— Держи.

Волчица вцепляется в бутылку жадно и отчаянно, пьёт нетерпеливо — давясь и задыхаясь от боли, когда вода попадает не в то горло и оказывается в лёгких.

— Тише.

Грубые пальцы касаются щеки, заправляя взлохмаченные пряди за ухо, и Орихиме замирает от этого прикосновения, все ещё не в силах дышать грудью, сдавленной спазмом.

— Спасибо, — выдавливает она, не глядя на Ичиго и комкая в руке простыню, придерживаемую на груди.

— А теперь скажи, как так получилось и давно ли ты волк.

— Пару месяцев. Это только второе полнолуние в моей новой жизни.

— И как это произошло?

— Я часто работаю ночью. Я рисую, иллюстратор.

— Ближе к делу.

Орихиме кидает на него взгляд и оказывается поймана его внимательными тёмными глазами. Судорожно глотнув, она отрывает взгляд и вырывается из пронизывающий бронзовой тьмы.

— Я проголодалась и пошла в магазин. Там была собачка. Милая, — Иноуэ не может сдержать улыбки, вспомнив серый пушистый комок. — Я решила его покормить, а он укусил меня. Не сильно.

— Собачка? Серьёзно?

Брови Ичиго изогнулись, придавая его лицу смесь недоверия и усмешки.

— Но оборотнем можно стать из-за укуса, а больше меня никто не кусал, — пробурчала Орихиме, защищаясь.

Воздух пронизывает трель, похожая на звонок, и Куросаки дёргается.

— Подожди тут и не волнуйся, мы всё выясним.

Она провожает его взглядом и вздыхает, ещё по свежей памяти тянется к плечу и гладит кожу. «Это немного странный способ лечения», — думает и улыбается сама себе, и уже по старой памяти ладонь тянется к простреленному боку. Он больше не болит. Орихиме хмурится, кусая губы, наверно… наверно, он это сделал.

— Я знаю, о чём ты думаешь.

Волчица вздрагивает. Ичиго уже вернулся и стоит в проходе между серой спальней, где находится Орихиме и белой комнатой снаружи.

— И?

— Не скажу. Но пули надо доставать осторожней, ты оставила стружки внутри.

Он ухмыляется ей, и Орихиме впервые ощущает неловкость в обществе Куросаки Ичиго.

— В любом случае, спасибо.

— Начинаю сомневаться в твоей адекватности.

— Почему?

— Один знакомый получил по морде за подобное лечение.

— Это немного странно, но зато действует.

— Действительно, — криво усмехается он.

— Ты тоже волк?

— Да, но не совсем как ты.

Иноуэ хмурится, она слишком много не понимает в этой новой жизни.

— То есть?

— Потом. Лучше скажи, где встретила охотников?

— Не помню.

— Ладно, — Ичиго кивает сам себе, а потом пристально смотрит на Орихиме. — Потом вспомнишь.

Только сейчас Орихиме замечает в руках Куросаки конверт, он мнёт его пальцами, выглядит задумчиво и еще более хмуро, чем обычно. Спустя вечность он выдыхает:

— Я отвезу тебя домой. У меня нет женской одежды, но можешь взять мою.

Орихиме вздрагивает всем телом.

— Ты выглядишь напуганной. Что-то случилось?

— Велосипед, моя сумка и одежда остались в лесу! — она даже подскакивает с места, готовая прямо сейчас бежать в пригород.

— Мы потом всё заберем, а сегодня вечером нам необходимо кое-куда съездить. Надо всё выяснить, — рыком выталкивается из его груди.

— Но ведь полнолуние длится три дня, а сегодня только первый.

— Об этом не волнуйся, я помогу тебе остаться человеком, в крайнем случае, сохранить контроль.

Оказавшись дома, Орихиме обессилено падает на покоцанный диван и расслабляется — как же приятно оказаться в окружение родных стен персикового цвета. Иноуэ чувствует, как её тело пропитывается мускусным ароматом Куросаки, исходящем от рубашки и брюк, но делать с этим ей ничего не хочется. Его запах внушает ей уверенность и защищённость.

Дверь содрогается от стука, Иноуэ тревожно подскакивает.

— Орихиме! Я знаю, ты дома!

Мацумото.

Волчица сглатывает, оглядывая себя: подруга сойдёт с ума, если увидит её в мужской одежде.

— Сейчас! — кричит хозяйка квартиры и бежит в ванную, на ходу стаскивая брюки и рубашку, оставляет их там, а сама напяливает халат и спешит к дверям.

— Привет, — улыбается она, пропуская гостью.

— Милая, куда ты пропала? Я тебе всё утро звонила.

— Я… я спала. Очень крепко.

Она соврала.

Соврала Рангику.

В горле завязывается ком, Орихиме не оставляет попыток проглотить его.

Надо успокоиться. Это было решено ещё в тот момент, когда она забежала в ванну.

— Мм, с тобой всё хорошо, милая?

Дышать становится трудней, ведь эта женщина ей не поверила — слишком хорошо знает подругу.

— Д…да, — выталкивает из горла Иноуэ, — всё хорошо. Спасибо.

Мацумото озаряется той самой понимающей улыбкой, притягивая к себе и обнимая.

— Милая, ты можешь всегда обратиться ко мне. Помни. Я помогу.

— Спасибо, — шепчет Орихиме, пряча солёную влагу в золотистых волосах.

========== Фаза 2 ==========

Когда Ичиго подъезжает к дому, небо уже начинает темнеть, а волчица — паниковать. Забравшись в чёрную машину, она всучивает в руки водителя пакет с вещами, одолженными ей ранее.

— Спасибо.

Куросаки кивает и небрежным движением кидает его на заднее сидение. Повернув ключ зажигания, он обращается к пассажирке:

— Посмотри на меня.

Орихиме послушно смотрит, позволяя его взгляду просочиться в неё.

— Мы сейчас поедем в одно место. Считай, это бар для монстров.

Орихиме кивает и опускает глаза, но мозолистые пальцы приподнимают её подбородок, вынуждая увязать в бронзе, задетой янтарными жилами.

Неужели ему не ясно, что она не может смотреть на него?

— Делай то, что я тебе скажу.

Орихиме опять кивает, и машина мягко трогается с места, но проезжают они не так много, как любопытство заставляет её раскрыть рот:

— Зачем мы туда едем?

За тонированным окном скользят улицы, такие похожие друг на друга — тротуаром, зданиями с квадратиками света и немногочисленными прохожими.

— Они должны знать, что ты находишься под защитой.

По дороге бежит пьяная компания, от их смеха легонько, но ощутимо вибрируют стёкла.

— Защитой? Твоей?

— Да.

Зажигаются фонарные столбы, и Орихиме через лобовое стекло наблюдает, как мерцают первые звёзды.

— Это ты ранил меня в лесу?

— Да.

Они въезжают в центр города, где слишком много высоких зданий, скрывающих небо.

— Поэтому эти раны так болели.

— Клыки и когти чистокровного могут стать смертельными для укушенного.

Они останавливаются у обычного бара. «В стране чудес» — гласят мерцающие буквы.

— Это я напала на тебя?

— Да.

Сердце замирает и неудержимо бьётся, до боли ударяясь о рёбра, и что-то сжимается внутри.

Луна!

Орихиме дрожит и непослушным пальцами ловит руку Куросаки.

— Уже? — это звучит как вопрос, хотя не должно быть им.

Ичиго смотрит на неё, и волчица обжигается о серебро в его глазах.

— Нет, но скоро.

— Смотри на меня. Слышишь. Ты. Должна. Остаться. Человеком.

Иноуэ впитывает его хриплый глубокий голос, как нечто способное исцелить её.

В баре немного лю… посетителей, и он кажется вполне обычным для баров этого города — тёмным, шумным и прокуренным.

Куросаки сжимает её ладонь и Орихиме сжимает его — крепкую и надежную в ответ.

Они проходят через зал, наполненный кем-то похожими на байкеров и рокеров, и оказываются в узком коридоре. Ичиго останавливается у дверей, «Служебный вход» — гласят они, и стучит как-то условно. Им открывает равнодушная скала, скорее всего — охранник, и без каких-либо вопросов пропускает внутрь.

Там, за дверями, начинается другой мир.

Стены, обитые бархатными панелями, тёмное и вишневое дерево, мягкие кресла и диваны — всё тонет в густом сумраке, от чего-то сливочным на вкус.

Куросаки тащит Иноуэ к барной стойке. Барменша — девушка с ярко зелёными волосами и малиновой полоской на лице, проходящей под глазами и через переносицу.