Грустные нотки в голосе блондинки вынуждают сдаться. И неужели Иноуэ правда настолько сильно изменилась?

Что ж, если Орихиме Иноуэ и изменилась, то на её любовь к фруктовым пирожным со взбитыми сливками это не повлияло. И любимое кафе осталось таким же уютным и приятным: тёплые кофейные тона и мягкие диванчики. А ещё расслабляющая музыка.

— М-м-м, согласись это была хорошая идея, — протягивает Мацумото, разделываясь со своим «тирамису». Иноуэ только кивает, с набитым клубникой и сливками ртом она не может ответить.

— Я сейчас.

Девушка продолжает кивать, упоительно пережёвывая сладкий десерт и провожая подругу взглядом до уборной. Когда блондинка возвращается, сливочная сладость исчезает с языка, хотя Орихиме кажется, что прошло всего пару секунд. Она хмурится и кусает губы, и ей от чего-то очень сильно хочется позвонить Куросаки. Орихиме даже достаёт телефон и набирает его номер, совершенно игнорируя присутствие свидетельницы, за что потом может поплатиться тем, что будет вынуждена отвечать на возникшие вопросы.

Долгие гудки и раздаётся хриплое:

— Орихиме? Что-то случилось?

Иноуэ совершенно теряется. Зачем она вообще ему звонит? Ещё и сейчас?

— А… эм… нет… я… я не знаю. Это… это странно. Ладно, не важно.

И, не дав возможности ответить,

Орихиме нажимает отбой и сразу же встречается с вопросительным взглядом Рангику.

Мацумото не стала ничего расспрашивать, и Орихиме ей за это глубоко признательна.

Но вот вернуться к работе с прежней готовностей и самоотдачей не получается, она механически чертит линии, пока её мысли крутятся вокруг Ичиго Куросаки. Как Луна вокруг Земли или Земля вокруг Солнца. Потом сознание и вовсе затуманивается: в уши просачивается глубокий голос ночи, укрытый засахаренным медом.

Айзен.

Почему вообще она о нём вспомнила?

Волчица качает головой и сжимает карандаш крепче.

Айзен.

Линия выходит слишком тёмной и толстой, и Орихиме хмурится: никогда в жизни не давила на карандаш с такой силой.

Айзен.

Грифель ломается, оставляя серо-чёрные кляксы и крошку.

Айзен.

Иноуэ срезает стружки канцелярским ножом, обнажая тёмный стержень.

Айзен.

Карандаш ломается в руке пополам.

«Вернуться к прежней жизни будет не просто», — думает Орихиме, роняя инструменты на стол.

Что она вообще здесь делает?

Орихиме стоит в узком коридорчике перед непреступной железной дверью с предостерегающей надписью «Служебный вход». Она даже условно секретный стук плохо помнит. Иноуэ стонет и прислоняется к холодной поверхности.

Позвонить Ичиго?

«Нет», — качает головой Орихиме.

Она хорошо помнит его лицо, искажённое гневом и, самое страшное, болью, которую он так сильно желал скрыть за злобой.

Нет.

Она не может спрашивать о нём у Куросаки. Причинять ему страдания.

Выдохнув, Иноуэ пытается воспроизвести секретный стук. Но, похоже, у неё не очень получается: дверь остаётся запертой. Девушка выдыхает и стучит ещё раз, меняя ритм и количество стуков. Потом ещё раз. И ещё. Ещё. Она сжимает кулаки и пробует вновь, но удар приходится на мужскую грудь.

— Ох, простите!

Охранник кажется устрашающе крупным, возникнув перед ней нерушимой скалой, но он молчаливо пропускает гостью.

Опять другой мир.

Орихиме охает — может ошиблась дверью? — перед ней зеркальные стены и белоснежные диваны из кожи, залитые мерцающим пурпурным светом, у которого почему-то привкус ежевики.

Но за барной стойкой Нелл, и Орихиме спешит к ней, сразу же усаживается на высокий прозрачный стул. Нелл приветливо улыбается, взглянув на посетительницу.

— Можно тот же коктейль?

— Конечно, — Нелл профессиональным движением подбрасывает в руке шейкер и тут же ловит его с другой стороны.

Напиток получается сладким и липнет на губах так же, как и вопросы, которые всё ещё не озвучены.

— Я хотела кое-что спросить, — оторвавшись от фигурного стакана, наконец шепчет Орихиме.

Она чувствует себя персонажем какого-то боевика или детектива, где главный герой в мрачном прокуренном баре небрежно кладёт на стойку купюру, задавая интересующие его вопросы. Но это так только в кино, Орихиме не решается на такой пафосный жест, она, скорее, рассчитывает на дружелюбие Нелл. Нелл благосклонно кивает, наверное, из любопытства.

— Айзен. Что ты можешь о нём сказать?

— Орихиме выжидающе склоняет голову.

Нелл вопросительно изгибает бровь, бросая на неё взгляд зеленовато-янтарных глаз.

— Как понимаю, Ичиго об этом ничего не знает? — она кивает, намекая на визит Орихиме.

— Ему ведь не нравится… эта тема.

— Ты слабо представляешь, насколько, — горькая усмешка ломает пухлые губы.

— Так что?

— О нём можно сказать много, и в основном это сплетни. Но одна из них стоит внимания.

Орихиме замирает, бесшумно потягивая сладость, а Нелл говорит зловеще, почти перевесившись через стойку.

— Ты же знаешь, как убить вампира. Пронзить сердце колом. Так вот, говорят, что Айзен своё вырезал и надёжно спрятал. Но в последнее время ходят настойчивые слухи, что его кто-то украл, и он очень хочет его вернуть.

— Прямо как Дейви Джонс?

Нелл прыскает смехом и почти сразу же застывает, глядя поверх посетительницы, бокал выпадает из её рук. Летят осколки. Иноуэ инстинктивно отшатывается, рискуя упасть со стула.

— Осторожно, — шепчет глубокий и тёмный голос.

Орихиме леденеет.

Рядом присаживается привлекательный мужчина, но Иноуэ смотрит только в его глаза цвета горького шоколада, и этот взгляд остается горечью на языке.

— Обсуждаете пиратов?

Внутри что-то ухает от этого голоса.

— Да, — слышится из-за стойки.

— Ты, должно быть, Орихиме Иноуэ? — степенный голос сочится самоуважением, выдержкой и манерами, которые красиво могут скрыть любую гадость.

Орихиме кивает, уверенная, что говорить не сможет.

— Рад встречи. Айзен Соуске, — представляется посетитель.

Она смотрит на протянутую руку слишком долго, и все же не без опаски — какой-то внутренней дрожи — пожимает холодную ладонь.

Затем Айзен улыбается так приторно, что во рту чувствуется вкус засахаренного мёда, а глаза, кажется, заслезятся. Он кивает Нелл, и та стремительным и точным движением опускает на стойку бокал полный чего-то алого и тягучего.

— Будешь?

Орихиме окатывает запахом крови, и в горле завязывается ком, а Соуске растягивает свои алые губы.

— Ты хочешь, я вижу.

Мужчина делает ленивый знак рукой, и второй бокал возникает на стойке.

— Пей.

Волчица смотрит на красную жидкость — внутренности переворачиваются — и поднимает глаза на Нелл, та, поймав внимание посетительницы, взглядом мечется от напитка к Орихиме, едва кивая головой.

— Нет, — одним выдохом выталкивает из груди Иноуэ.

— Почему? — тянет буквы вампир.

— Я оборотень.

— И что? Ты же не выжимаешь кровь из мяса прежде, чем съесть?

Орихиме дёргается и отводит взгляд, боясь, что вампир всё прочтет в её глазах.

— Я не настаиваю.

Девушку передёргивает, когда ледяная ладонь ложится на плечо. Обернувшись, она встречает неестественно синие уже знакомые радужки, и Гриммджоу скалится, клацнув зубами у её лица.

— Привет, рыжая.

Он забирает её бокал и осушает, а Орихиме не может отвести взгляда от шеи вампира: кадык движется вверх-вниз при каждом глотке.

Вверх-вниз.

— Гриммджоу, веди себя прилично, — протягивает Соуске, своим тёмным и тягучим голосом.

И Гриммджоу слушается: отходит от Орихиме, а потом и вовсе исчезает.

— Мне пора, Орихиме, — Айзен снова обращает внимание на себя, ему для этого много делать не надо.

Девушка с трудом кивает, усилиями подчиняя нервной системе заледеневшее тело.

Айзен улыбается, и Иноуэ с невыносимой чёткостью видит, как его холодная ладонь тянется к ней, но не может и шелохнуться. Закоченевшие, но такие подвижно живые пальцы касаются щеки, и он склоняется к ней.