Ксавьер чуть прикусывает губу, всё ещё стоя с опущенным взглядом. Вдохнув и собравшись, Чарльз подходит к раковине, чтобы промыть рану, и включает холодную воду.

Леншер переводит взгляд на плиту, где все уже готово, выключая конфорки. Позволив себе немного самовольства, Эрик достает две тарелки и столовые приборы. Чашки находятся в шкафчике рядом с Ксавьером, так что их взять он не решается.

— Обязательно расскажу об этом Эмме, ей как раз мало драмы в наших отношениях.

— Ранения за готовкой, — говорит Чарльз, аккуратно промывая место ожога. — Интересная драма, очень.

— «Всяко лучше игры в шахматы», — цитирует он ухмыляясь. — Она не находит в них ничего интересного.

— Что? А разве они не безумно захватывающие? — с напыщенной удивлённостью произносит Чарльз, выключая воду и потянувшись к ящику с кружками.

— Если только это не те, о которых говорим мы. — тихо смеясь. Он ставит все на свете, что Эмма точно написала ему сообщение с намеком на это.

Ксавьер улыбается, чуть наклонив голову в пол. Он достаёт кружки и ставит их на стол рядом с плитой, в пару движений насыпав в них сахар.

— Ну, я же сказал. — фыркает он, открывая крышку сковородки и одновременно читая смс.

[00:11, Эмма]

ЭЙ, А КАКИЕ ИМЕННО ШАХМАТЫ В ДВЕНАДЦАТЬ НОЧИ

[00:34, Эмма]

ну ясно ;)

[00:49, я]

Еще не играли, успокойся. Ни в те, ни в другие. Спи, пьянь.

— Настырная женщина, я устал от нее за эту неделю. — говорит Эрик, наполняя тарелки, поставив их на стол.

— Да, а я чертовски устал от Рэйвен. Разбудила меня сегодня, торжественно читая твою записку. — говорит Чарльз, наливая чай. — Я понимаю, что было уже три часа дня, но я же спал.

— Моя за. А. Её смутил постскриптум? — ухмыляется Леншер, садясь за стол.

— Ага. — кивает Чарльз, ставя кружки на стол и садясь напротив Леншера.

— Тогда тебе несказанно повезло, что она не пришла среди ночи. Я не знаю, привычка ли это, но ты во сне будто должен за кого-то цепляться, убеждаясь, что все хорошо. — он пожимает плечами.

— За кого-то цепля… Ох. — Ксавьер пару секунд смотрит куда-то в стол. — Извини.

— Я не возмущался, просто сказал, так что незачем извиняться. Это нормально, я думаю, тем более у меня не заняло много времени, чтобы убрать твою руку от моей рубашки. — тепло улыбается Леншер.

Ксавьер немного краснеет, всё ещё не решаясь поднять взгляда на Эрика.

— Чарльз, успокойся. — говорит спокойно Эрик. Стеснение все больше приходит на смену наглости, интересно.

— А разве я не спокоен? Всё хорошо. — говорит Чарльз, решая приняться за еду в попытке отвлечься.

— Со стороны совсем не спокоен.

— Всё хорошо, просто немного неловко, наверно. — Чарльз пожимает плечами.

— Не парься. — просто говорит Эрик, улыбаясь и приступая к еде.

Ксавьер кивает, делая глубокий вдох. На выдохе чуть заметно содрогаются плечи.

Всё хорошо. Ничего такого.

— Расскажи о детстве во Франции. — резко переводит он тему.

— Франция? — Ксавьер неистово благодарен за изменение темы. — Франция, Франция, Франция… Ну, я приезжал туда летом, в основном сидел в уличных кафе с французской книгой и учил этот язык. Пытался общаться там с людьми, даже успевал с кем-то познакомиться, пока родители ходили с Рэйвен по магазинам. Ну и, впрочем, всё. — Чарльз пожимает плечами.

— Нашел французских друзей? — с улыбкой спрашивает он.

— Не-а, просто обменивался парой слов в кафешках, а после навсегда от них отставал. — отвечает Чарльз.

— Был на Эйфелевой Башне? — он отпивает чай, обжигая чуть кончик языка.

— Был. Красиво, но из-за большого скопления народа не особо романтично. — говорит Ксавьер.

— Досадно. В чем тогда смысл? — смеется Леншер, на секунду взглянув на Чарльза.

— Зато тихие улочки между домами, небольшие мосты и весь прочий антураж — всё довольно романтично. — говорит Ксавьер, чуть улыбнувшись от воспоминаний.

— Нужно будет провести пару дней во Франции, перед тем как вернуться в Германию на отпускные. Ради улочек и круассанов, конечно. — говорит Эрик, отрезая кусочек омлета.

— Там красиво, — Чарльз мягко улыбается, держа в руках чашку чая. — А что насчёт Германии? Никогда там не был.

— Холодно. — задумчиво произносит Эрик. — Ну, не то чтобы очень холодно, но я жил ближе к Балтийскому морю, а там всегда неполадки с теплом. Но везде красная черепица. Идешь по улице, а улицы с серой брусчаткой в лужах отражают красные крыши. Много марципана и рыбы. И пивных садов. — хмыкает он.

— Надо будет как-нибудь посетить, — улыбается Чарльз. — И не забыть прихватить с собой тёплые вещи, раз там прохладно.

— Можешь поехать в Кёльн, там тепло. Или Штутгарт. Он не так далеко от Франции. — вспоминает Эрик небольшую карту, где помечал города, в которых был.

— Обязательно навещу. — кивает Чарльз с улыбкой, доедая последний кусочек омлета.

— Пришлёшь открытку с рассказом о впечатлениях. — кивает Леншер, допивая чай.

— Безусловно. — отвечает Чарльз, делая последний глоток чая и вставая из-за стола, забирая с него грязную посуду.

— Помочь? — спрашивает Леншер, встав из-за стола, опираясь на шкафчик возле Чарльза.

— Не волнуйся, раненный, я справлюсь с посудой. — говорит Ксавьер, включая воду.

— Ранил меня прямо в сердце только что. — возмущается Эрик. — Смею напомнить, что не я обжегся.

— Смею напомнить, — говорит Чарльз. — что не у меня перевязана ладонь. А локтём я при мытье посуды не пользуюсь, если что.

— Мастер споров проснулся. Ладно, твоя взяла. — наигранно хмурится Эрик, проходя к холодильнику, чтобы снова занять себя просмотром фотографий. В них как будто что-то изменилось.

— Как всегда. — ухмыляется Чарльз, ставя вымытую тарелку на нужную полку.

— То ли еще будет, liebchen², — ухмыляется Эрик, рассматривая Мойру.

Ксавьер домывает последнюю чашку и выключает воду. Бросая взгляд на Леншера, он замечает, что тот рассматривает старые снимки. Чарльз мягко улыбается, наблюдая за Эриком.

— Мойра выглядит. Мило, наверное. Почему-то вспоминается, что я только несколько раз с ней здоровался, хотя она часто заглядывает к тебе с Рэй.

— Да, она… милая. Только не когда часами говорит о бабочках, пожалуй.

— Твоя сестра променяла часы разговоров о Шекспире на часы разговоров о бабочках. Мне кажется, что Рэйвен действительно без разницы.

— Наверно, — с улыбкой произносит Чарльз, чуть наклонив голову смотря на Леншера.

— Итак, у нас половина второго ночи, сна почти ни в одном глазу, а еще пьяные любители драмы на проводе. Шахматы?

— Хочу пошутить про «а какие именно шахматы», но это уже клише, верно? — с улыбкой говорит Чарльз. — Ладно, пошли.

Чарльз кивком указывает в сторону гостиной, а после идёт к шахматному столику.

— Ну, я давно сказал, что тебе нужно только сказать, в какие из ты хочешь играть. Мне не принципиально. — шутит Леншер, проходя за Чарльзом.

Ксавьер тихо усмехается, опуская взгляд на шахматную доску и начиная раскладывать фигурки.

— Возьму на вооружение. — также шутливо отвечает Ксавье.

— Ух ты, становится интереснее. — хмыкает Леншер, сев в кресло, сложив ногу на ногу, пока Чарльз раскладывает фигуры по клеткам.

Чарльз продолжает чуть ухмыляться, делая первый ход.

— И так, на что же играем в этот раз? — спрашивает он, удобнее устраиваясь на кресле.

— Мне нравится, что каждая игра в безобидные шахматы становится каким-то спором. Но что ж, давай на что-то сыграем. Но на что — вопрос сложный, я пока не придумал. — говорит Леншер, двигая вперед пешку, не отпуская ее еще секунду, после того, как поставил на клетку.

— Так просто интереснее. — говорит Чарльз, в свою очередь двигая вперёд фигуру.

— Когда я последний раз слышал эту фразу, то мои бывшие однокурсники начали играть в карты на раздевание. — отвечает Эрик, забирая первую фигуру Чарльза.