(Воспоминание о герое) шум воды спускаемого бачка, вырезанный ножницами по пунктирной линии отреза, подвешен при помощи рыболовного крючка к поскрипыванию, отодранному от инвалидного протеза — и вместе парят благодаря тому, что воздух приводится в движение плавное: это выходит в подвижную тьму, в туалет направляясь, елена николаевна. с кряхтением в землю садится дом, сквозняк по форточкам бьет, не целясь… роется в слухе бестелым кротом тихий голос, замкнутый в эллипс, в раковине ушной за витком виток восходит к сознанию по спирали и, вступая в его поток, в глаза заглядывает: вы меня не потеряли? прикидывается ребенком и свечкой, просит не прогонять — материнство по вашему телу растекается воском — он тянется, тянется вас обнять и вырастает в мальчика в костюмчике матросском. теперь он перевернут, а вы для него водоем, в котором он пускает игрушечную лодку. лодка отплывает – это фотоальбом, а не лодка — на каждой фотографии мы его узнаем по тщательно прожеванному подбородку. перед ним пласты многоэтажных озер, в них он видит себя нашим внутренним зрением: в фас – гимназист, в профиль – на стрельбах призер, в три четверти – в штатском, здесь засвечено и падает дыра в темноту с ускорением. (Самоубийство героя)
квадратная пуля, надламывая висок, разваливает мир на звенящие глыбы, они рассыпаются в стеклопесок, и из глаз уплывают зеркальные медлительные рыбы. на пламя свечи из отверстия рта выползает белая мышь — в теле отключается внутреннее освещение, тишина проникает откуда-то с крыш — откинувшись, слушаешь земное вращение. встаешь и уходишь, оставляя тело в убитом пальто, покидаешь свой необитаемый раздавленный корпус. бежать скорее, чтоб тебя здесь не встретил никто. распахиваешь дверь – за дверью открытый космос. (Действующие лица) наконец эти организмы улеглись в свои постели, в них теперь затухает пищеварительный процесс, и в каждом отдельно взятом теле начинается действие потовыделительных желез. пока они спят, проведем инвентаризацию: номер первый – елена николаевна семидесяти трех лет, ей снится бомбежка в эвакуацию, станция, затянутая дымом пожаренных ею сегодня котлет. номер второй – василий алексеевич отсутствует в кровати, он попал в притяжение трех трельяжных зеркал и ныряет в них перед сном в сатиновых трусах и халате, оставляя на тумбочке со вставными челюстями и кипяченой водою бокал. номер третий – александра ивановна кусаема клопами, номер четвертый – иван алексеевич видит незрячие сны, номер пятый – гена, алкоголь в нем блуждает кругами и мутные страсти его никому не ясны. номер шестой – нина включает телевизор тем же жестом, каким расстегивает молнию на юбке, артист калягин, пробегая по слизистой оболочке ее глаза, скатывается слезой по щеке, она сидит на диване в позе человека в прохудившейся шлюпке, в кофточке поверх комбинации, со спущенной петлей на чулке. ее лицо – любительская перерисовка по клеточкам с неизвестного оригинала, полустершиеся линии обведены химическим карандашом, и мое воображение замирает, когда после передач общесоюзного канала она посреди комнаты раздевается и ложится в постель нагишом… Ночной снегопад в замерзшем воздухе твердеют облака и невесомость, избегая веса, срывается с высот в летейские луга — смотри: вверху болтается оборванная леса. тогда земля притягивает свет и намагничивает этим светом окна, встает моя жена, включает в спальне свет. не топят. холодно. который час? четыре ровно. ложится. гасит свет. во тьме под утро жидкой фоточувствительное плавает пятно и проявляет свет, влетающий в окно, на негативе сна семейные пожитки. как сквозь систему линз, пройдя сквозь толщу снов, они сливаются в обуглившемся свете в пейзаж взорвавшихся деревьев и кустов под солнцем в полиэтиленовом пакете. и в раскаленный свет запархивает моль, и выпадает снег в закрытом помещении, и, крик нагнав, крупицей станет боль, и легкость возвратит при совмещении. Вдохновение Он подает в тебе свой струнный голос, на языке сыпучих миражей тебе твою Он выдувает память, в ушко игольное Он продевает космос, всю эволюцию из клеточки дрожжей Он повторит быстрей, чем бомба будет падать. уходит Он и остается пепел, из пепельниц напополам с бычками закручиваться начинают вихри, их в купол сердца ввинчивает ветер, размешивая в темноте смычками, и видимость распарывает выкрик. а манит Он покоем или светом, судьбу изображает снегопадом, мытарства заменяет осязаньем и, делая прозрачными предметы, затепливает в них свои лампады, и наделяет чувством и сознаньем. |
