Почти все мои подруги замужем, по уши в пеленках, обедах готовке, уборке. Некоторые, конечно, успели развестись, и сейчас снова в активном поиске. Попыталась с одной из самых близких поболтать, так она мне сразу посоветовала – прости и помирись. Тебе же легче будет. Олег – он ведь лучший. Находка, редкость. Ну подумаешь, оступился один раз. В следующий раз не бросай мужика одного, развлекаясь в Ницце…

Помириться? Вернуть? Да у меня при одной мысли об этом тошнота подступает к горлу. Может, кому-то и комфортно жить такими компромиссами. Но уж точно не мне…

Наверное, я бы еще долго вот так страдала в квартире отца, который, к счастью, не приставал с советами, не лез в душу, а просто поддерживал – даже своим спокойствием и доброжелательным молчанием. Мы всегда понимали друг друга с полуслова. Я сразу расставила все точки над «i» – Олег не виноват, никаких разговоров «по душам» и попыток нас примирить. Папа принял мои условия безоговорочно.

Но меня все равно грызла тоска. Я должна что-то придумать, найти выход, чем-то заняться. Обычно мне помогало рисование – отличная терапия, которую я часто назначаю своим пациентам, некая разновидность метода свободных ассоциаций. Но сейчас я даже рисовать не могла. И вот когда уже совсем отчаялась, решила позвонить Тамаре. Встреча в Ницце была короткой, мы и поговорить толком не успели, я в тот день улетала ночным рейсом домой. Мы лишь договорились созвониться и пересечься в Москве. Произошедшие потом события заставили забыть обо всем. Но сейчас я, не раздумывая, набрала номер тетушки.

***

Несмотря на то, что я считала Тамару тетей, родственниками мы не только не были, скорее, наоборот. После развода она стала врагом для моего отца. Он был очень зол на нее. И слышать не желал больше о моих каникулах в Баку. Мама, окунувшись в светскую жизнь Ниццы, не слишком интересовалась подругой. Любопытно, как они с Тамарой снова нашли друг друга?

На звонок Тамара ответила быстро, она уже вернулась в Москву. Мы встретились в моей любимой кофейне в районе Китай-Города, и наконец смогли наговориться от души. Оказалось, тетушка переживает не лучшие времена. Баку ей пришлось покинуть более десяти лет назад. Муж Тамары, работающий в полиции, погиб при довольно странных обстоятельствах. В пенсии отказали. В Баку становилось небезопасно. И Тамара с сыном перебралась в Россию, обосновавшись в Подмосковье. Денег от продажи квартиры хватило только на хибару, которую тетушка гордо именовала «Графскими развалинами». Удивительно, но все эти десять лет Тамара жила совсем рядом. Мы могли бы встретиться гораздо раньше. Жаль, не сложилось.

Тамара с сыном жили совсем бедно, по моим меркам. По ее – они жили прекрасно. Я совсем забыла об ее сыне, а ведь если считать, что Тамара мне тетя, то его я должна именовать братом… Но отношения с отпрыском у нас не сложились еще тогда, во дворе-колодце. Мальчик был слишком плаксивым и хлипким, ему не нравилось большинство игр, он предпочитал шахматы. О любой нашей выходке он старался наябедничать взрослым. За что однажды я залепила ему прямо в глаз пригоршней влажной после дождя грязи… С тех пор, можно сказать, никаких отношений у нас с Артемом не было. А Тамара в тот день оставила меня без ужина и долго отчитывала.

Зарабатывала сейчас тетушка тем, что ходила по магазинам, предлагая косметику и разные «Бады» БАДы. Как ходят всякие торговцы по метро, электричкам, не знаю, где еще, продают книги, утюги, да что угодно. Или приглашают в сетевые компании. Вот в такую компанию и приглашала Тамара. Каждый день наблюдая за брезгливо сморщенными носами людей, выпроваживающих ее. Но ее эти носы не смущали, она все равно ходила и даже кого-то регистрировала в этих компаниях. Неподалеку от привычного маршрута тетушки, на почте, в отделении Почта банка работал Артем. А она возила ему обеды. Потрясающая женщина. Но это я поняла уже немного позже. А пока я смотрела на Тамару как на диковинное существо. Все время что-то говорит, убеждает, продает. Даже сейчас что-то пытается уговорить меня заказать по каталогу. Но я не сопротивляюсь, заказываю, прекрасно осознавая, что мне эти вещи не нужны.

***

Я с интересом стою на пороге старинного деревянного дома, приехав в гости к Тамаре. Они завораживают, эти полуразрушенные «Графские развалины», где пахнет сыростью, и руки синеют от холода даже в мае, дом до сих пор не прогрелся от солнышка – он на теневой стороне. Наверное, тут хорошо в жару. Но сейчас совсем не жарко.

Почему-то в этих стенах я забываю о своих печалях, хоть и ненадолго. Сравнивая, нахожу положение этой немолодой, но бесконечно позитивной женщины гораздо более сложным, нежели мое. Но Тамара не унывает. И мне ныть в ее присутствии неловко. Хотя именно ей я рассказываю все подробности своей душевной раны.

Мы пьем горячий чай на протяжении более двух часов, забыв о позднем времени, наслаждаемся напитком и беседой. Тамара с легкостью поддерживает любую тему разговора. Мы не виделись много лет, но быстро нашли общий язык. Мне с ней гораздо проще, чем с мамой. Кажется, она способна понять и принять абсолютно все. Любую мысль. Любую позицию. Это подкупает. С ней тепло и не хочется расставаться, даже если с Артемом у нас складывается противоположная ситуация. Он не рад мне. Я ему не нравлюсь. И почему-то кажется, что он ревнует меня к своей матери. В таком возрасте? Хм, странно. Хотя, наверное, я ему кажусь не менее странной. Богатая девочка, которую тянет в трущобы. Нет, Тамара-то свой дом обожает, но по брезгливому выражению лица ее сына легко читается, что он думает о своем доме.

А вот мне тут нравится. Правда, нравится. Может, и не богато, зато уютно. И после разговоров с Тамарой становится легче. Боль, острым колом засевшая в сердце, отступает. Особенно, когда начинаю отвечать на вопросы тетушки.

– Может, тебе просто поговорить с Олегом? – тихо спрашивает она, когда мы остаемся вдвоем на кухне.

– О чем? – фыркаю я. – Что мы теперь можем сказать друг другу?

– Думаю, много, – удивляет меня Тамара. – Ты слишком резко все обрубила. Не выяснив все до конца, ты не сможешь поставить точку. Потом будет болеть, детка. Рана не затянется, станет ныть годами. Поверь, я знаю, что говорю.

– Это я вроде из нас двоих психолог, – пытаюсь шутить, хоть на душе скребут кошки от ее слов.

Тамара грустно улыбается.

– Конечно, я не пытаюсь учить тебя. Только говорю свое мнение. Хочешь, не будем об этом больше? Сдался нам этот Олег. Ты найдешь лучше, гораздо лучше!

Но ее слова прочно застревают в голове. Я осознаю, как она права – мысли, за что он так со мной, мучают, не отпускают.

Может, и правда поговорить с Олегом? По сути, я выгляжу сейчас страусом, засунувшим голову глубоко в песок. Испуганный, жалкий страус. Как же мне стыдно и противно от всего этого…

***

Тамара гостеприимно предлагает пожить у нее, выделив мне комнату под крышей, которую я тут же нарекаю скворечником. Я могу вернуться на ночь к отцу, но ехать через пробки – не радужная перспектива. Дом, хоть и совсем старый, зато находится среди сосен и елей, и прочих кустов – сплошные заросли. Нетронутая частичка природы. Я как-то оживаю здесь, несмотря на то, что «Графские развалины» выглядят так, будто вот-вот развалятся. Улыбаюсь этому мысленному каламбуру. Малочисленные соседи Тамары – в основном супер-любопытные бабушки да сильно пьющие дедушки. Впрочем, детворы тут тоже много, поблизости от дома тетушки находятся еще несколько пятиэтажных хрущевок. Все соседи довольно дружелюбны. И видно, что Тамару тут любят и уважают, величая «знахаркой».

Когда-то «Графские развалины» были общежитием (а до этого и правда принадлежали некому графу – эта история, часто повторяемая тетушкой, ускользает от моего внимания), потом его поделили на четыре части. Площадь Тамаре с сыном досталась приличная, почти сто пятьдесят квадратов. Но отопление было лишь в двух комнатах и небольшой кухне. Остальные помещения были завалены вещами и напоминали сарай.

Тетушка часто болтала о ремонте, но было понятно, что деньги на это нужны приличные, а работая на почте и продавая косметику, на ремонт не соберешь…