- Правда, Сашхен, у нас - "курица", - подтвердила Матрена.

  - Завтра я буду уже в Вене, - похвастался Плаксин, - знаешь, Мора, в Вене я познакомился с Казимиром Левенвольде, старшим братцем нашего Рене. Представь себе Рене - только в два раза толще и с усами. Воображает себя шпионом. Надутый тип, и к тому же глупый. Рене просил ничего ему не рассказывать.

  - Как он, Рене? - спросил Мора.

  - Да вот я, собственно, за этим и прилетел - как почтовый голубь. Твой Папи написал тебе письмо - и ты сломаешь глаза, прежде чем разберешь его почерк. Вот, держи, - Плаксин протянул Море конверт.

  - Я разберу, - пообещал Мора, - будешь в Вене - передавай Левке привет.

  - Не поверишь - Левка женился, - вспомнил Плаксин, уже надевая шляпу, - на своей учительнице, госпоже Керншток.

  - Там видно было, что к этому все идет, - оценил Мора, - а фройляйн Мегид - не выходит еще из моря с девятью рогами?

  - Зачем ей? - не понял Плаксин, - Нет, пишет дам с болонками.

  Уже в карете Мора развернул письмо - буковки у Рене выходили маленькие и острые, словно по листу пробежала своими коготками птичка. Впрочем, Мора и прежде знал, какой у него почерк.

  "Здравствуй, сын мой. У нас не вышло попрощаться - как не вышло проститься с близкими у Ганимеда, внезапно восхищенного орлом. Надеюсь, все извинили мне это внезапное бегство.

  Я все равно не решился бы сказать тебе это словами, в обычной нашей беседе - оттого, что вместо сердца у меня черная желчь. Вот, пишу в письме. Я хотел бы иметь такого сына, как ты. И счастлив оттого, что ты - мой единственный ученик. Ты не бездарность. Просто у кого-то не хватило на тебя добрых слов, пока ты учился, но этот кто-то говорит их тебе сейчас - ты хороший алхимик, и хороший друг. И если я помру от скуки в этом зачуханном курляндском Авалоне, в этом курятнике с претензией на Версаль - пожалуйста, приезжай на мои похороны.

  Ты боялся, что я пропаду без тебя - и да, здесь можно пропасть. Семейство герцога напоминает бестиарий, охваченный пламенем. Юные герцоги, которых я помнил очаровательными сорванцами, превратились в склочных буйных пьяниц. Герцогиня спятила - и слава богу, потому что не узнает меня и ей не за что ненавидеть бедного Шкленаржа. А то, что спятил герцог - так это мы с тобою и так давно знаем. Иногда мне хочется бежать из этих мест - и не удивляйся, если вдруг обнаружишь на пороге своего кенигсбергского дома мою бледную тень с неизменным дорожным саквояжем. Поистине, бойтесь своих желаний - это я цитирую тебе своего тирана, а он, в свою очередь - цитирует Конфуция. Или мне удастся все-таки превратить кентавра хоть в подобие человека - где только взять на это силы? Впрочем, не верь моим жалобам. Я хотел это чудовище - и я его получил. Каждому свое. Nihil time nihil dole.

  Всегда твой Р."

  И дальше - приписка - "дрессировщик крупных хищников".