— Сириус, я тебя сейчас отшлёпаю… — не выдержала Лили.

— А что? — не унимался Блэк. — Думаешь, я откажусь, Эванс? — он с вызовом посмотрел на девушку и тошнотворно улыбнулся.

— В таком случае советую нагнуться, Блэк, — горячо произнесла гриффиндорка, и вдруг они оба — Сириус и Лили, — словно заранее сговорившись, синхронно встали из-за своих мест. Это явно была игра. Глупое ребячество. Но всем стало ясно, что оно зашло слишком далеко, когда Лили потянулась к тонкому ремешку на своей юбке.

— О Мерлин, — быстрее всех на это отреагировал Ремус, а Джеймс просто поражённо смотрел на то, как его девушка пытается избавить себя от части гардероба. — Прекратите оба, — серьёзно произнёс Люпин и потянул Сириуса за рукав рубашки, потащив того вниз. — Садись, давай, — и Блэк недовольно плюхнулся на своё место. Питер заботливо подвинул к нему тарелку с омлетом. Лили довольно отсалютовала Ремусу стаканом тыквенного сока, видимо, чувствуя, что в этой перепалке победителем вышла именно она.

«И они еще решили воевать…» — обреченно подумал Ремус, принимаясь за еду.

— Ты бы ведь его не сняла, правда? — пришёл в себя Джеймс тем временем.

— Я импровизировала. Я не знаю, — пожала плечами Лили. Она, кажется, хотела сказать ещё что-то, но ее взгляд вдруг быстро метнулся за спину Ремусу. Юноша проследил за ним и лишь мельком увидел в толпе чёрную макушку, быстро скрывшуюся за дверью. После этого Лили больше не улыбалась. Она молча прижалась к плечу Джеймса и начала есть. Тот понимающе на неё посмотрел, но не решился хоть на какой-то комментарий. Люпин почти гордился им.

***

В следующую субботу Джеймс оставил Блэка на поруки друзей — по правде говоря, он делал это уже целую неделю под одним и тем же предлогом свидания — и ушёл в неизвестном направлении, взволнованный и счастливый. Благо, Сириус уже давно успокоился и только сыпал пошлыми шуточками в спину собирающегося на свидание друга. Когда же Поттер скрылся с горизонта, Бродяга недолго думая решил и сам не сидеть на месте, а пойти и прогуляться. Конечно, для этого ему нужна была компания.

Ремус с сомнением смотрел в окно. Было лишь начало сентября, но от лета уже не осталось и следа. Ветер грозно выл и бился об стекло, грозя размазать всякого любителя свежего воздуха на месте, и для этого несчастному лишь стоило сунуться наружу. Тучи грозно нависали над землёй и где-то вдали уже раздавались гулкие раскаты грома. Деревья тревожно дрожали, хлестая друг друга пожелтевшими ветвями, и лишь только смотря на них можно было услышать, как скрипят могучие стволы под напором разбушевавшейся стихии. Люпин сидел в тёплой спальне и мягкой постели, но отчего-то чувствовал себя так, будто это он находился в самом центре этого стремительно закручивающегося урагана, прямо в жадной и кровожадной воронке, которая лишь чудом пока не смогла зацепить его случайным порывом ветра и унести прочь.

— Мы можем посидеть в гостиной и сыграть в шахматы, — предложил Питер, которому, как и Люпину, не очень уж сильно хотелось покидать уютную спальню и тащиться куда-то на ночь глядя. Первая учебная неделя для Петтигрю прошла весьма трудно, и, будто желая это подтвердить, он плотнее закутался в покрывало и жалобно хлюпнул носом, как бы намекая на то, что он вот-вот заболеет и трогать его не стоит.

— В шахматы мы можем хоть на уроке играть, — взвился Сириус, комкая в руках недописанное эссе по истории магии и закидывая его за кровать. — Пошлите, ну… — стоял на своём Блэк, начиная потихоньку одеваться. Он явно был не готов к поражению и тёплый свитер, который он надел как боевой доспех был тому прямым доказательством.

Ремус мог только поражаться его тупой настырности и бесстрашности. Начиналась самая настоящая гроза, и даже Блэку должно было быть ясно, что делать на улице нечего. Впрочем, в последнее время с Бродягой происходило что-то неладное, и чем больше Люпин наблюдал за ним, тем очевиднее становилось, что стремление Сириуса расстаться с жизнью, играя в салочки с бурей, было лишь частью чего-то более волнующего, чем рядовой суицид. Некстати вспомнились слова Лили о Регулусе…

Пример приведённый девушкой до сих пор стоял перед глазами Люпина, постепенно меняя его отношение к Блэку. Ремус словно прозрел и теперь видел в Бродяге гораздо больше, чем прежде. Уже сейчас Сириус казался ему гораздо более взрослым, глубоким и вместе с тем ещё более непонятным, чем неделю или даже год назад.

Ремус любил ребусы и загадки, ему нравились сложные задачи, которые он мог решить, приложив достаточное количество прилежания и упорства, и он с удовольствием открывал для себя новые грани Блэка, незаметно наблюдая за ним в классе или во время полётов на метле. Иногда он ловил ответные взгляды, полные то беспокойного мрака, то лёгкого и привычного веселья. Хотя чем больше он вникал в Сириуса, тем более неправильным словом казалось это треклятое иногда. Блэк смотрел на него слишком часто — и «иногда» никогда бы не вместило в себя столько случайного внимания.

Может, парень злился на Ремуса из-за Ордена, в который Люпин всё ещё не спешил официально вступать, но не мог высказать всего из-за молчаливой лояльности Джеймса и Лили? В этом определённо стоило разобраться. К тому же Люпину так и не удалось узнать, почему друзья не припоминали ему этого, пытаясь его склонить на свою сторону? И была ли тут действительно замешана Лили? Не приняла ли она за него весь град нападок?

Вдруг где-то совсем близко грянул гром, и Питер, вздрогнув, удручённо проговорил:

— Ну, всё. Я точно никуда не пойду. У меня долги с прошлого года. Слизнорт с меня не слезет, — нашёл себе оправдание Хвост, но даже не сделал вида, что собирается взяться за учебники, а проблемы с учёбой — и не только с зельями — у него действительно уже намечались.

— Да больно ты мне нужен. Что мне с тобой делать? Слушать, как ты хлюпаешь носом и ноешь — весьма сомнительное удовольствие, — не растерялся Сириус. Питер обиженно поджал губы, но промолчал. — Я пойду с Ремом. Да, Рем? — и Бродяга посмотрел на товарища. — Так что? — спросил он. — Мы ведь идём, да?

— Если только по Хогвартсу, — сдался в конце концов парень, решив, что это хорошая возможность остаться с Блэком наедине и узнать, что же с ним всё-таки происходит. Ну, или хотя бы понаблюдать за ним, если он не найдёт в себе силы на откровенности.

— На это я и рассчитывал, — шепнул довольно Сириус, расплываясь в улыбке.

Люпин ошибся, решив, что в коридорах школы будет теплее, чем на улице. Причём ошибся фатально. Ему даже пришлось вернуться в спальню и переодеться, чтобы не примёрзнуть случайно к какой-нибудь статуе — парень мог поклясться, что видел на некоторых из них самый настоящий иней, — но ни кофта, ни даже любимая водолазка так и не смогли избавить Ремуса от лёгкой дрожи в конечностях. В конце концов, Люпин наложил на себя согревающие чары, но и это не сильно помогло. И данное медленно подводило Люпина к мысли о том, что может вовсе и не холод заставлял его тело мелко трястись сегодня?

Всё это время Сириус лишь молча наблюдал за его вознёй. Самому Блэку было вполне неплохо в своём сером свитере на голое тело и лёгких брюках. Ремусу оставалось лишь с завистью гадать о том, когда друг успел привыкнуть к сводящему мышцы морозу. А в замке был именно он, самый настоящий колотун. Солнце не грело совершенно. Его вообще не было видно из-за туч, и в коридоры из окон лез только мрак, страшными тенями расползавшийся по полу и чёрными глыбами застывавший в углах. Только факелы и их неровный оранжевый свет не давали Хогвартсу полностью погрязнуть во тьме, в которой уже пребывала вся Англия. Каждый раз, когда Ремус проходил мимо горячего огонька, плечо его опаляло приятным теплом и дальше идти не хотелось, но Блэк всё шёл и шёл вперёд, он вёл его куда-то. Это чувствовалось.

Парень не просто брёл в неизвестность, а смотрел по сторонам, видимо пытаясь сориентироваться на местности и не сбиться с курса. Гриффиндорцы много раз сворачивали куда-то, поднялись на пару этажей выше. И в какой-то момент между ними завязалась лёгкая, непринуждённая беседа. Юноши делились впечатлениями о первых учебных днях и прошедшем лете. Они удивительно легко избегали тему войны и прочих кошмаров, просто наслаждаясь обществом друг друга.