- Поэтому один из певцов - кастрат? - уточнила Аделаиса.
- Кастрат он оттого, что это сейчас модно, - Рене приложил к глазам золоченый бикуляр и оглядел ложи, - Госпожа Штраус делает мне знаки. Я навещу ее, пока не явился господин Штраус, - Рене покрутил на пальце перстень с камеей, поднялся, легко поклонился Аделаисе и змейкой выскользнул из ложи.
- Откуда Рене знает эту даму? - спросила ревниво Аделаиса, и Мора ответил жестоко и бездумно:
- Не одной вам он нравится. Я же вас предупреждал.
Аделаиса надулась, взяла бикуляр и принялась наблюдать за ложей господ Штраус.
- Вот страшила, - оценила фройляйн Мегид внешние данные предполагаемой соперницы. Рене уже просочился в ложу и по очереди припал к ручкам госпожи Штраус, потом присел на краешек кресла возле нее и о чем-то весело защебетал. Аделаиса топнула ножкой.
- Фройляйн Мегид, неприлично смотреть в упор на одну ложу, - напомнил о приличиях Мора, - вы хотя бы для виду поглядывайте на сцену.
- Вот еще! - огрызнулась Аделаиса, - Из ложи напротив какой-то пират уже минут пять смотрит на нас, и не в бикуляр, а в целую подзорную трубу, словно он на борту корабля - и ему не стыдно ни капли!
Мора пригляделся и от неожиданности крякнул. Пригляделся и Левка.
- Пизда нам, барин, - по-русски констатировал Левка, - особенно Плаксин огребет.
- Кто это? - Аделаиса перевела бикуляр на человека в ложе напротив. Мора молча взял из ее рук бикуляр и тоже вгляделся.
- Вы хам! - возмутилась Аделаиса.
- Возможно, - согласился Мора, - а невоспитанный пират сей - сам дюк Курляндский, наш бенефициар и премилостивый патрон. Не иначе, прибыл в Цесарию для ревизии своих цесарских имений.
- А у него есть? - удивился Левка.
- Есть, такие же зачуханные, как Вартенберг, - Мора перевел бикуляр на ложу Штраусов, - так, Рене уже нет. То-то он обрадуется старому другу...
- Кому, сын мой? - Рене лаской пробрался в свое кресло и машинально прижал к своим губам ручку фройляйн Мегид, - Вы простите мне недолгое отсутствие, дитя мое?
Перстня с камеей на его руке уже не было.
- Ваш герцог смотрит на вас в подзорную трубу вон из той ложи, - сердито выпалила Аделаиса.
- Это монокуляр, - поправил ее Рене, прищурил глаза и вгляделся, - О, и Плаксин там.
- Отбрехивается, - предположил Левка.
- Боюсь, он был готов к этой встрече, - скептически отозвался Рене, - в отличие от меня.
- Вы можете встать и уйти, - предложил Мора, - это мне придется ждать антракта, чтобы встретиться в партере с этим... Кромвелем...
- Кольбером, - поправил Рене, - Вот еще, я не буду бегать от него, как нашкодивший кот, - Рене склонил голову, приветствуя герцога в его ложе, - Это герцогская ложа, с отдельным входом. А антракт уже вот-вот, Мора - как только кастрат допоет свою арию.
Герцог в своей герцогской ложе отнял от лица монокуляр и о чем-то шептался с Плаксиным. Он был такой же, каким Мора запомнил его по Ярославлю - весь в вороньем черном, похожий на римского патриция - если бы те носили длинные белые волосы, собранные в хвост. Плаксин поднялся, вышел из ложи, и Левка тут же предрек:
- Сейчас явится.
Плаксин, и в самом деле, не замедлил явиться:
- Рене, я прошу вас пойти со мной, - начал он с порога, видимо, зная, каким будет ответ, - его светлость желает вас видеть.
- Уже видит, - усмехнулся Рене, - вон, таращится на меня в свой монокуляр, слепая тетеря.
- Рене! - взмолился Плаксин, - Ну не кочевряжьтесь, прошу вас, ваше сиятельство, не надо!
- Вы граф? - потрясенная Аделаиса уставилась на Рене.
- Был когда-то, - отмахнулся Рене и повернулся к Плаксину, - Нет, Сашхен, я не пойду. Довольно я набегался за ним за всю свою жизнь, пусть сам идет, если хочет. Это мелочно, но я устал, Сашхен.
Плаксин отчего-то просиял и пропал.
Кастрат допел свою арию и, как и обещал Рене - начался антракт. Мора с тяжелым сердцем сбежал по лестнице вниз, "столкнулся" в партере с господином Кольбером - пренеприятнейшим лысеющим типом - и незаметно вложил за его обшлаг последний перстень с камеей. И - стрелой взлетел в свою ложу. И - как, впрочем, и ожидал, у входа в ложу столкнулся нос к носу со своим нанимателем, высокородным болваном, герцогом Курляндским.
- Здравствуйте, ваша светлейшая милость, - по-русски проговорил Мора и поклонился - изящно, как только умел, - рад видеть вас.
- Молодец, научился, - похвалил его герцог, - раньше кланялся, как лакей.
Сашхен Плаксин маячил за его спиной - он подмигнул Море из-за герцогского плеча и попытался делать какие-то знаки, вроде бы намекающие на передачу перстня и счастливое окончание эпопеи. Герцог же потерял интерес к Море и ворвался в ложу - как черный смерч. Мора и Плаксин вошли за ним.
Сцена выходила презабавнейшая. Левка в углу сдержанно давился смехом. Герцог нависал над креслом Рене - Аделаиса испуганно от них отпрянула - и почти орал на странной смеси французского и немецкого. Или все-таки по-настоящему орал - из соседней ложи заглянула даже любопытствующая голова.
- Если ты думаешь, что у меня уже не хватит сил перекинуть тебя на плечо и унести, то ты ошибаешься, - голос "светлейшей милости" грохотал, как камнепад, - И мне плевать, кто и что обо мне подумает в этой несчастной венской опере!
