— Только ты обязательно вернись, а? А то как я без тебя буду открытки сдавать? — взмолилась я.
— Не дрейфь, вернусь, — и Мимозина, зевая, удалилась.
Собрав открытки, я села за компьютер и полезла в ЖЖ. Опаньки! Меня посетил сам Аморалиус, великий и ужасный Аморалиус, который когда-то позволил себе весьма грубый комментарий в мой адрес. Написал, что ему очень нравятся мои рассказы. Ни фига себе. Стала попискивать от удовольствия и решила сотворить что-нибудь такое-такое, чтобы весь Интернет целый год читал и никак не мог начитаться.
Проверила почту. Питерское издательство прислало мне договор. В принципе меня все устраивает, но есть одно большое НО: я не имею права публиковать рассказы, которые войдут в мою книгу, в своем Живом журнале. И что мне теперь делать? Как объяснить своим читателям, что историй больше не будет? Черт, некрасиво получается, тем более в такой момент, когда на меня обратили внимание известные личности. Да еще месяц-другой, и я переплюну Злоедрючку и Аморалиуса вместе взятых. Думала-думала и написала пост:
Дорогие друзья! В ближайшее время рассказов не будет. Мне заказали написать книгу, и я просто физически не успею делать и то и другое, к тому же, согласно договору с издательством, я не могу публиковать в ЖЖ рассказы, которые войдут в книгу. Прошу отнестись с пониманием.
Разместила сообщение и пошла курить. На лестнице стоит уборщица и жалуется на нас арендодателю.
— Вот, вот эта тоже лежала. Стыдоба какая, захожу, а они усе голые лежат вповалку на диване! Устроили Садомору, черти проклятые! — завопила она, косо посматривая на меня.
— Во-первых, мы не голые лежали, а в майках и трусах, а во-вторых, правильно говорить «Содом и Гоморра»! — выпалила я.
— Один хрен, похабщину развели! — плюнула уборщица.
Арендодатель посмотрел на меня, тяжело вздохнул, но ничего не сказал. Я докурила и пошла в студию. Предупредила Мишкина, что нас ждут большие неприятности с арендодателем.
— А хрен с ним, мы все равно скоро съезжаем в новый офис, а он пусть сдает свои курятники кому хочет, — флегматично промолвил Мишкин.
Села за компьютер и стала читать комментарии. Народ возмущен до глубины души. Лишь несколько человек отнеслись по-хорошему к моему сообщению, остальные стали ехидничать.
Что, выдохлась, да? Не пишется больше? Слинять решила? — написал один.
Не дождетесь, — ответила я.
А я в таком случае больше тебя читать не буду, — заявил другой.
Ну и хрен с тобой!
А я никогда и не читал, потому что ты ерунду пишешь всякую, — сказал третий.
А если ты не читал, то откуда знаешь, что я пишу ерунду?
А по твоей морде на юзерпике видно, — продолжал хамить он.
Ну и иди в жопу.
Но пришли и добрые слова:
Не бросайте нас, пожалуйста! Ваши рассказы очень поднимают настроение.
Еще несколько человек поддакнули:
Точно, мы тоже так думаем, пишите, хрен с ними, с издательствами.
Что делать — ума не приложу. Вроде и читателей терять не хочется, а с другой стороны, выпустить книгу все-таки важнее. Хорошенько подумала и написала в издательство письмо: дескать, благодарю за внимание, но не могу прекратить публиковать свои рассказы в ЖЖ, поскольку у меня масса читателей, которые мне очень дороги. Отправила письмо и через несколько минут поняла, что язык мой — враг мой и надобно вырвать его с корнем, а еще отбить мне пальцы, чтобы впредь неповадно было такое писать. Издатель ответил, что с пониманием относится к моей ситуации и предлагает мне написать книгу на какую-нибудь другую тему, а рассказы и дальше размещать в ЖЖ.
Вот только условия у нас изменились. Сможете сдать книгу к середине месяца?
Ни фига себе, это же через двадцать дней! За двадцать дней я успею только название придумать и с мыслями собраться.
Решила поинтересоваться, что за книга им нужна.
Интересная и продавабельная, — ответили мне.
Постараюсь, у меня еще куча работы, — написала я.
«Постараюсь» нас не устраивает. Или соглашаетесь и мы подписываем договор — или извините.
Согласилась.
Странные люди. Наверно, они думают, что я сижу в домике в деревне, зеваю от скуки и пописываю роман. Мне еще в Киев ехать сдавать сайт, со Швидко разбираться, Ольку с Наной утешать и перед Аббасом отчитываться, а им срочно понадобилась моя книга. За двадцать дней вынь да положь. С другой стороны, когда еще в моей жизни появится такая возможность? Может, это мой первый и последний шанс реализоваться как писателю? Может, мои книги будут раскупаться на ура?
Решила посоветоваться с другом Андрюшей из Киева. Написала ему письмо:
Привет, Андрюша, я разобралась в себе и хочу тебе сказать, что замуж за тебя я выйти не могу. У меня скверный характер, к тому же похоже, что я немного не в себе. По ночам я выхожу из своего тела, брожу по квартире, иногда мне слышатся голоса, и вообще я намерена посвятить свою жизнь спасению человечества. Как ты думаешь, реально ли написать нормальную книгу в объеме не менее двенадцати авторских листов за двадцать дней?
Ответ от Андрюши пришел через пять минут:
Я с первого дня нашего знакомства подозревал, что у тебя не все дома, но мне это даже нравится. Не переживай, мой прапрапрадед по материнской линии был шизофреником, говорят, что я на него очень похож, так что думаю, мы с тобой поладим. Нормальные книги за двадцать дней не пишутся, если ты, конечно, не собираешься писать, как Донцова или Хелен Филдинг. Приезжай, подадим заявление в загс и будем вместе спасать человечество!
Да уж, надо было честно признаться, что на самом деле я просто влюблена в гада Швидко и, кроме него, никого не вижу.
На часах без пятнадцати двенадцать. Скоро придет директор «Власты» за открытками, а Мимозиной все еще нет. Позвонила ей на мобильный — не отвечает, позвонила домой. Трубку взял Леша и сказал, что Лена спит. Попросила его растолкать ее и позвать к телефону. Леша расталкивал Мимозину минут пять, она мычала, урчала и материла всех на чем свет стоит, но трубку все же взяла.
— Через пятнадцать минут придут за открытками, а тебя все нет, — заметила я.
— А-а-а, я забыла. Ну, теперь уже без толку ехать, все равно не успею. Сдавайте без меня, — зевнула Мимозина.
— Ленка, пожалуйста, приезжай, ты же знаешь, что я никогда не смогу что-то втюхать клиенту так, как это умеешь ты, приезжай, — взмолилась я.
— Зря я, что ли, тебя учила? — фыркнула Мимозина и положила трубку.
Ноги мои подкосились, побежала к Мишкину и попросила помочь пообщаться с клиентом. Мишкин сказал, что он мне не помощник, потому что директор «Власты» его на дух не переносит, после того как он в прошлом году написал на листовке «Приглашаем героев туда», вместо «Приглашаем героев труда».
— В этой чертовой студии хоть что-то делается нормально? — взвизгнула я.
— Не-а, не помню такого, — ответил Мишкин.
В офис вошел директор «Власты». Я вспомнила все, чему меня так долго учила Мимозина, расправила пошире плечи, сложила губки бантиком и попыталась придать взгляду томное выражение, решив, что в данной ситуации клиента надо брать обаянием. Широко улыбнувшись, я промурлыкала:
