И он поверил. И махнул рукой – будь, что будет. Рука, освободившись из мягкого захвата, легла на талию женщины, под пушистым халатиком пытаясь нащупать, смять податливое женское тело. Эль притянула его к себе за шею, выгнулась дугой, подставляя шею, грудь, выбившееся из-под халатика плечо.

Только один звук нарушил тишину – хлопнула балконная дверь, когда восвояси убрался третий лишний.

…Лианы.

Опять лианы. Всюду лианы. Такое впечатление, что весь лес состоял только из лиан и подпорок для них. Как они ему надоели! Как он устал вечно продираться сквозь эти зеленые веревки!

Отшвырнув очередную, он даже вздрогнул, когда она упруго изогнулась в его руке. Змея. Серо-зеленая, в бледно-желтых разводах сильного тела, длинная, но не толстая. Разгневанная, она развернулась навстречу с шипением, разинула пасть, атакуя…

И замерла в полете, когда его рука поймала ее в полете, крепко стиснув шею.

Зашипев, змея напряглась, обвиваясь несколько раз вокруг пленившей ее руки, распахнула пасть, демонстрируя ядовитые зубы и изо всех сил стараясь дотянуться до врага и укусить или хотя бы оцарапать. Но человек лишь крепче сдавил ее шею, выжимая жизнь из чешуйчатого тела.

Змея сопротивлялась отчаянно, сражаясь за жизнь. Но и человек не собирался сдаваться. Даже если бы и хотел, он не мог отпустить ядовитую гадину. Помогая, стиснул ее шею двумя руками. Из разинутой пасти раздавалось уже не шипение – натужный хрип. Стеклянные глаза ничего не выражали, и только хвост продолжал отчаянно извиваться, дергаясь в последней судороге.

А он продолжал сжимать змею еще долго после того, как и хвост повис серо-желтой плетью. И по одному, осторожно, стал разгибать пальцы, подальше отбросив чешуйчатое тело.

Лианы. Сколько же тут лиан! И если каждая – затаившаяся змея…

Утром он не сразу смог вспомнить, где находится. Незнакомая комната. Голые стены. Одно окно. Рядом со входной дверью еще одна, приоткрытая. Низкая простая кровать. Один-единственный стул и небольшой столик, на котором уже был сервирован простой завтрак – поджаренные тосты с маслом и сыром, кофейник, молочник. Его одежда сложена на стуле. Бумажник, личные вещи, которые раньше были распиханы по карманам, валялись на подоконнике.

Проигратель медленно приподнялся. Голова кружилась, его мутило, как после самого жестокого похмелья, хотя он точно знал, что пил немного. Однако, с чего-то он все-таки набрался… Или ему что-то подсыпали в напиток. Последнее вернее, хотя и лишено смысла. Зачем, если он согласился? Или он так-таки и не соглашался? Память возвращалась урывками. То он сидит в кресле и слушает женщину в белом полупрозрачном платье, то стоит на балконе и смотрит на звезды, то уже мнет и тискает ту самую женщину где-то на простынях…

Кстати, где Эль и как он сюда попал? Последнее, что удалось вспомнить – это как они задремали, даже не дав себе труда натянуть простыню. Но это было не здесь. Та спальня была раза в три больше, и кровать шириной метра три – эдакий сексодром – стояла в центре комнаты, а на зеркальном потолке все отражалось вверх тормашками.

Что же произошло?

Впрочем, долго раздумывать было не в привычках Проигрателя. Все эти мелкие проблемы и неудачи настолько стали частью его жизни, что он научился не обращать на них внимания и не задумываться дольше, чем на несколько минут. И действительно, пока он приводит себя в порядок – за приоткрытой дверью обнаружилась уборная и умывальник – одевался и перекусывал тостами с остывшим кофе, проблема перестала быть существенной. Подумаешь, взаперти. Первый раз, что ли?

Ну, да, первый. Но разве до этого не бывало в его жизни ситуаций, когда казалось, что все – конец? Разве он и прежде не терпел поражений и не оказывался раздавлен, уничтожен. Выбит из колеи? А сейчас его жизни даже пока ничего не угрожает! Вон накормили вкусно. И окно не забито, несмотря на решетку, даже форточка открывается. А за окном довольно веселенький вид – густой лес. И, судя по густоте растительности, валяющимся палкам и прочему лесному мусору, не тронутый уборщиками. То ли дизайнер постарался воссоздать с максимальной достоверностью «уголок девственной природы», то ли просто у владельца участка до этого клочка земли ни разу не дошли руки и техника.

Он еще рассматривал заросли, подступавшие чуть ли не к самому окну, когда послышался скрежет ключа. Проигратель оглянулся. На пороге стоял давешний водитель. Теперь он был не в строгом цивильном костюме, а в рабочем комбинезоне, который плотно облегал его спортивную фигуру. Будь Проигратель женщиной, он мог бы оценить и его ширину плеч, и сноровку, и все остальное. А так заметил только кобуру под мышкой и широкий пояс спецназовца «на все случаи жизни».

– Вижу, вы уже освоились, – констатировал мужчина, закрывая за собой дверь. – Стекло непробиваемое. Решетка из титанового сплава, является частью стены, так что выбить ее не получится.

– Да я и не пытаюсь. Кофе?

– Спасибо, вынужден отказаться.

В кофейнике оставалось как минимум на две чашки, но он решил не настаивать и отставил посуду.

– Вы пришли сюда, чтобы ответить на кое-какие мои вопросы и обрисовать ситуацию, – предположил он.

– Именно так, господин Станд.

– Я могу начинать? – он присел. Вошедший остался стоять и ответил кивком.

– Итак, вопрос первый. Как мне к вам обращаться? Мое имя вы знаете, госпожа Эль тоже сообщила мне… свое имя. А вы?

– Допустим, меня тоже зовут Рий. Мы с вами почти тезки… Рий Гор, если вас это устроит.

– Только ваше «Рий» – это сокращение?

– Правильно. И я бы предпочел, чтобы вы мое полное имя не знали как можно дольше.

Наверняка он и фамилию сказал не свою и тоже сокращенную.

– Понимаю. Итак, Рий Гор, бесполезно спрашивать, где я нахожусь. Вряд ли меня успели перевезти куда-то из этого поселка и даже из этого дома. Скорее, тот же самый коттедж, только его другая часть или пристройка.

Снова кивок:

– В сообразительности вам не откажешь.

– Скорее, в логике. Я не испытываю никаких неприятных ощущений, кроме небольшого похмелья. Следовательно, наркотик, который мне подсыпали, был достаточно легким. Его действие могло закончиться в любую минуту. Перевозить куда-то человека, который вот-вот очнется, достаточно хлопотно. Значит, вы всего лишь ограничились тем, что перетащили меня из одной комнаты в другую и на этом успокоились.

– Так.

Рий-второй не двинулся с места, и это успокаивало. Проигратель устроился поудобнее.

– Тогда приступим к самому главному. Зачем это надо? Даже так – зачем на сей раз понадобилось вот это? Я, кажется, вчера высказался достаточно ясно…

– Да. И это несколько усложнило нам задачу.

– Не ожидали, что откажусь?

– Не ожидали, – согласился Рий-второй.

– Но рано или поздно это должно было случиться! Я живой человек. У меня, может быть, больше недостатков, чем у окружающих, но уж таков я уродился. У меня тоже есть чувства, тоже есть нервы. У меня могут быть свои слабости… И ждать, что я буду спокойно и равнодушно выполнять то, что от меня требует общество, по меньшей мере глупо!

– До этого вы выполняли все требования общества! Выполняли с блеском.

– Да, но всему на свете рано или поздно настает конец. Мне тридцать лет, и я устал. Устал бороться, заранее зная результат. Устал терпеть поражения… Ключевое слово «терпеть». Мое терпение заканчивается. И если я еще не кинулся на ваш пистолет с голыми руками, то это вовсе не потому, что я терпелив, а просто потому, что это противоречит моим моральным принципам.

– И потому, что догадываетесь, что я могу выстрелить на поражение и потом представить все, как превышение самообороны, – добавил Рий-второй. – Конечно, не факт, что я выйду сухим из воды. Эту работу я потеряю и, как знать, не сяду ли в тюрьму за непредумышленное убийство по неосторожности. Но вашему трупу будет все равно, посадят меня или погладят по головке и отпустят восвояси. А жить хотят все, даже такие…