— …ведь меня защищает древняя кровь, - продолжает, как ни в чём не бывало, Ичиго. - Знаешь, есть поверье, что убивать чистокровных нельзя, если не хочешь кары, которая хуже смерти.

Он усмехается, и его пальцы гладят её щеки, это приятно, это успокаивает, но Иноуэ не уверена, что сможет простить себя. Рука тянется к мужской груди, туда, куда она ударила, Иноуэ опускает веки и видит торчащую рукоять ножа.

Под ладонью бьётся сердце, размеренно и тяжело, наполняя девушку уютом и спокойствием, и только сейчас она понимает: это чувство не вырвется за пределы тела, разрушив, а сольётся с ним, с его кровью и плотью, и сама её суть обратиться в это пульсирующее, кипящее, обжигающее и всепоглощающее тепло.

Открыв глаза, Иноуэ встречается с тёмной бронзой, оцарапанной бьющимися золотыми жилами, и видит в тёмных расширившихся зрачках тоже нечто бескрайнее и беспощадное, как бесконечный океан и лесной пожар.

А потом его губы, солёные и сухие, ложатся на её.