Где-то опять что-то взорвалось. Звук был словно от бомбарды. Гриффиндорец вскрикнул и тут же ощутил на своих губах горячую ладонь Сириуса. Хотелось вцепиться в неё зубами, и Ремус с трудом сдерживал этот животный порыв.
— Пуфсти меня. Пуфс… Сириус… — обеспокоенно забормотал юноша в ладонь друга.
Лицо Блэка было в нескольких сантиметрах от его лица, и Ремус ощущал учащённое дыхание товарища кожей, но перед глазами всё расплывалось из-за виноватых слёз, и разглядеть Бродягу было совершенно не возможно. Ремус обхватил руку Сириуса своими ладонями и потянул её вниз, стараясь не поцарапать того ногтями — один порез мог стать фатальным даже сейчас. И Люпин не поцарапал, однако едва не сломал другу пальцы.
— О Мерлин, прости меня… прости… — не своим голосом зашептал Ремус, освободившись и тут же отползая к стене, беспрестанно натыкаясь на ноги студентов. Те, наконец, заметили юношу и стали сами расступаться перед ним, освобождая путь, видимо, приняв приступ Люпина за банальную панику и не желая в неё вмешиваться.
— Успокой его, — зашептал кто-то Блэку.
— Сама успокойся, Джонс, — грубо огрызнулся тот, прижимая болящую ладонь к груди и вновь приблизившись к Ремусу. Парень уже упёрся спиной в стену, но всё равно не оставлял попыток отдалиться от надвигающегося на него Бродяги, даже не замечая того, что старания себя совершенно не оправдывали и препятствие на его пути не исчезало.
Сириус снова оказался рядом, снова присел на пол, но не спешил вновь что-то предпринимать. Он лишь внимательно смотрел на Ремуса, а потом нерешительно положил руку на его плечо, поддерживающе его сжав. Люпин вздрогнул от этого почти забытого прикосновения и застыл в растерянности, а затем весь прильнул к едва не сломанным им только что пальцам, устало поскуливая и дрожа всем телом.
Сириус растерялся кажется, но через мгновенье его вторая ладонь уже сжималась на другом плече Люпина… Затем его руки постепенно сомкнулись на лопатках, и Блэк плотнее притянул разом обмякшего в его объятьях Ремуса. Он крепко прижимал того к себе так, что парень почти задыхался. Но эта удушливая нежность выжимала из него последние силы, не давая и шанса приступу вновь возобновиться.
Воротник пальто Блэка оказался до ужаса колючим, и Ремус понял, почему тот весь день его поправлял — шерсть раздражала кожу, кажется, почти царапая её. Подбородком Люпин отвёл ворот в сторону и прижался к голой шее Сириуса, судорожно выдыхая, и Блэк почти также тяжело задышал ему в макушку. Он отстранился на миг, наклонил голову и поцеловал Ремуса в губы. Его собственные были жёсткими и требовательными, горячими, и они почти сразу отстранились, оставив после себя лишь саднящий зуд.
Ремус поражённо уставился на Сириуса, а тот смотрел на него всё тем же знакомым изучающим взглядом.
— Это очень нехорошо, — изумлённо прошептал Люпин.
— Это ты мне говоришь, — невесело ухмыльнулся Сириус и отвернулся.
— Блэк… — позвал ему Ремус, но парень его проигнорировал. Даже не оглянулся, хотя всё так же крепко обнимал, прогоняя боль, слабость и страх.
Со временем Ремусу стало лучше. Не идеально, но и сожрать ему больше никого не хотелось. Смущение и вина, нежелание показаться слабаком и неловкость — всё это быстро подняло Люпина на ноги. Ничего не говоря, Блэк помог ему встать и остался рядом, крепко удерживая за локоть.
— Где Питер? — это было первое, что Ремус спросил, изгнав остатки мелкой дрожи из тела.
— Улизнул, — бросил парень безразлично, а затем оглядел присутствующих, взглядом находя Марлин Маккинон. Девушка негласно была избрана лидером перепуганной толпы студентов и неплохо справлялась со свалившимися на неё обязанностями, на корню пресекая панику и попытки выбраться из таверны, но руки её дрожали, и она всё чаще смотрела в сторону Гидеона и, кажется, лишь его присутствие не девало Марлин полностью расклеиться.
Мадам Розмерта, решившая идти на дно вместе со своим судном, стояла в группе затесавшихся в таверне младшекурсников. Те жались к ней, словно к матери, а она гладила их по головам и без конца что-то говорила. Её голос, непривычно тихий и умиротворяющий, растекался по пабу горькой карамелью. Она рассказывала какую-то очень интересную историю, но интересную ровно на столько, насколько того требовала ситуация, потому что когда Гидеон внезапно оказался рядом всё внимание тут же вернулось к нему. Его место живого щита заняли трое волшебников. Орден Феникса, наконец, прибыл.
— Мадам, — обратился Гидеон к хозяйке паба, — тут ведь есть другой выход, верно?
— Да, конечно, идёмте за мной, — женщина развернулась на каблуках и поспешила за барную стойку, она прошла через маленькую незаметную дверь на кухню, а за ней быстро-быстро сменили студенты.
— Умница, — услышал Ремус краем уха. Это Гидеон обращался к бледной, как скатерть Марлин, похвалой придавая так нужные ей сейчас силу и уверенность. — А ты, Блэк, — обратился мужчина уже к Сириусу, серьёзно и без всякой нежности, — палочка наготове. Считайте, что сегодня ваше боевое крещение, молодой человек, — юноша кивнул. Эта фраза звучала, как разрешение убивать.
«А мне, — подумал Люпин, — можно будет сегодня кого-нибудь убить?» — и юноша вновь тяжело задышал, испугавшись этой опасной мысли. Нет, он всё ещё был не в порядке, потому что едва не добавил в конце: — «Ну, пожалуйста».
— Не отставай, — вывел его из ступора Блэк, парень крепко держал его за руку, следуя за Мадам Розмертой по узким проходам кухни и склада.
— Всё, чему я учил вас летом, молодой человек, — выпуская их из паба, произнёс рыжий волшебник. «Летом?» — уцепился Ремус, а затем дверь перед ним раскрылась и, осенняя стужа дыхнула в лицо.
— Нам нужно в Сладкое королевство, — процедил Сириус.
— Туда-то мы вас и надеемся привести, - ответил ему Гидеон.
Воспоминания о том, как они всего час назад шли в Хогсмид вдруг показались какими-то нереальными и невозможно далёкими. Сейчас всё было совсем иначе. В морозном воздухе больше не ощущалось лёгкости, не было слышно детского смеха и разговор лавочников, спорящих о всяких житейских пустяках и о том, у кого цены были ниже и выгоднее. Всё исчезло. Всё пропало. Сгинуло.
Сама сущность этой пропитанной волшебством деревни оказалась задавлена Чёрной меткой, съедавшей всю радость и весь блеск солнца. Было темно, и мрак был не чёрного, а кого-то грязного зеленого цвета.
Они бежали вслед за группой орденовцев. Ветки и сухие листья хрустели под ногами, выдавая и предавая, но до поры никто не обращал внимания на их слишком организованную толпу. Вокруг летали проклятья, но те, что по случайности неслись в сторону студентов, успешно отбивались. И Ремусом в том числе. Но, конечно, всё это была лишь случайная удача, вызванная переполохом в рядах самих Пожирателей Смерти, не ожидавших столь быстрого и отчаянного ответа светлой стороны. Но чем дольше шёл бой, тем серьёзнее становилась угроза и тем более нереальным казалось спасение.
Они не шли прямиком к цели, а плутали вокруг, боясь случайно раскрыть расположение тайного прохода недругу. Пришлось разделиться, чтобы хоть как-то запутать врага. Сириус и Люпин пошли направо, а Марлин и Гидеон скрылись у почты и стали ждать, пока первая группа обогнёт «Зонко» и сможет пробраться к «Сладкому королевству».
Маленькая ватага пошла быстрее, и в ней Ремус всё больше ощущал себя в роли балласта. Он шёл всё медленнее, чаще спотыкался и становился всё менее полезным. Усталость возвращалась. И в какой-то момент они с Сириусом просто отстали, а затем и вовсе заблудились в трёх соснах — в месте, которое они, казалось бы, так хорошо изучили за семь лет учёбы, но сегодня просто не узнавали.
Блэк был растерян и тоже устал, но он из последних сил тянул за собой Люпина, который был уже на грани того, чтобы пафосно воскликнуть: «Брось меня». Но Ремус знал, что это лишь подействовало бы Сириусу на нервы и всё равно не привело совершенно ни к какому эффекту. Потому гриффиндорец молчал, позволяя горячей руке тащить его вперёд. Он лишь надеялся на то, что его сегодняшняя слабость не обернётся для кого-то из них скоропостижной гибелью.
