- Я - человек добрый? - воскликнул старик то ли весело, то ли сердито, и Мора порадовался, что угадал с языком, - Да мною ваши бабы детей пугают! Где ты доброту увидел, дубина?
- Вы добрый человек, ваша светлость, - Мора осмелился коснуться морды вороной лошади, - если ездите без трензеля и без шпор. Может, и не к людям - но к лошадям вы добры. А твари бессловесные заслуживают большего сострадания, нежели мы, грешные.
- Коня не трогай, чумазый, - поморщился князь, - Чего тебе нужно? Деньги?
Мора отступил на шаг, с усилием выпрямил как только можно больную спину и прочитал нараспев:
Prince clément, or vous plaise savoir
Que j'entends mout et n'ai sens ne savoir :
Partial suis, à toutes lois commun.
Que sais-je plus ? Quoi ? Les gages ravoir,
Bien recueilli, débouté de chacun. *
(* Милосердный принц, как вам нравится то,
Что я понимаю, не видя смысла и не зная?
Я - вне всех правил, но подчиняюсь всем законам.
Что делать мне еще? Что? Заключать новое пари.
Принятый всеми, и отвергнутый каждым.)
- Уже пятнадцать лет я не Prince clement... Возьми, заработал, - в руке князя блеснула монета - Мора поймал ее на лету и тут же спрятал за щеку.
- Благодарю, ваша светлость!
- Не светлость я больше, сказано же тебе, - проворчал старик, - За что ты сидишь, арестант?
- Боюсь разгневать вашу светлость, но примерно за то же, что и вы. Фортуну в руках не удержал...
- Дурак! - расхохотался князь, - Ты развлек меня. Теперь дай проехать, и не трогай больше моих собак.
Мора отошел с плотины, пряча усмешку, и кавалькада двинулась было мимо, но князь остановил коня, повернулся в седле и спросил:
- Почему они работают, а ты нет? - и указал на рабочих.
- Нам нельзя, закон не велит, - развел руками Мора с деланным смущением.
- Ты, поди, для них тоже - светлость? - насмешливо поинтересовался князь.
- Тогда уж скорее виконт...
Князь фыркнул, и вороной конь унес его прочь. Проехали мимо изящный поручик и егеря, увешанные утками. Мора вернулся к Фоме и Шилу, показал монету и снова спрятал:
- Что, съели?
- Ефимка... - убито протянул Фома.
- Проиграл, подставляй лоб, - обрадовался Шило.
- Врешь, ты ставил на плеть, а я на собак - оба проиграли.
Миновала неделя, летнее тепло схлынуло, как и не бывало, а зимняя одежда еще летом была почти вся проиграна Морой в карты. В тот вечер Шило с Фомой играли в своем углу в буру, Мора же, невезучий игрок, давно продулся и теперь объяснял шнырю, как следует правильно чинить малахай. Тулуп и онучи давно пали жертвой карточного долга.
За окном лило как из ведра, студеный ветер задувал в крошечные, без стекол, оконца. Из щелей тянули сквозняки. Мора отправил восвояси шныря с малахаем, потянулся, подпрыгнул и вдруг повис, уцепившись за потолочную балку.
- Что это ты висишь? - спросил Фома, - К чему-то готовишься или так?
- Спине полезно, - пояснил Мора, - Хребет выпрямляю.
- Хочешь к Матрене красавчиком вернуться? - язвительно поинтересовался Шило.
- Прежнего не воротишь, друг Шило, - отвечал Мора, задумчиво болтая ногами в воздухе, - Но вернусь не кривым уродом, тоже дело.
- Про кривого урода поосторожнее! - проворчал Фома.
По бараку, оглядываясь, пробирался караульный. Приятели спрятали карты, Мора выпустил балку и пружинисто приземлился на нары. Караульный приблизился, разглядел в зловонном сумраке Фому, Шило и Мору, расцвел и пролаял:
- Мора Михай!
- Я, начальник, - развязно отвечал Мора. Шило с Фомой переглянулись.
- Бери свой сидор и со мной, к капралу!
- Зачем вызывает? - спросил Мора с таким ненатуральным спокойствием, что Шило с Фомой переглянулись еще раз, Фома подмигнул единственным глазом, а Шило одними губами прошептал:
- Матрена...
- Не твое собачье дело, - добродушно ответствовал солдат, - ноги в руки и дуй за мной.
Подкрался шнырь с малахаем:
- Мора, шапку-то?
- Шилу отдай, пусть плешь греет. Не поминайте лихом! - Мора подхватил свой тощий сидор и вместе с караульным удалился.
- Матрена... завистливо повторил Шило, - выкупила-таки свое нещечко.
- И проспорил ты мне, друг ситный, - проворковал Фома.
- Погоди, может, вернется, - возразил Шило без особой надежды.
