Ни Сириус, ни Ремус не знали, с чем точно им придётся столкнуть, когда они доберутся до школы. Что было с Гидеоном и Марлин? Добрались они до «Сладкого королевства»? А Фабиан и его третьекурсники? Что было с ними? И где были друзья? Находились ли они сейчас в безопасности? На эти вопросы не было ответа, и Ремус постепенно начинал понимать, о чём говорила ему Лили в тот вечер.

Её слова всё еще обжигали липким холодком — они оставались жестко правдивыми, - и Ремус всё ещё не готов был жертвовать кем-то во имя чего-то, но вместе с этим он смотрел на спину Блэка в этом неровном безжизненном белом свете Люмоса и думал о том, что впредь больше никогда не хотел тащиться за кем-то следом. Он хотел быть уверен в том, что все, кем он дрожит, будут в безопасности и сможет защитить их.

Ремус думал о друзьях и понимал, что и они шли в битву по схожим причинам, не из-за эфемерного общего блага, а из-за людей, которое вот так же шли рядом с ними. Да. Великие цели никогда не волновали Люпина, и он сильно сомневался, что со временем это изменилось бы, но ради этой спины, доверчиво и беззащитно к нему обернувшейся, можно было попытаться изменить этот мир, но в первую очередь – самого себя. Эту спину хотелось прикрывать, защищать, несмотря на всю её внешнюю несокрушимость.

Конец.