Что самое в этом удачное, так это то, что понял он всё как раз незадолго до встречи с обворожительным Локи Лафейсоном.

— Знаешь, Фандрал, — начал он после того, как юноша уже скрылся за дверью, — у меня есть теория. Что, если демоны рождаются под нашим солнцем каждый год, но не все становятся ими, когда вырастают? Или они живут столь похожими на нас, что мы их не замечаем? Мне кажется, демоны выглядят так же, как Локи Лафейсон.

— Не говори так, Тор, — возражает Фандрал, — я считаю, что Локи — ангел, посланный нам небесами.

— И тем не менее, ты называл его красоту дьявольски пленительной. А это не ангельская черта, — замечает Тор, — в его глазах есть что-то пугающее. По хорошему пугающее, впрочем. Они напоминают мне о Сикстинской капелле.

— Тебя пугает Микеланджело? — спрашивает художник.

— Он меня завораживает. Как и Локи. Я хочу, чтобы он начал меня бояться и тоже полюбил.

— Разве это не разные вещи?

— Конечно, разные. Но в нашем случае, увы, неотделимые.

***

Локи ощущал, словно он плывёт в тумане, не имея ни малейшей возможности пошевелиться, парализованный, и тёмные тени гигантских старческих рук пытались дотянуться до него, забрать к себе, а он не мог ничего сделать. В какой-то момент руки обхватили его лодыжки и резко потянули куда-то в сторону. Во сне сюрреализм казался таким донельзя реальным, что от этого отвратительно кружилась голова. Кажется, когда Локи проснулся, он пытался кричать, но из горла вырывался лишь негромкий хрип.

Смотря в потолок, он пытался отдышаться и успокоить сердцебиение. Он чувствовал, словно его примотали цепями к постели, и он не может двинуться с места. Досчитав до ста, он пришёл в относительную норму и решил перевернуться набок, чтобы обнять лежавшую рядом Сандру, как вдруг закричал.

Рядом лежала не Сандра! Это был кто-то другой, кто-то, кого испугал его крик, кто-то, кто выглядит прямо как он, но не как настоящий он, а как он — с портрета! В память врезалось воспоминание — он не закрыл дверь чердака! Сквозняк мог сдуть ширму с картины и открыть существу с портрета путь к нему! Надо было себя защитить. Надо было проткнуть клинком сердце демону, пока демон не убил его, не затащил в картину, на своё место! Локи в момент схватил рукоять ножа под подушкой и в приступе безумного инстинкта воткнул остриё глубоко под кожу монстра, прямо между рёбрами, где у нормального человека должна таиться душа.

Часто и глубоко дыша, Локи смотрел в полном шоке на бездыханное существо рядом с ним, что ещё сжимало его руку, но уже без той живой силы, что была секунды назад. Рассветные лучи неторопливо скользили по комнате и только сейчас коснулись своим теплом белой кожи лежавшего на кровати трупа.

У Лафейсона помрачнело в глазах, будто он слишком резко встал после крепкого сна. Выражение его лица очень быстро изменилось с уставшего на шокированное, потому что сейчас, при свете солнца, он видел, что ручка, сжимающая его запястье — миниатюрна и женственна, фигура тела её обладательницы была абсолютно феминная, а лицо… это было не лицо портрета. Это было лицо Сандры, изображающее абсолютный ужас, постепенно перетекающий в безразличие мертвеца.

Локи испуганно отполз на другой край кровати, оставив нож в груди девушки. В голове крутилась только одна единственная мысль: он убил человека.

Несколько минут спустя он встанет с кровати, спустится за старым ковром и перчатками, вернётся в спальню и без каких-либо эмоций вытащит свой нож из груди девушки, завернув её в ковёр и унеся на чердак, где положит её прямо возле картины и запрёт за собой дверь. Возвратившись к себе, он кинет все её вещи в камин и до самого утра будет пытаться отмыть кровь с себя и с подаренного Фандралом клинка.

========== Часть 5. ==========

Проблему с телом он окончательно решил только через неделю. Отправив дворецкого в незапланированный отдых повидаться с родителями, он остался дома один на один с жутким портретом, постепенно завладевающим его разумом всё сильнее и сильнее. Изо дня в день Локи прибывал в абсолютно бессознательном состоянии. Он не чувствовал, что существует, и в его голове часто рождались мысли о том, что он — не настоящий Локи. Он по ту сторону картины, лишь тень в лесу собственных страхов. Он постоянно моет руки, словно примеряя на себе роль леди Макбет, и постоянно думает о том, чтобы вонзить кинжал себе в сердце. Он чувствует, что стоит у самого края пропасти сумасшествия, и уже выставляет вперёд одну ногу навстречу бездне.

Он надевает потерянные кем-то в парке женские перчатки и, не выражая на лице никаких эмоций, вымывает так три раза тело девушки, заворачивает её в постиранную простыню и под покровом ночи выкидывает в ближайшую реку. Он постарался принять все меры предосторожности, хотя понимал, что его в любом случае не поймают.

Их никто не видел. Отец Сандры понятия не имел, куда могла уйти его дочь. Он не оставил улик. Единственное, что могло его выдать — он сам.

Или другой он.

За эти дни у него развилась паранойя. Он ни разу не пытался взглянуть на то, что стало с портретом. Ему было слишком страшно. У него даже появилось желание сжечь картину, даже не смотря на неё перед этим, но его пугала ещё и неизвестность: что, если он умрёт вместе с портретом? Нанесённые Локи увечья ранили портрет, а не тело. Быть может, в обратном порядке всё действует также?

Однажды вечером он спал в гостиной возле камина — упал прямо на мягком ковре от чрезмерной усталости и потерял сознание — когда вдруг раздался стук в дверь. Локи вскочил на месте, как от нашатыря, и обнял колени с таким детским страхом во взгляде, что любой сторонний человек, увидь его в этот момент, непременно сам бросился бы ему на помощь, чтобы успокоить, утешить и защитить.

В голове мгновенно возникли ужасные картины. Это полиция стучится к нему, ведь точно! Тело бедняжки Сандры нашли в реке и сразу поняли, кто её убил! Или этот стук был не со стороны двери? Может, это портрет? Локи мотнул головой. Нельзя было так глубоко нырять в сумасшествие. Это его убьёт.

Набравшись смелости, он открыл входную дверь как раз в тот момент, когда человек за ней — Тор, конечно, а не полицейский — уже собирался уйти. Услышав щелчок замка, он обернулся, сначала чуть улыбнувшись юноше, но после, увидя в полной картине весь его вид, вдруг поменял выражение лица на более обеспокоенное.

— Что с тобой случилось? — спросил он вместо приветствия. — Ты не выходил из дома уже неделю, по городу начали ползти слухи, что ты пополнил ряды отшельников, и, как я посмотрю, в этот раз шептания оказались правдивы.

В следующую секунду Локи просто захлопнул дверь, прервав его и не сказав Одинсону ни слова. Он чуть слышно всхлипнул, зажмурив уставшие глаза, и осел на пол. Обняв колени, сын Лафея сжал дрожащими пальцами ткань брюк и старался успокоиться.

Люди заметили его пропажу. Это можно будет связать со смертью Сандры. Но даже это не было единственной его проблемой: даже если никто и не подумает о близости этих событий, о нём уже поползли неприятные слухи, порочащие репутацию современного аристократа. И что за мысль промелькнула в его голове, когда он увидел Тора? Рассказать ему всё, ведь он поймёт, поможет, отпустит грехи и успокоит. Так глупо, так импульсивно! Локи мог слышать, как небольшая разумная его часть хлопает себя по лбу от такого идиотизма. Надо держать всё в тайне. Тайны натянут нити его души и сделают сильнее, он точно это знает! Надо только собраться, успокоиться и хорошенько подумать.

Одинсон всё ещё стоит за дверью, пребывая в полнейшей растерянности. С минуту подождав, он неуверенно подносит кулак к двери, уже собираясь постучать, но опускает руку.

— Быть может, вам нужен собеседник? — спрашивает он, уверенный, что Локи всё ещё стоит за дверью и прекрасно может его слышать. Навострив слух, он понял, что из дома доносятся всхлипы. — Доктор? Какой-нибудь ваш друг? Я?

В образовавшейся тишине он мог услышать тихий стук часов.

— Леди Сиф устраивает завтра вечер, вы придёте? — спрашивает всё-таки Тор перед уходом, потеряв надежду получить хоть какой-то ответ.