– Думаешь, ты справишься с этим без меня? – орал Чад, вышагивая по гостиной. Я уезжал в тур через час, но мне нужно было разорвать до этого все связи. Я не мог начать новую жизнь с багажом, который тянет меня вниз.

Джина кипела, готовая наброситься на меня. Черт, коготки у девушки были выпущены.

Джина могла царапать, что угодно, но со мной она не поедет.

Может, я и был трусом, ожидая чуть ли не последней минуты, но лучше поздно, чем никогда.

– Я больше не желаю твоей помощи. Я должен сосредоточиться на туре, мне нужно выступить на тридцати шести шоу, прежде чем я вернусь в Лос-Анджелес. Клянусь, мне сейчас не до нового дерьма. Я не смогу этого сделать, пока вы, ребята, остаетесь частью моей жизни. Вы трахаете мне мозги.

– Мы единственные, кто всегда был рядом с тобой.

Я резко рассмеялся.

– Вы не были рядом, ни один из вас. Даже близко нет. И ты ведь говорил, что хочешь заработать себе имя менеджера, агента или кого-то вроде, Чад? Хорошо. Теперь иди и делай. Только оставьте меня в покое.

– Ты гребаный дебил. Не удивительно, что ты взял вину на себя и оказался в тюрьме совсем один.

– Черт возьми, ты не станешь этого делать, – вдруг закричал я, хватая Чада за воротник и прижимая к стене. – Я вытащил маму из той квартиры, поместил в центр дневного ухода, пока буду в туре. Я забочусь обо всех ее счетах, стараюсь сохранить нашу чертову семью. Ты не заставишь меня чувствовать себя дерьмом, потому что я тут единственный мужчина.

Я ударил его голову о стену, ярость пробежала по моим венам.

Джина закричала. Я снова ударил Чада о гипсокартон. Упала картина, а стена треснула, когда я надавил сильнее, пытаясь справиться со своей болью.

– Ты всегда был лохом, долбаный дурак, – хрипел Чад, задыхаясь, пока я прижимал его к стене сильнее. Его лицо покраснело, когда он закричал на меня, но я отказывался отпускать Чада, даже когда Джина вцепилась в мои плечи.

– Не говори мне, кто я, – выплюнул я ему в лицо. Ярость текла по моим венам. Мои костяшки становились красными, пока его лицо синело. – Ты ублюдок, Чад. Сначала забрал Джину, а теперь пытаешься нажиться на мне. Живи своей собственной чертовой жизнью. Я не собираюсь больше с тобой делиться.

Чад задыхался, а Джина умоляла меня отпустить его.

Я не хотел пятнать руки его кровью, и по правде, мне больше нечего было сказать, поэтому я бросил Чада на пол. Он тут же ухватился за шею. Джина упала перед ним на колени, рыдая и обнимая его руками – руками, которые раньше обвивала вокруг меня.

Скатертью дорога, мать твою.

Я подхватил сумки и распахнул дверь.

Уже справляясь с удушьем, Чад принялся звать меня хриплым голосом, но я не обернулся.

Мне уже давно следовало уйти. 

У меня было достаточно сбереженных денег, чтобы нанять нескольких парней загрузить мои вещи в кузов арендованного грузовика. Кровать, диван, письменный стол.

Мое пианино.

Я следовала за грузчиками, пока мы ехали к дому Холдена на холмах. Когда мы приехали, горничная провела нас к пустому гостевому дому. Холден жил не в той части Лос-Анджелеса, где обитала я, но потрясающий пляж напоминал мне о доме.

– Холдена некоторое время не будет? – спросила я горничную.

– О, да. Следующие несколько недель мистер Холден снимает кино в Швейцарии, но мне сказали передать вам ключи, – она улыбнулась, протягивая мне связку и лист с напечатанными на нем кодами безопасности. – Здесь есть бассейн, гидромассажная ванна, тренажерный зал. Все это вы можете использовать. Пляж находится ниже по склону, совсем рядом.

Это место было великолепным. Не в моем стиле, но я и понятия не имела, каков мой стиль. И я ценила, что Джуд мне помог. Хотя и не ожидала, что он поселит меня в доме известного Голливудского Холдена. Впрочем, Джуд знал, что я выросла в элите из Голливуда, а потому не собиралась впадать в ступор перед звездой.

Грузчики ушли, и я стала распаковывать вещи. Сегодня у меня не было никаких дел, а завтра я должна была начать работу на съемочной площадке Джуда.

Впервые за долгое время я чувствовала себя прекрасно.

Растянувшись на кровати, я взяла в руки телефон и чуть было не написала Кассиасу, но вовремя откинула гаджет.

Мне не следовало ему писать.

Вместо этого я достала свой ноутбук, чтобы посмотреть видео с недавних выступлений Кэша.

Я залезла в твиттер и сощурилась, обнаружив, что весь этот день не было ни единой записи. Хм. Его брат обычно комментировал каждый шаг Кэша.

Тем не менее, я нашла ссылку, рекламирующую его сегодняшнее вечернее шоу. Я перетащила ноутбук на колени и зашла на YouTube, чтобы посмотреть старые выступления Кэша. Я нажала на повтор, наблюдая за Кассиасом на сцене.

Он выглядел таким счастливым. Таким живым.

Кэш походил на волшебника, с которым я не могла связаться.

Не должна была связываться.

Вместо всего этого я сказала себе, что должна быть счастлива за него.

Все мое тело покалывало, когда я смотрела, как он расхаживал по сцене. Его руки поднялись, и я уставилась на его точеное тело. Меня наполнял восторг, когда Кассиас держал микрофон у своих полных губ, заполняя атмосферу мощными текстами. Песнями, которые я никогда не слышала.

Впрочем, я знала, что запомню их, поскольку эти песни написаны на сердце Кэша, песни, которые являются его сутью.

Я посмотрела на свое пианино, гадая, в чем же была моя суть.

Затем я снова перевела взгляд на ноутбук, понимая, что в этот момент меня не сильно волнует моя суть. Тело горело в огне, когда я думала о Кассиасе, вспоминала самого Кэша и его прикосновения.

Скучала по нему и желала. Я знала, что одного раза с ним никогда не будет достаточно.

Я приняла холодный душ, чувствуя себя мальчишкой из средней школы с нежелательным возбуждением. Я абсолютно потеряла стыд и погрузила пальцы внутрь своей киски, чтобы получить столь желанную разрядку. Я отдалась воспоминаниям того, как Кэш заставил меня чувствовать себя на пляже.

Все закончилось прежде, чем успело начаться.

Я не знала, как забыть Кэша, но надеялась, что он сможет забыть меня. Ему нужно было это время, чтобы засиять. Я знала этого мужчину лишь один день, но его оказалось достаточно, чтобы узнать – Кассиас заслуживал шанса взлететь.

Он слишком долго сидел взаперти.

Премьера

Мое сердце колотилось от страха. Все вокруг было совсем не похоже на выступления дома. Я должен был исполнить пять песен, прежде чем выйдет Элль. Пять песен, чтобы показать все, на что способен.

Я все поставил на карту.

Когда ужас, от которого сжималось сердце, сменился адреналином, я растянул губы в усмешке, которую носил годами. Я на сцене и чувствую себя живым.

Шоу 6

Билеты на шоу распроданы. Вокруг здания выстроились люди, желающие получить автограф.

Моя песня была выпущена на iTunes и неожиданно взлетела в чартах.

Это странно, когда нет никого, с кем можно поделиться.

Вместо того чтобы смотреть в светлое будущее, я убегал от прошлого.

Я должен был оставить все это дерьмо.

Я пытался. Мои пальцы болели, поскольку я всю ночь писал. Писал слова, которые рождались внутри, когда я думал, что уже все отпустил. Слова о матери. Об отце. Моем брате. Самом себе.

Чад звонил шесть раз до моего выступления.

Я не ответил.

Шоу 12

За кулисы пришли репортеры из журнала «Us Weekly» и взяли интервью у меня и Элль. Фото нас с ней на обложке было подписано так, словно мы – новый «верняк» в музыке.

Элль, ее девушка Саша и я отпраздновали это шотами. Большим количеством.

Будучи выпившим, я признался девушкам в своих чувствах к Эванжелине.

– О, бедный Кэш Флоу, ему нужна женщина, – поддразнила меня Саша. – Но он не сможет забрать мою.