Кажется, из-за того, что Питера и Джеймса не было рядом, Блэк был гораздо более мягким и откровенным. Прежде они очень редко оставались наедине, кто-то всегда был поблизости и мешал. И Ремус не мог не думать о том, как много таких вот приятных бесед они упустили за семь лет учёбы. И почему Люпин подумал о том, что товарищ зол на него и что-то недоговаривает? Ведь всё было просто замечательно.

— Ты себя нормально чувствуешь? — внезапно поинтересовался Блэк, посмотрев на Ремуса из-за плеча.

— Сириус, мы знакомы с тобой столько лет — ты уже должен был привыкнуть к тому, что я всегда себя плохо чувствую, — мрачно пошутил Люпин. Если честно, он не очень любил, когда у него спрашивали про состояние здоровья. Это нервировало и заставляло чувствовать себя каким-то жалким слабаком, который мог в любой момент развалиться. — Неужели сегодня я выгляжу паршивее обычного? — Ремус хотел и дальше отшучиваться, но фраза получилась несколько грубой, даже несмотря на жалкую попытку парня улыбнуться в конце.

— Нет, как всегда, средней паршивости, — Сириус искренне удивился раздражению Люпина и ответил ему почти тем же — парень всегда был скор в чувствах, — только в голосе его была ещё и лёгкая тень обиды. Ремус смутился:

— Прости меня, — прошептал он тут же, боясь, что из-за его несдержанности мирок, сотканный ими из сквозняка и слов, разрушиться. — Я не хотел грубить. Просто все эти расспросы про моё состояние…

— Я просто беспокоюсь, — резко перебил его Блэк. — Ты с самого приезда в Хогвартс выглядишь подавлено, — на ходу разговаривать стало несколько сложновато — Сириус постоянно оборачивался пока говорил, очевидно, ему хотелось видеть лицо Ремуса, — и парень остановился, он ехидно сузил глаза и растянул губы в неубедительном подобии улыбки, видимо боясь показаться слишком серьёзным. — Одни твои посиделки на подоконнике чего стоят. Выглядишь убито, — честно признался Бродяга, хотя он говорил всё это будто с какой-то претензией.

Ремус не знал, что сказать, поэтому лишь растерянно смотрел на Сириуса. Он не хотел говорить про своё состояние. Он вообще-то пришёл сюда, что поговорить о состоянии самого Блэка, и уж точно не был готов сам отвечать на чужие расспросы. Но Сириусу было плевать.

— Ты только не обижайся, — Блэк шумно выдохнул, — но это никак не связано с Лили и Джеймсом?

— Что? — изумился Люпин. — Ты сейчас серьёзно?

— Ходят слухи, что вы с ней обнимались и прочее, — жёстко проговорил Сириус. — Я не злюсь, — но парень злился, — и не собираюсь рассказывать об этом Джеймсу. И да… Лили действительно очень милая, но мне бы хотелось послушать тебя, Рем. У тебя к ней что-то есть?

— Нет! — воскликнул парень. — Ты что?

— Так у тебя с неё ничего никогда не было? А то ты ведь ещё до Джеймса ты с ней чуть ли не за ручку в библиотеку ходил…

— Что за чушь? Никогда и ничего. Она просто моя подруга.

— Так вы не обнимались с ней?

Ремус задышал чаще, почти физически ощутив, как рушится построенный ими мирок. За последние дни он почти убедил себя в том, что на деле Сириус был гораздо более смышленым, чем пытался казаться на первый взгляд, но теперь всё возвращалось на круги своя, и перед парнем вновь стоял его старый-добрый, несдержанный и вечно готовый к перепалкам Блэк. Люпин абсолютно не понимал, чего тот пытался добиться своими расспросами. Особенно в такой совершенно невыносимой для самого Ремуса манере.

— Так что? — нетерпеливо бросил Блэк, вынуждая Люпина взять себя в руки и, наконец, ответить.

— Мы, правда, обнимались недавно, но как друзья, — выделил Ремус. Хотя юноша понимал, что права сильно возмущаться у него на самом деле не было. В конце концов, его и самого какое-то время назад мучали подобные мысли о Сириусе. — Что в этом такого? — тем не менее, продолжил Люпин. Молчать на такое обвинение тоже было опасно: его могли неправильно понять. — Мы говорили по душам, — оправдывался юноша. — Мне нужно было это. Она меня поддержала. Ведь как ты и сказал выше, я с самого приезда в Хогвартс выгляжу подавлено.

— Из-за того что Джеймс и Лили сошлись? — с какой-то поразительной наивность вновь заладил Сириус с видом таким, словно он и не услышал чужих оправданий.

— Нет! — воскликнул Ремус. — Не сходи с ума! Я что, по-твоему, похож на ловеласа-соблазнителя?

Сириус окинул друга оценивающим взглядом — кажется, он немного остыл, — заставив Люпина буквально захлебнуться от недовольства — Блэк ещё и думал. Вот поганец.

— Нууу, — протянул задумчиво гриффиндорец, а затем выдал: — в этом приглушённом свете ты почти терпим.

— Вот именно, — потрясённо выдохнул Ремус, вполне довольный выводами товарища.

— И всё-таки тебя что-то беспокоит, — не унимался Бродяга. — Может, есть кто-то кроме Лили?

— Тебя послушать, Блэк, так в мире вообще не существует иных проблем, которые не были бы хоть как-то связаны с межполовыми отношениями.

Сириус поджал губы, нервно топнул ногой, обошёл Ремуса и прижался к стене.

— А ты значит человек совсем другой породы, да? Тебя интересует только чистое и возвышенное? Ха, не смеши меня. Думаешь, я не слышу всяких подозрительных шорохов по ночам?

— Ты иной раз и ночевать-то не приходишь, — осадил его Люпин устало.

Блэк нервно рассмеялся.

— Ждёшь меня по ночам, а? — хмыкнул он, ковыряя ботинком пол.

— Уверен, что и без меня найдутся желающие.

— И очень желающие, между прочим.

— Ты себя так перед девушками лучше расхваливай.

— Они не поведутся на эту слишком прямолинейную пропаганду меня.

— А я, по-твоему, поведусь?

— Ты не выглядишь слишком искушённым, — и Блэк пожал плечами.

Он словно хотел сказать ещё что-то, поэтому всё никак не мог прекратить нести чушь и растягивать этот неловкий, глупый разговор. И Ремус, кажется, тоже чего-то ждал, хоть и не был до конца уверен, хочет ли он услышать от Сириуса ещё что-то — что-то такое же потрясающие, как обвинения в попытке отбить у друга девушку. Эти глупые подозрения отняли у Ремуса действительно много сил. Да и сам Блэк выглядел несколько уставшим. Лицо юноши было опущено вниз и чёрные пряди прятали серые глаза, тени залегли под чёткими изгибами бровей. На губах застыла бессменная улыбка, но чем дольше тянулось молчание, тем больше она становилась похожа на капризную алую линию. Кажется, Блэк кусал нижнюю губу изнутри — челюсть его напряжённо двигалась. Стало ясно: куда бы Сириус не хотел привести сегодня Люпина, желания продолжить путешествие в его лице больше не наблюдалось.

Грянул гром. Сверкнула молния. И тут же по стеклу тяжело забарабанил дождь. Где-то облегчённо вздохнула туча.

— Думаю, нам пора вернуться в гостиную, — предложил Ремус, прерывая поток колкостей.

— Не, — лениво протянул Блэк. — Ты иди, а я тут постою.

Ремус ещё раз посмотрел на Сириуса, ему не хотелось оставлять товарища одного, но и тащить насильно парня смысла не было. Как говорил Питер: на такое был способен лишь один Джеймс… Люпин неуверенно сделал несколько шагов прочь и обернулся:

— Ты-то сам в порядке? — нерешительно спросил он.

— Да-да, — Сириус поднял руку и помахал ему, но этот жест мог восприниматься только как толчок в спину или пинок под зад. Ремусу не оставалось ничего, кроме как уйти. Наверное.

***

На следующий день парень проснулся очень рано. Утро воскресенья никуда не звало и не торопило, поэтому Люпин долго лежал в постели, наслаждаясь согретыми простынями и удивительно удобной позой, которую он успел принять за ночь. В голове не было абсолютно не единой мысли. Вокруг было тихо, и только стук капель о стекло и собственное дыхание Люпина нарушали царивший в комнате покой.

Поднявшись, Ремус сразу же поплёлся в ванну. Он залез в душ, повернул кран и тёплая вода безразлично ударила по лопаткам, смывая сон и утреннюю апатию. Мысли становились чётче, больше, глобальней и с каждой новой секундой двигались в голове всё быстрее, и быстрее, вновь смешивая тот самый тяжёлый дурман, мучавший гриффиндорца. И вскоре Ремус вновь хмурился, кусая губы. Что-то было не так.