Ледия подошла к окну, чтобы немного отвлечься. Там, на улице, уже сгущались сумерки. Взгляд женщины устремился вдаль, на темнеющее небо, на скучный осенний лес, распростершийся по всей долине и переходящий в сизый горизонт. Движение под окном заставило ее взгляд вернуться во двор, где Ледия и заметила Лишу Миношу: закутавшись в плащ та выходила из открытых ворот.

Ледия грустно покачала головой: бедная Лиша видела красно-синие глаза лесного существа, а ведь это не совсем хорошо для ее и без того слабой психики. Как же так получилось? Ледия задавала себе вопрос и не могла ответить на него. Теперь Лиша либо окончательно сойдет с ума, либо ей хватит сил выбраться из заблуждения. Надо только убедить ее в том, что все, что она видела, было пустым, ничего не значащим наваждением.

Ледии не нравилось, что Лиша Миноша слишком сильно отстраняется от других. А сама Лиша никогда не думала о других людях. Все свои проблемы она переживала глубоко внутри себя, стараясь решать их без посторонней помощи. Вот и теперь она задумчиво шла по листве, смотрела под ноги и что-то искала, но не на земле, а где-то внутри себя. Внезапно какой-то резкий неприятный звук стал вторгаться в зону ее комфорта. Лиша закрыла уши руками, не желая прерывать свои мысли. Но стук раздался совсем рядом с ней, и Лише пришлось резко обернуться. Приподняв капюшон, она увидела незнакомого человека, стоявшего рядом с красной машиной.

Девушка удивленно взглянула в глаза незнакомца, и ее иллюзорный мир стал медленно рассыпаться. Все это время она была в поиске смысла произошедшего, все мысли сводились к тому неземному образу, который она видела в ночь убийства отца. Этот образ преследовал ее везде: ночью он присутствовал с ней в кровати, заглядывая в ее сны, а днем ходил рядом, словно вел ее за руку. Она так и не смогла понять, что это было – знамение, или помутнение сознания. И чем больше возвращалась она к злопамятному событию, тем больше полагала, что все это произошло с ней в реальности. Существо с сине-красными глазами, несомненно, не выдумка, не плод ее воображения. Это было реальностью, но это было только ее реальностью, ее правдой, в которую не поверит никто, даже мать. Она мягко улыбнется, погладит дочь и скажет: «Не волнуйся, скоро я накоплю денег, и мы поедем к доктору» и Лиша снова заблудится в своем сложном мире, состоящем из разноцветных существ, насмешливо играющих с ней в хоровод.

Лиша уже почти жила в том мире, от которого убегала. Она знала, что надо делать – отрицать. Отрицать все то, что кажется только ее правдой. Но этого знания, как оказалось, было недостаточно, она израсходовала его лимит, теперь ей нужен поводырь, который выведет ее из тьмы, укажет, где истина, а где ложь. Самостоятельно распознать их она уже не могла и все больше погружалась в свой иллюзорный мир. Она уже испытывала некоторое восхищение, гипнотическое притяжение к тому странному видению. Она больше не хотела отрицать свой нереальный мир, словно в болоте увязая в нем. И она, наверно, уже не выбралась бы из него, если б не появился этот незнакомец.

Самоуверенный взгляд сильного человека заставил Лишу замереть и вырваться из ненужных ей раздумий. Девушка заворожено поддалась новому чувству. Однако не только взгляд привлек ее внимание. Ее зацепила необычная внешность незнакомца. Крепкие мускулы, мужественные черты лица, пронзительно-серые глаза, пышные каштановые волосы напоминали ей какого-то прекрасного мифологического героя. Да, пожалуй, этот человек, мог принадлежать к плеяде самых красивых людей мира.

Лиша почувствовала некую связь между ее миром и тем человеком, который появился перед ней. На мгновение она не поверила яви. «Этого не существует, этого не может быть», – прошептала она.

Стоящий перед ней Мэдис думал совершенно иначе. В отличие от Лишы, он проводил больше времени в реальном мире и поэтому видел перед собой всего лишь простую деревенскую девушку. На какое-то короткое мгновение он заметил ее страх и страдание. Ему даже стало жаль ее. Поэтому он не посмел шелохнуться, чтобы не спугнуть это непонятное, одетое в несуразную одежду и явившееся ему посреди леса, юное создание. С интересом и даже с неким восхищением он посмотрел на девушку.

– Мэдис! – чей-то крик разбудил молодых людей из оцепенения.

Ломая руки, Ледия стояла с выражением боли в глазах:

– Мэдис, сынок… ты?

Лиша Миноша резко обернулась, и наверно, это сыграло с ней злую шутку: глаза ее вдруг закатились и она упала.

Ледия с трудом верила, что сын приехал к ней. Она давно хотела его увидеть, но Энсин противился тому, чтобы первым идти к сыну, тем более что когда-то он уже побывал у него в гостях и весьма неудачно.

Еще в ту пору, когда Мэдис только появился в высшем обществе, Энсин приехал к нему, чтобы напомнить о существовании родителей. Но разговор не получился: вместо почтения сын жестоко оскорбил отца, назвав его попрошайкой. Тогда Энсин развернулся и ушел, не став даже слушать, что Мэдис пытался ему объяснить, что кричал ему вслед. Он не хотел быть одним из тех прихвостней в окружении молодого повесы, которых тот тогда содержал.

Да, Энсин был прав. Мэдис изменился и высказывает оскорбительные мысли в лицо, совсем неверно видит мир, представляя его слишком враждебным. Он не ценит чувств людей, которым действительно дорог. Сколько раз бедная Анира высказывалась ему в самых теплых чувствах, но Мэдис прогнал бедняжку, посчитав, что та охотится за его деньгами. Несчастная девушка покончила с собой. Те же, кому действительно нужны были его деньги, находили его понимание и становились приближенными только потому, что, по его мнению, не лгали, ни себе, ни ему. Мэдис был уверен, что когда человек признается в страсти к деньгам, он говорит правду, а вот когда пытается выказать любовь к его персоне, лжет самым нечестным образом. Ведь любить его не за что!

Как же сильно Мэдис был разочарован в людях!

Нет, Мэдис не был глуп. Когда дело касается цифр или финансовых прогнозов, он проявляет такую смекалку, что под силу далеко не каждому, но он совершенно несведущ, когда надо взглянуть правде в глаза. Сама правда превращалась в ложь, когда он пытался это сделать. Так и не понял он своего отца в свое время.

Теперь уже и Энсин погиб, так и не простив сына, а сын так и не простил отца. Забыв о его существовании, Мэдис проводил время в серъезных совещаниях и праздных вечеринках, в то время как отец трудился на тяжелой работе судового грузчика, а мать работала в ночную смену на его же заводе. А ведь у этих вечно уставших, измученных жизнью родителей был богатый сын, который мог обеспечить им достойную жизнь. Но он этого не сделал. И вот теперь Энсин мертв и никто не найдет правду, правду между отцом и сыном.

Между тем Ледия вместе с Мэдисом завели Лишу в дом. Та не раз порывалась упасть на землю, но ее подхватывали крепкие руки Мэдиса, накаченные в тренажерных залах, где тот часто выпивал с друзьями, одновременно напрягая мышцы, убежденный почему-то, что так они растут быстрее.

– Это Лиша Миноша, – сказала Ледия сыну, – моя приемная дочь. – А Роз и Эндро… они…

– Что они? – Мэдис не понимал, к чему Ледия готовит его.

– Они умерли…

– Сожалею, случается. А как это произошло? – Мэдис поморщился, отгоняя внутреннюю радость оттого, что эти слезливые дети, из-за которых он ушел из дома, исчезли из его жизни. Хотя, нет… Пожалуй, здесь нет места для радости, ведь он смог их простить, пусть даже понял это слишком поздно.

– Они тяжело заболели, – задыхаясь, быстро заговорила Ледия, ей трудно было вспоминать об этом. – Теперь Лиша и Вамина стали для меня опорой, – добавила она и замолчала.

Мэдис уже достаточно разглядел Лишу Миношу. Ее круглое лицо с крупными миндалевидными глазами словно было основой того же скульптора, что лепил лицо той девушки, которая долгое время добивалась Мэдиса. Ах, да, ту девушку звали Анира. Нет, они разные: Анира была дочерью богатого юриста и одета была куда лучше. Только теперь Мэдису бросилась в глаза простая одежда Лишы: невзрачное серое платье из дешевого сукна и холщовая накидка. Мэдис любил шик, поэтому вид бедно одетой девушки вызвал у него чувство крайней брезгливости. Лиша перестала казаться ему прекрасной лесной нимфой, коей почудилась вначале их встречи – теперь он видел в ней всего лишь грязную простушку. Мэдис, как и многие внезапно разбогатевшие люди, ненавидел бедность и не уважал всех тех, кто принадлежал к этому сословию. Более того, он презирал подобных людей, ибо видел в них лишь унылую лень, которой те наслаждались. Мэдис повидал много нищих, когда жил в бараке на краю города. Он не понимал, как можно ничего не делать для своего блага. Ведь это так естественно для человека – всю жизнь бороться с трудностями, а не прятаться от них, складываясь в свой отвратительный кокон, состоящий из жалкой одежды и нерасчесанных волос. Мэдис с отвращением отвернулся от Лишы Миношы.