Делало ли это меня слабым ублюдком? Я не знал этого. Хотелось верить, что это делало меня сильным, поскольку, черт побери, я не хотел толкать Джину с края, зная, как близко она к нему подошла, ведь часто именно мне приходилось возвращать ее на землю живых.

Я не хотел уничтожить Джину, высказав ей свои чувства. Отнюдь не это означало быть мужчиной.

В какой-то момент у нас с ней была любовь. Может, это было по-детски. Любовь, рожденная отчаянием глупцов, цепляющихся за все, что только способны найти. Однако мы обрели друг друга.

Это что-то, да значило.

Чад разлил ром и колу. Джина поджала губы.

В воздухе повисло напряжение, и мне захотелось уйти.

Джина сидела рядом со мной на диване, на ней были шпильки и обтягивающие брюки. Блейзер, который она надевала с утра, сменился полупрозрачным топом с просвечивающим черным лифчиком, ее волосы были собраны в тугой узел. Никакого простора для фантазии.

Я не мог не начать сравнивать ее с Эви, на которой было платье и балетки. А еще у нее были распущенные волосы и открытое сердце.

– Так чего вы хотите? – спросил я, решив перейти к делу. Чад протянул мне выпивку, и мне было известно, что это не имело ничего общего с предложением о мире – но все же это алкоголь, а потому кое-чего стоит.

– Джина и я сегодня выпиваем с людьми из «КМГ», но у нас еще есть несколько часов, поэтому мы решили, что нам втроем следует обсудить дела, брат. Прежде чем мы встретимся с большим парнем. Нам нужно убедиться, что все хотим одного и того же.

– С кем именно вы встречаетесь? – нахмурился я.

– Вообще-то мы встречаемся с тем гребаным начальником – Маршалом Кендриком собственной персоной, на его территории. Нас пригласили. Лично, – он посмотрел на Джину так, что стало понятно: у них большие планы на вечер.

Черта с два я хотел, чтобы они совались в мои дела.

– Он – генеральный директор компании. Что ты собираешься с ним делать?

– Я решил и дальше работать с талантами. Стану их искателем. Встреча с Маршалом Кендриком – шаг в направлении цели. Мне нужна его поддержка.

– Ты хочешь стать искателем талантов? – я усмехнулся, покачав головой. Конечно, Чад смог превратить меня в нечто прибыльное, но это вовсе не означало, что он сможет это повторить.

Или во мне говорил инстинкт, желающий опустить его из-за всего того дерьма, которое случилось между нами?

– Он был хорош в этом, – произнесла Джина, придвигаясь ближе. Даже слишком для того, чтобы я чувствовал себя комфортно. Она пахла моим детством, как память, которую мне хотелось оставить при себе.

Возможно, сейчас у меня появился шанс разорвать отношения с Чадом. Может, он искал способ отпустить меня, не задев моих гребаных чувств.

Впрочем, Чад никогда не волновался о подобном.

В эту игру могли играть двое.

Я посмотрел на Джину.

– Этого ты хочешь? Быть с Чадом, черт побери?

Я не понял, почему произнес это. Не то, чтобы я все еще хотел быть с ней – вовсе нет. Просто меня убивал тот факт, что Джина променяла меня на этого ублюдка. Что такого было в этом кретине, чего не было у меня?

Она вздохнула, словно знала, что так и произойдет.

– Ты действительно хочешь обсудить это сейчас, Кэш? – спросила Джина.

– А как бы ты хотела это сделать? – я смотрел на них обоих, мой голос был спокойным – но это было совсем не так. Внутри меня вскипела кровь, поскольку все мы ходили на цыпочках вокруг слишком важных вещей.

Словно мы вместе сдерживали все это достаточно долго, чтобы подписать чертов контракт. Но сейчас он был оформлен, и у наших сердец, наконец, было пространство, чтобы взорваться.

В этот момент я почувствовал, что сорвусь. У меня накопилось много дерьма против них двоих. Они отвернулись от меня, когда я нуждался в них больше всего. Может, я ставил им это в вину, поскольку все люди отворачивались от меня и задолго до этого.

Чад никогда не сидел в тюрьме. Это сделал я – взял на себя вину всех нас.

Конечно, я вышел всего через тринадцать месяцев, но тюремное заключение изменило мою жизнь. Я уже не был прежним, потеряв больше года своей жизни. Я лишился моих друзей, моей поддержки. Моей личности.

И сейчас, два года спустя, я не приблизился к тому, чтобы вновь обрести себя.

– Кэш, это не должно тебя удивлять, – сказала Джина.

– Не должно удивлять? – я издал резкий смешок. – Я обещал тебе все на свете.

– И что это было? – спокойно спросила она.

Черт побери, ее слова буквально убили меня. Потому что, конечно, я никогда не мог предложить многого, но готов был отдать ей все, что у меня было.

Ответ был чертовски прост. Почему Чад, а не я.

Я не знал, кто здесь был большим глупцом.

– Думаешь, в конце концов, Чад заработает больше меня, верно? Поднимется так, как не суждено мне? Даст тебе жизнь, которую я не смогу? – я отставил выпивку. – Джина, это я – талант, который он нашел. Продукт. Я – причина того, что у вас есть деньги в банке.

Ее брови недоверчиво поднялись.

– Я сделал тебя тем, кем ты станешь, маленький брат, – сказал Чад, подходя к Джине и поднимая ее на ноги. – И собираюсь сделать еще дюжину таких, как ты. У тебя могут быть биты, а у меня дальновидность. Такие всегда побеждают в конце.

– Да пошел ты, – я прошел к двери и распахнул ее. Мне хотелось уволить его прямо здесь и сейчас, на этом самом месте. Но я больше не доверял своей интуиции.

Я не мог теперь все испортить, разрушить свой шанс, потому что был нужен матери. А я понятия не имел, как Чад может отреагировать на то, что я выпну его ботинком под зад.

Я не мог себе позволить поддаться моменту. Это лишь упрочит мой страх: я понятия не имел, что, черт возьми, делал.

Единственное, что казалось реальным, правдивым, а еще хорошим и честным за чертовски долгое время – это Эванжелина.

Мне нужно было ее увидеть. Может, я смог бы посмотреть в ее глаза и узреть в них истину, которую искал.

Возможно, моя муза освободит меня.

Было ли ужасным с моей стороны признаться, что я провела весь день, готовясь к свиданию? Потому что так оно и было. Весь день. Теперь, когда знала, что лишусь девственности этим вечером, я хотела сделать все таким идеальным, как только возможно.

Я побрилась. Дважды. Потом красилась толстой черной подводкой для глаз, прежде чем все смыть и начать все заново с мягких серебристых теней. Я в нерешительности мялась возле шкафа, и в итоге остановилась на длинном – в пол – платье без бретелек и сандалиях. Потом я заплела волосы и заколола их вокруг головы, вслед за чем все расплела и позволила своим темным локонам спадать на плечи.

Я невероятно сильно нервничала.

Еще я успела погуглить Кэша Флоу. Я кликала на одну ссылку, потом вторую. А затем и третью. Я чувствовала себя как-то неправильно, делая все это, но все же узнала, что Кэш родился в районе, заполненном преступниками, потом попал в тюрьму за избиение человека и стал публиковать песни в стиле рэп на YouTube год назад.

Его музыка была безумной. Безумно красивой. Я ожидала чего-то мрачного или песен про сучек и шлюх, но Кэш был совсем не таким.

Он был гением.

Я поняла, почему отец подписал с ним контракт. Я бы и сама подписала. Будучи загипнотизированной, я просмотрела все его клипы, потому что когда Кэш держал в руке микрофон, он был всесильным. Словно наэлектризованным.

А еще, черт возьми, горячим, как ад.

У него были сотни тысяч подписчиков в инстаграме, и он писал там что-то каждый час.

Однако я могла поклясться, что ни одно из этих слов не было его собственным.

Я слышала, как Кэш говорил, слышала его шепот возле моего уха – и ни одна из его интонаций не заставила бы меня поверить, что он мог раскрывать свои сердце и душу перед толпой людей.

Кроме того, он попал в тюрьму за избиение человека.