– Допустим. Продолжай дальше.

– Клэр решила проводить меня до остановки. Мы шли медленно и разговаривали, и тут вдруг кто-то резко толкнул меня сзади. Я упала на землю и подвернула ногу. Оказывается, какой-то парень так спешил на автобус, что бежал по улице, не разбирая дороги, придумывала на ходу Тая. – Нога у меня сильно распухла, я даже встать сначала не могла. Клэр отвела меня до ближайшей скамейки и стала массировать мне ногу.

– Она что, проходила курс массажа? – с недоверием спросила её Ванда.

– Нет, мама, но то, что она делала, мне очень помогло. Мы просидели с ней так почти весь вечер, а когда мне стало лучше, и я смогла идти самостоятельно, она проводила меня до остановки и посадила на автобус. Вот, собственно говоря, и всё.

– А позвонить мне ты не могла?

– Мама, я правда забыла. Нога очень болела, да и к тому же мой телефон разрядился.

– Тогда почему бы было не попросить телефон у Клэр? Она ведь, по твоим словам, такая замечательная.

– Не поверишь, но у Клэр его тоже не оказалось, – Тая быстро сообразила что к чему. – Эта долгая история; к тому же ты сама должна понимать, что в таких ситуациях всё бывает одно к одному.

Тая замолчала, ожидая со стороны матери очередных упрёков. Но на этот раз интуиция её подвела. Посмотрев на мать, девушка заметила на её лице чуть заметную улыбку, но что было самое удивительное – это взгляд Ванды Бёртон. Её глаза излучали свет и тепло. Тая помнила этот взгляд: когда она была совсем маленькой, мама часто так смотрела на неё. На какой-то момент она вновь почувствовала себя ребёнком и, глядя на мать, испытала чувство защищённости. И это чувство совсем не раздражало Таю, а как раз наоборот – делало её счастливее. Неожиданно Тая скинула туфли, вскарабкалась на колени к матери и крепко её обняла.

В этот момент ничто не могло помешать нахлынувшему приливу чувств матери и дочери, хотя и Ванда и Тая прекрасно понимали, что до воссоединения им ещё слишком далеко. Но всё же с их стороны это был шаг навстречу друг другу, который они сделали совместно.

Всю оставшуюся часть времени Ванда и Тая провели вместе; женщина учила дочь готовить яблочный пирог.

– Для первого раза не плохо, – говорила с улыбкой Ванда.

– Я тоже так думаю.

Тая уплетала пирог за обе щеки.

– Мама, – она неожиданно переменила интонацию, отложив кусок пирога в сторону, – я хочу, чтобы ты рассказала мне об одном человеке. Я хочу знать, почему ты…

– Ты имеешь ввиду своего отца? – перебила её женщина. – Тая, дорогая моя, я не хочу портить такой замечательный вечер воспоминаниями об этом подонке.

– Мама, послушай…

– Хотя знаешь, наверное, ты права. Ты должна знать правду, дочка, хотя я думаю, что мой рассказ не займёт и пяти минут.

Тая была сильно удивлена таким неожиданным поворотом событий, ведь она хотела услышать историю совершенно другого человека. Но, заметив, что Ванда уже полностью настроилась на рассказ, решила не перебивать её, ведь как никак, а Тая не знала даже имени собственного отца.

– Его звали Рой Андерсон. Хотя почему это я сказала «звали», ведь этот ублюдок до сих пор жив, и я уверена, что он здоров как бык. Мне было семнадцать, когда мы познакомились. Тогда у меня совсем не было друзей, – женщина глубоко задумалась, – как в принципе и сейчас. Сейчас я понимаю, что в основном всё это моя вина, ибо я никогда не могла довериться людям. Помню, в семнадцать лет мне было тяжело завести с кем-либо даже элементарный разговор. Не то, чтобы я не знала, о чём нужно говорить с людьми, просто мне не хотелось раскрывать им себя и свой мир. В то время я очень любила спорт. Представляешь, вставала каждый день в пять утра из-за часа пробежки. А бегом я занималась исключительно ради удовольствия.

– Никогда бы не подумала, что ты любила бегать, – Тая виновато посмотрела на неё, – извини, я больше не буду тебя перебивать. Продолжай, пожалуйста, дальше.

Девушка уже поняла, что пятью минутами здесь явно не обойдётся.

– Когда ты бежишь по асфальту навстречу ветру, привычный мир вокруг тебя начинает растворяться, и ты оказываешься в своём мире. В этот момент ты свободна, потому что кроме тебя и асфальта, по которому ты бежишь, ничего больше не существует. Асфальт никогда не осудит, он лишь забирает боль, которую ты стараешься втоптать в него ногами глубже и сильнее.

Слушая сейчас свою маму, Тая всё больше понимала – насколько плохо она её на самом деле знает. «Значит, она тоже рвалась к свободе, – рассуждала она про себя».

– Мы с тобой похожи, дочка. Я уверена, что и ты вскоре найдёшь свой вид спорта. Не думаю, правда, что это будет бег.

– Почему ты так в этом уверена, мама?

– Потому что у тебя другая судьба, – неожиданно произнесла женщина, а потом вдруг резко переключилась на начатую недавно тему. – Теперь о твоём отце. Мы познакомились с ним на пробежке, он, кстати, тоже любил этот вид спорта. Может быть, это и послужило толчком к нашему с ним дальнейшему общению. Рой был первым человеком, с которым мне было легко, к тому же, помимо утренних пробежек, у нас с ним было ещё очень много общего. На тот момент я была уверена в том, что нашла человека, которому могла бы рассказать абсолютно всё. Наша с ним дружба продолжалась два года. И не надо на меня так смотреть, – она на мгновение изменилась в лице. – Я вовсе не путаю слова, Тая, ибо мы с ним были только друзьями. Я тебе клянусь, что за два года мы даже ни разу не целовались. Я воспринимала его исключительно как друга, и поверь, что меня совершенно не тянуло к нему как к мужчине.

Тая была немного шокирована последним высказыванием матери, ибо так откровенно о своей личной жизни Ванда Бёртон не говорила ещё никогда.

Тут Ванда ненадолго замолчала. Тая чувствовала, что она постепенно подбирается к основной – самой тяжёлой части своего рассказа. На протяжении всего разговора женщина смотрела дочери в глаза, а, подойдя к главному, неожиданно встала из-за стола и подошла к окну. Тая хотела подойти к матери, но что-то подсказывало ей оставаться на месте.

– У его друга была вечеринка, – она продолжала, стоя спиной к дочери, – он пригласил меня туда. У Роя была одна особенность: ему нельзя было пить спиртное. Даже совсем малое количество алкоголя делало его невменяемым и неуправляемым человеком. Он сам рассказал мне об этом ещё в первый месяц нашего знакомства. А поскольку я не имела тяги к спиртному, то со мной у него никогда не было подобных соблазнов. Я отчётливо понимала, что на вечеринке непременно будет много спиртного, но он уверял меня, что и близко к нему не подойдёт. И я поверила… Я думаю, дальше нет смысла продолжать рассказ. Ты ведь девушка не глупая, додумаешь всё сама.

– Господи, мама, – она хотела встать со стула и обнять дрожащую мать, но Ванда её остановила.

– Нет, сиди. Не нужно меня сейчас трогать, – голос её дрожал, но она ничего не могла с этим поделать. – Я ненадолго оставила его на вечеринке, а когда вернулась, он уже был такой. Сначала Рой показался мне смелым и решительным, а потом он постепенно стал превращаться в зверя. Я хотела тотчас уйти, а он притворился, что ему плохо. Я отвела его в одну из пустых комнат на втором этаже дома…

– Мама, хватит! Я не хочу дальше это слушать, всё и так ясно, – слёзы хлынули у неё из глаз.

– Я сопротивлялась, – Ванда Бёртон не унималась. – Но он оказался сильнее меня. Его хватило всего лишь на две минуты, представляешь. Слабак! Даже штаны по нормальному снять не смог, а после того, как этот ублюдок кончил, он просто оставил меня на кровати.

– Я не могу больше это выносить.

У Таи началась истерика, но она не могла сдвинуться с места, а голос матери на её удивление с каждой секундой становился всё более спокойным.

– И самое главное, когда он выходил из комнаты, его лицо ничего не выражало, а потом он исчез, а у меня появилась ты. Вот собственно и всё.

Закончив рассказ, она продолжала стоять у окна, ибо просто не смела повернуться лицом к дочери. Самым страшным для неё сейчас было – это увидеть осуждение в глазах Таи.