- А я? - Аделаиса подошла бесшумно и теперь стояла с сердитым лицом, - Или мне следует вернуться домой?
- И вы приходите, - примирительно прогудела фрау Керншток, - когда вы будете готовы?
- Тоже послезавтра, - сквозь зубы процедила Аделаиса.
- Отлично, явитесь вместе.
Гостиная господина Арно на один вечер превратилась в примерочную - прибыла портниха, и манекены с полусшитыми нарядами украсили покои почтенного графа. Когда Мора вошел - Плаксин вертелся перед зеркалом в чем-то лазоревом, и портниха булавками подкалывала к его одежде подкладку. Рене полулежал в кресле в обычной своей ленивой позе, в наряде, словно созданном для райской птицы.
- И кто из нас после этого цыган? - насмешливо поинтересовался Мора, смерив взглядом пышное облачение своего "Папи".
- Все еще ты, сынок, - Рене текучим, совсем кошачьим движением поднялся с кресла и сбросил с плеч попугайский жюстикор, - Я всего-навсего взял его померить. Забавное сочетание цветов. Завтра я буду в этом, - Рене кивнул на манекен, облаченный в каштановое с серебром.
- Месье, где же мадемуазель? - по-французски спросила портниха, - Вы обещали, что будет еще мадемуазель.
Плаксин крякнул - в него вонзилась булавка.
- Вот-вот появится, - пообещал Мора.
- Я отыскал для Левки ливрею цветов Арно, - похвастался Плаксин, - только в плечах придется расставлять и в талии - у господина Арно никогда не было таких могучих слуг.
- А какие цвета были у ваших слуг, Папи? - спросил Мора у Рене.
- Черно-оранжевые, - отчего-то поморщился Рене, - впрочем, у курляндцев почти такие же. Как наша фройляйн, приняли ее в ученицы живописца?
- Вы будете смеяться - приняли даже Левку, и еще с большим удовольствием, нежели фройляйн Мегид, - поведал Мора, - Ваш портрет произвел на госпожу Керншток неизгладимое впечатление.
- Мне будет недоставать Льва, - вздохнул Рене.
- Признайтесь, у вас слабость к монументальным демоническим мужчинам, - ехидно отвечал Мора. Плаксин покосился на него осуждающе, но Рене только рассмеялся:
- Умел бы фехтовать - вызвал бы тебя. Впрочем, ты не дворянин, куда тебе драться...
- А вы дворянин, Папи? - напомнил Мора. Рене собрался было ответить - какую-нибудь язвительную гадость - но в гостиную вплыла фройляйн Мегид. В женском платье у нее была и в самом деле "поступь богини в облаках". Рене вылез из своего кресла и поцеловал ее руку - а Мора смотрел и учился, пока не поздно. Он знал, что вот-вот им с Рене предстоит расстаться, и с удвоенным вниманием следил за своим наглядным пособием по дворянским манерам. Ведь потом все это придется изображать уже самому, без подсказки.
Портниха узрела свою "мадемуазель", оживилась и увлекла Аделаису в смежную комнату - примерять платье. Заметно было, что женщины-модели ей куда интереснее мужчин. Плаксин повесил утыканный булавками жюстикор на манекен тоже уселся в кресло:
- Стоит заранее разделить сферы наших действий. Вы, Рене, целуете ручку госпоже Штраус - у вас это лучше всех получается. Госпожу Штраус я покажу вам в ее ложе. Вы, Мора, спуститесь в партер - там с вами случайно столкнется тип, представившийся мне господином Кольбером. Вы легко найдете с ним общий язык, с вашими-то навыками. Двое моих, оставшихся, торчат по ложам - я разберусь с ними сам.
Рене сухо кивнул и отвернулся - словно разговор причинял ему физическую боль. "Что с ним будет?" - в очередной раз подумал Мора. Он тоже коротко кивнул Плаксину:
- Я понял вас, Сашхен. Завтрашней ночью я планирую отбыть в Кенигсберг, поэтому постарайтесь подбить наши финансы, по крайней мере, на данном этапе.
- Как вам угодно, - криво усмехнулся Плаксин, - Я вас понимаю. Фантастическая женщина - госпожа Гольц... Я бы тоже поспешил, если бы она меня позвала.
- Скучаете, модники? - Левка, чтобы войти, приоткрыл обе створки - таков уж он был, человек-гора. В лапах своих держал он сверток - что-то, спеленутое китайской шалью с синими птицами.
- Я слышал, вас можно поздравить, Лев - со сменой профессии, - тепло улыбнулся ему Рене, - вы теперь художник?
- Пока - от слова худо, - смутился Левка, - но мамаша Керншток обещала научить.
- Очень жаль, - вздохнул Рене, - я-то надеялся, что вы поедете со мной в Петербург...
- Нельзя мне в Питер, - признался Левка, - там, небось, мой портрет по сей день у полицмейстера на стене висит. Троих жандармов я там по молодости... того-с.
- Жаль, - с той же певучей интонацией повторил Рене, - мне будет не хватать вас, Лев. Я не смел и мечтать о таком слуге, как вы.
Левка смущенной горой приблизился к его креслу - живая иллюстрация к пословице о том, как гора идет к Магомету - и осторожно положил свой сверток на колени Рене:
- Это вам на память, папаша. Вроде, был у вас в ссылке такой - я помню, вы все о нем жалели. У меня и вовсе хозяев прежде не было, да и вы мне не совсем хозяин... Как Мора говорит - приятно было вместе поработать.
Рене развернул китайскую шаль - на коленях его стоял изящный сундучок для рукоделия, синий, с перламутровыми уголками. Внутри сундучка были спицы и крючки для вязания, тоже с перламутровой инкрустацией.
- Где ты это попер - в доме Мегид? - не удержался Мора.
- Обижаешь ты меня, - насупился Левка, - здесь, в Вене...
- Спер? - уточнил Мора. Левка кивнул.
- О, Салаи, Салаи... - непонятно и нежно похвалил Левку Рене, - спасибо вам, Лев, вы согрели мое черное старое сердце.
