— Интересный вариант, вот только я боюсь, Рэйвен придётся потом долго всё объяснять. — говорит Чарльз.

— Шахматы на раздевание? Интеллектуально, однако, пошлость маскируется. — смеется Эрик. — Но мне сдается, что ты прав, не лучший вариант. Возможно, у тебя какие-то предложения?

— Мммм… — Ксавьер чуть хмурится, делая ход и забирая пешку Эрика. — В голову ничего не лезет. Может, не знаю, как в правде или действие? Только интеллектуальнее, пожалуй. Не знаю.

— Можно попробовать, хотя придумать вопрос или действие будет еще сложнее, чем придумать, на что играть. — хмыкает Эрик, который в преимуществе, забирая уже четвертую фигуру Ксавьера.

— Искренне надеюсь, что сейчас я не копаю себе могилу, — говорит Чарльз, смотря на ход игры, и двигает слона на пару клеток вперёд.

— Надейся, надежда — все, что у нас осталось. — отвечает он, задумываясь над следующим ходом.

— Видимо, это так, mignon, видимо, это так. — с лёгкой обречённостью смотря на погибшие фигуры, говорит Ксавьер.

— Но даже если победа за мной, я понятия не имею, что спросить. Так что расслабься пока. — говорит Леншер, передвигая коня.

— Последний луч надежды, да? — хмыкает Чарльз, делая ход.

— Если тебе угодно. — кивает он Ксавьеру, глядя на руки, что двигают очередную фигуру.

Чарльз убирает пальцы с фигуры и откидывается на спинку кресла, чуть разминая шею до тихого хруста. Он поднимает взгляд на Леншера, в ожидании когда тот сделает свой ход.

Несколько секунд Эрик смотрит в пространство, словно задумавшись о чём-то, легко прикусив губу, но потом моргает, делая следующий ход. В тишине как будто сложнее думать, потому что думается совсем не то.

Ксавьер с интересом смотрит на задумчивое лицо Леншера, а после переводит взгляд на доску. Плохо дело.

— Не представляешь, как я буду удивлён, если выиграю эту партию. — резюмирует Чарльз, делая ход вперёд бесполезной пешкой.

— У тебя еще есть шансы, уверяю. — ухмыляется он. — Так что я, например, не удивлюсь.

— Главное, не поддавайся, потому что я тоже не особо знаю, о чём спрашивать, — говорит Чарльз, поднимая взгляд с доски на сложенные в размышлении на коленях руки.

— Тогда можно сыграть на подростковые забавы, которые я всегда находил бессмысленными, но по крайней мере со стороны смешными. Вроде рассказать о себе что-то, чего не знает никто. Первое что приходит в голову. — Эрик двигает вперед ладью.

— Тоже интересная мысль. Тогда будет честнее: думать нужно будет тому, кто проиграл, а не тому, кто выиграл. — говорит Чарльз, передвигая королеву на одну клетку.

— Великолепно. — подтверждает Эрик, сбивая фигуру Ксавьера. — Тем более узнавать что-то спонтанное всегда интересно.

— Верно, — кивает Ксавьер, наклоняясь к доске и размышляя над ходом. Оставшиеся фигуры — в основном пешки — удручали. Чарльз неуверенно передвигает одну из них на клетку вперёд.

— Ну, теперь скорее «оставь надежду, всяк сюда входящий», — сокрушенно качает головой Леншер, передвигая нужную фигуру, — мат.

— В свою очередь скажу, что я не сомневался в проигрыше. — говорит Ксавьер, пожимая плечами.

— Ты просто не увидел лазейку. — говорит Леншер, расставляя фигуры обратно.

— Возможно.

Ксавьер устало вздыхает.

— Так, какой-то факт, да? — Чарльз ненадолго задумывается. Надо было пить за ужином что-нибудь алкогольное, а не чай. — Даже не знаю. Наводящий вопрос?..

— Что угодно, хоть имя первой кошки. Буду знать, что у тебя кошка была когда-то. — пожимает плечами Эрик.

— Я люблю кошек. — ухмыляется Чарльз. — Но у меня их как таковых никогда не было. У матери аллергия.

Эрик открывает рот, чтобы что-то сказать, но почему-то забывает об этом сразу, словно этого не нужно было говорить. Видимо, так лучше.

— Весьма печально. Твой ход.

Ксавьер проводит рукой по волосам и наклоняет голову, после протягивая руку к пешке.

— Боже, час ночи, и чем мы занимаемся? — говорит Чарльз, когда взглядом он цепляется за циферблат часов.

— В шахматы играем. — со смехом говорит Эрик очевидное, делая шаг пешкой.

— Не думаю, что много кто играет в такое время в обычные шахматы. — говорит Ксавьер, передвигая коня по доске.

— Значит ли это, что когда все играют в обычные, мы можем играть в необычные? — тихо смеется Эрик, глядя на Ксавьера и делая ход.

— Интересное предложение, учитывая, что ты говоришь о времени примерно с трёх утра и до девяти вечера. — в тон отвечает Чарльз, делая ход.

— Ну нет, это уж слишком, беру свои слова назад. — говорит Эрик, улыбаясь и делая не совсем выгодный ему ход.

Ксавьер хочет выпалить «то есть вообще наличие такого времяпрепровождения тебя не смущает», но решает благоразумно промолчать и забрать одну из фигур Леншера.

— Беда. — тихо говорит сам себе Эрик, коснувшись улыбки кончиками пальцев, задумавшись.

— Ещё не всё потеряно, ma cheri. — говорит Ксавьер, чуть ухмыляясь.

Леншер на секунду переводит взгляд на Чарльза, улыбнувшись шире, но пока не возвращаясь к своему вопросу по поводу значения этих слов.

— Думаешь, не все? Ну ладно, тогда мне стоит просто увидеть нужный ход. — говорит Эрик спокойная, двигая фигуру.

— Есть надежда, что ты внимательнее, чем я. — говорит Ксавьер, передвигая пешку на клетку вперёд.

— Отнюдь. — кратко отвечает Эрик, глядя на свои фигуры, а после передвигая коня.

— А ведь мы даже не выпили ещё сегодня. И что так мешает концентрации? — риторически спрашивает Чарльз, ещё пару секунд сидя в кресле, а после, передвинув слона, встаёт и направляется к бару. — Только не осуждай. Будешь?

— О нет, мне, пожалуй, хватило сегодня. Тем более после лекарств, не лучшая идея, думаю. — отрицательно качает головой Эрик, зачесав палицами пряди волос, упавшие на лоб.

— Понятно, — говорит Ксавьер, пока достаёт из бара небольшую бутылку пива и выливает содержимое в стакан. Выкинув пустую банку в ведро, он возвращается к своему месту.

— У меня ощущение, что сейчас у нас будет один-один. — говорит Эрик, двигая маловажную фигуру.

—…Твоё ощущение… — говорит Чарльз, ставя Леншеру мат. —…тебя не обманывает. Шах и мат. — он ухмыляется, откидываясь на спинку кресла и делая глоток алкоголя, — чтож, давай, расскажи о себе самую большую тайну, — ухмыляется Ксавьер.

— Так-так-так… — на секунду задумывается Эрик. — Еще два года назад я собирался стать женатым человеком.

— Ого. Так я не первый, кому ты сделал предложение? — с надменным удивлением спрашивает Чарльз.

— Ревнуешь? — хитро щурится Эрик.

— Безусловно, — отвечает Чарльз, кладя руку на сердце. — Ты же ставил монетки на ребро перед этой особой, как не ревновать?

— В свое оправдание скажу, что предложения я сделать не успел, так что ты был первым. — честно говорит Леншер.

— Ох, весьма польщён, — с ухмылкой говорит Ксавьер, раскладывая шахматы.

— Рад слышать. Ревность бывает довольно устрашающей, — подпирает он ладонью щеку, пытаясь вспомнить, а ставил ли он монетку на ребро перед Мартой.

— Ну, пожалуй, не моя. — с ухмылкой говорит Чарльз, бросая взгляд в сторону фотографий Мойры на холодильнике. Ксавьер делает ход.

— Думаю, если любить кого-то очень сильно, то даже тихони могут превращаться в дьяволят. Так что не зарекайся, — спокойно говорит он, двигая фигуру в ответ.

— Не имею возможности отрицать, mon prefere, — говорит Чарльз, переставляя коня.

Эрику все больше хочется ответить Чарльзу на французском, или завалить вопросами о переводе, но он, почему-то, не собирается этого делать. Хотя Ксавьер словно подбивает на это, переходя с одного неожиданного прилагательного на другое.

— Прекрати так бесстыдно выигрывать, эй! — шутя возмущается Леншер, двигая ладью.

— Мы же только начали игру, я ещё ничего не выигрываю. — говорит Чарльз, отпивая немного пива и делая ход.

— Предчувствие. — объясняет Эрик, чуть хмурясь доске, рассматривая в голове возможные ходы.