Ведьмак отер кровь, что успела забрызгать ему на лицо, и поморщился. Он попытался рассмотреть, в каком состоянии его бок, но одежда мешала. Вытащив скользкими пальцами маленький флакончик из кармана, он вынул зубами пробку и опрокинул содержимое на место ранения, шипя.
Странная тишина, опустившаяся на улицу после звона клинков, показалась прямо-таки магической. И в ней было отчетливо слышно, как стучит сердце единственного живого рыцаря. Впрочем, через пелену воцарившегося спокойствия скоро проникли и другие звуки: глухая капель остывающей крови, деловитое шуршание мышей. Но они странным образом не мешали тишине.
В устремленным на Роберта взгляде Кавира было восхищение. Тёмный восторг и желание, которое невозможно (а он и не пытался) скрыть. Они были адресованы одним хищником другому, и примесь человеческого, не такая уж большая, не портила эффект.
“Ты в порядке?” - вопросительно поднял брови Кав, на что ведьмак махнул рукой: “сойдёт”. Надо было уходить, однако рыцарь быстро обыскивал капитана. Приказ нашёлся в поясной сумке вместе с мешочком золотых монет. Подписан он был Новаком. Кавир сунул его под плащ, и они побежали, стараясь оказаться как можно дальше от места схватки.
Похоже, лекарства действовали, отметил про себя ведьмак. Во всяком случае, Кавир не полез к нему прямо среди улицы, над восемью трупами, и это был прогресс, ведь Роберт видел уже такие взгляды и догадывался, о чем думает рыцарь. Странным образом его это больше не беспокоило, быть может, сказывалась общая усталость за эти несколько недель, но он не ощущал больше злости, как много лет назад, в их первое знакомство. А может, виною было время, сглаживающее острые углы.
Украдкой вздохнув, ведьмак прижал руку к ране, следуя за Кавиром. Если бы капитан-рыцарь оказался более ловким, он сейчас не бежал так весело. А может, сказывалось обезболивающее, он почти ничего не чувствовал, лишь кровь, медленно, но настойчиво сочащаяся сквозь пальцы, говорила, что радоваться рано.
“Дышу. Радоваться есть чему.”
О чем ещё думать, петляя по улицам утреннего города? Он подумал о Кавире, чья светлая шевелюра мелькала впереди, и мысли потекли медленнее. Он не сосредотачивался на них, позволив вопросам всплывать в голове, мешаясь с картинками их общего прошлого.
Минут через десять они перешли на быстрый шаг, а через час впереди показался знакомый переулок.
- Воду, бинты, мазь какую-нибудь, - отрывисто распорядился Кав, едва влетел в таверну. - Да, еду в комнату, одежду в чистку, и повесь так, чтобы не видно было.
Хозяин, то ли из-за тона (говорил рыцарь взволнованно, но тепло, как обратился бы к хорошему знакомому), то ли из-за свежей крови на обоих, не произнес ни слова лишнего. Не слушая возражений, подхватил Роберта, отвел в комнату, и стал раздевать - рану следовало немедленно осмотреть. А скоро и кипяток подоспел для промывания.
- Да бросьте, у меня все свое, - проворчал Роберт, - неужто вы думаете, что я не могу о себе позаботиться? - фыркнул он. - Мази тут не помогут особо, нужна моя аптечка.
- Я сам могу раздеться, - продолжил ворчать он, когда понял, что его не слушают, и настойчиво перехватил руки, пытаются расстегнуть его куртку. Конечно же, это было задачей не из простых, ведь на ней было множество заклепок, поэтому другим это было не просто сделать. - Все, все, ну, успокойтесь все. Это пустяк.
Кавир посмотрел на него неодобрительно.
- Тебе всё равно нужно стирать одежду, бок весь в крови! Не мог сказать, что она не останавливается, мы бы шли спокойно! - он скинул плащ и уже успел расстегнуть куртку, и теперь раздраженно кинул её к плащу, звякнув забытыми в кармане монетами.
- Раздевайся и я сам посмотрю, пустяк ли это. Роберт. Пожалуйста.
Хозяин удивленно хмыкнул, и обратился к ведьмаку.
- Безумец дело говорит, милсдарь ведьмак. Негоже это - с открытой раной шастать. Да и от помощи чего отказываться, нешто в этом что стыдное есть?
Ведьмак скрипнул зубами, зыркнув на хозяина так, что тот побледнел и поспешно постарался скрыться с ведьмачьих глаз долой.
- Да бросьте, - фыркнул он, немного смягчившись, - вы не видели меня, когда я возвращаюсь с охоты. Это пустяк в сравнении с другими. Через дня дня все заживет. Не… - он вдруг осознал, что его смутило больше всего! - Ты что, переживаешь за меня? - с лукавой улыбкой хмыкнул он.
- Я… - рыцарь смутился, отвернулся, делая вид, что очень занят шнуровкой. Потом вздохнул, - тебя ведь из-за меня ранили. И что я должен делать, если ты у меня на глазах кровью истекаешь?!
Кавир подошёл, сердито глядя на робертов бок, и осторожно тронул куртку, словно спрашивая разрешения.
- Да не истеку я кровью, - усмехнулся ведьмак. - Все нормально, правда, - сказал Роберт, вздохнув. Он качнул головой, словно отметая какие-то мысли, и принялся расстегивать застежки.
- Ладно, - кивнул Кав и отошёл, без стеснения снимая одежду и поглядывая на раздевающегося Роберта. Зрелище было донельзя приятное, так что рыцарь скоро даже вид делать перестал, что занимается чем-то ещё. Осторожно стукнул в дверь трактирщик, который сам принёс еды. Потом он же принёс воды умыться и забрал одежду. И рекомендовал господам никуда днём не выходить.
Ведьмак дошел до середины куртки и наткнулся на пряжку ремня ножен. Чертыхнувшись, он вернулся наверх, начиная раздеваться правильно: сначала плащ, затем ножны с мечами, отправились на кровать, и вот тогда Роберт снова вернулся к куртке, ощущая на себе восторженный взгляд Кавира. Их взгляды на мгновение пересеклись, и ведьмак, смутившись, нахмурился и отвернулся, продолжая борьбу с застежками. Куртка прилипла к ране, успевшей подсохнуть за те пару часов, что они добирались до таверны, и ведьмак поморщился, отрывая ее от струпа. Следом пошла кольчуга. Ведьмак, стащив ее, поднял в руках и рассматривал. Обидно. Часть звеньев были прорезаны - а значит, рыцарские клинки все же довольно острые, острее сельских мечей. Он задумался, не стоит ли поискать аналогов получше, но потом опомнился. Следовало поторопиться, кажется. Наконец, рубашка. Тёмное пятно выделялось ярким контрастом на фоне белого льна, но Роберт яростно отодрал и ее от раны и кинул в кучу грязного белья, что уже скопилась на полу. Пнув носком ботинка рубашку, он поднял взгляд и снова встретился глазами с Кавиром, который, привалившись к стеночке, смотрел на Роберта, скрестив руки на груди.
- Вы дырку во мне прожжете, - заметил ведьмак, становясь боком.
- Куда уж ещё-то одну, - фыркнул Кавир, не отводя глаз. И продолжил: - Я бы хотел быть скульптором. Или художником. Ладно, согласен даже стать твоей рубашкой на время. Впрочем… - он стал серьёзным и снова оказался рядом, присматриваясь к ране, но не касаясь. - Кровь остановилась, но уверен, стоит тебе начать двигаться, рана откроется. Это твоё зелье не даст ей воспалиться? - он поднял взгляд на Роберта, поскольку стоял, склонившись к его боку.
- Это антисептик, - скептически заметил Роберт, опустив колкость насчет рубашки. - А рану придется зашить. И коль скоро вы считаете себя причастным, поручаю это вам. Не слишком удобное это место, чтобы штопать себя самому.
- То, что ты это признаешь, определённо говорит о твоём душевном здоровье, - рассмеялся Кав, которому, странное дело, тоже вдруг захотелось обращаться к Роберту на “вы”, и он не делал этого из чистого упрямства. Не хватало ещё! - И я могу даже велеть тебе лечь и мне ничего за это не будет, удивительно! Но мне нужны инструменты. Игла, нить, чудо-зелье.
- Все это имеется в моей сумке, - повел бровью ведьмак. - Сможете за ней сходить? - а вот Роберт не собирался переходить на “ты”, и кажется, в голосе его начал просачиваться скептицизм.
- Приложу все силы! - Кавир отскочил и поклонился, а потом отправился искать сумку и лекарства. Он не понимал, что с ним происходит и это нервировало.
Найдя всё необходимое (Кав просто притащил всю сумку поближе к Роберту и разбирался под его чутким руководством), он принялся за операцию. Для начала ведьмака пришлось убедить лечь на кровать. Потом Кав аккуратно ощупал бок, проверяя, не повреждены ли внутренние органы (и просто потому, что не мог удержаться и не потрогать Роберта). Потом обработал крепким самогоном руки, рану, иглу и нить, сверкающую на катушке подобно смотанному лучу света, и только после этого, предупредив, что будет больно, начал шить, аккуратно стягивая края раны, молясь про себя всем богам разом, чтобы это действительно был пустяк.
