Он отскочил от стола, что-то шепча себе под нос и кивнув сидевшей неподалеку престарелой даме-горностаю, отчего глаза у той налились кровью. В двери кухни он повернулся и крикнул через весь зал:

– Ах да, меня зовут Грязнулей! Вы ведь это хотели знать, да? Грязнуля, потому что я таков по натуре. Приятного аппетита!

С этими словами он юркнул в дымную кухню.

Начальник порта позвонил Нюху и сообщил, что в порт Туманного прибыло еще одно судно с кладбищенской землей. На его борту снова никого не оказалось.

– Ни души на судне, – посетовал он. – Его принесло течением, и оно ударилось об один из причалов.

– Спасибо, господин начальник, – ответил Нюх.

Он повесил трубку и принялся посасывать чубук. Бриония сидела у окна и смотрела на туман, окутывающий город. Время от времени из него проглядывало какое-нибудь здание, например Национальная галерея, где было представлено множество портретов горностаев, написанных горностаями, и только одно изображение ласки на картине «Крестьянский танец» кисти Багля.

Внезапно Нюх наклонился вперед и стремительно извлек трубку изо рта. Любой другой мог подумать, что у него сердечный приступ, но Брионию не проведешь! Это была классическая поза Нюха под названием «Эврика!».

– Эврика! – действительно воскликнул он. – Я нашел ответ! Мы имеем дело с вампирами!

– С вампирами? – приглушенным голосом переспросила Бриония. – Ты хочешь сказать, они прибыли к нам из Слаттленда?

– Да… из этого района Трансильвладии. Это традиционное прибежище вампиров. И кто-то хочет наводнить Поднебесный вампирами. Теперь все становится на свои места. Из бедного горностая высосали кровь. Гробы заполнены кладбищенской землей. Передай мне вот эту книгу, на полке, рядом с тобой! Нет, другую – в черном кожаном переплете. Да, эту.

Он внимательно читал примерно в течение часа, затем с шумом захлопнул книгу.

– Похоже, все зависит от того, какого вида эти вампиры. Хуже всего вампиры – летучие мыши. Впрочем, вряд ли они могли бы пересечь Кобальтовое море. Может быть, это вампиры-лемминги, что не много лучше, потому что они чертовски хитры.

Это тоже, по счастью, мало правдоподобно, потому что в Трансильвладии поднялся бы шум, если бы добрая половина граждан уехала в гробах. Это не осталось бы незамеченным. Однако, возможно, это вампиры-мыши или вампиры-полевки, глупые создания, обычно действующие по чьему-либо приказу. Но пропажа стада мышей или полевок тоже не могла бы остаться незамеченной! Дай мне, пожалуйста, телефон, Бриония, я хочу позвонить шефу Вруну. – Он набрал номер.

– Алло, сержант Слива слушает!

– Могу я поговорить с шефом Вруном?

– А кто его спрашивает?

– Достопочтенный Остронюх Серебряк.

Наступила долгая пауза, в трубке послышался приглушенный шепот. Затем кто-то прочистил горло:

– Однолюб Врун, шеф полиции.

– Добрый день, шеф. Нас интересует судьба тела горностая с колотой раной на горле, которое мы с госпожой Живорез принесли вчера вечером в полицейский участок.

– Горностая? – взволнованно воскликнул Врун. – А горностай-то ожил! Примерно без четверти час он открыл глаза, соскочил со стола в морге и попытался вонзить зубы мне в горло!

– Надеюсь, вы… вы этого не допустили?

– Разумеется, не допустил! Пока я боролся с ним, трое констеблей старались оттащить его от меня. В конце концов, им это удалось, и они вытолкали его на улицу. Как раз всходило солнце. Еще не спустившись с лестницы, он прямо у нас на глазах превратился в пыль! Невероятно! Потрясающе! Только кучка пепла или пыли! – Наступила пауза, во время которой шеф, по-видимому, снова представил себе этот странный феномен, затем он спросил: – Что вы думаете по этому поводу, Серебряк?

– Я полагаю, после укуса он сам превратился в вампира. Так что вы счастливо отделались, шеф! Если бы он вас укусил, вы тоже могли бы стать живым трупом.

– Вампир? – На другом конце линии раздалось бульканье. – Он… он не так уж сильно укусил меня! Только за кончик хвоста.

– Он не задел клыками кровеносные сосуды?

– Н-не думаю.

– Что ж, шеф, можете считать, что вам повезло. Если почувствуете желание отведать крови, постарайтесь преодолеть его. Пока, надеюсь, ничего? Никаких внезапных порывов?

– Я… мне действительно захотелось на завтрак кровяной колбасы…

– Это могут быть первые признаки. – Услышав всхлипывания на другом конце провода, Нюх пожалел полицейского. – Впрочем, наверное, результат бы уже сказался! – успокоил он Вруна. – Благодарю за информацию, шеф.

Нюх рассказал Брионии обо всем случившемся.

– Послушай, я только что вспомнил, что в городе гостит делегация из Трансильвладии. Они с мэром обсуждают, кажется, поставку древесины…

– Надеюсь, они не вырубят все свои леса!

– Я тоже надеюсь. Во всяком случае, сегодня мэр представит делегацию королеве. Пожалуй, я тоже съезжу к ней. В последнюю нашу встречу королева сказала, что я могу приходить к ней в любое удобное для меня время.

– У нее тогда все лицо было вымазано кремом!

– Да, но это не делает приглашение менее искренним. Ты хочешь пойти со мной?

– Обязательно. Надену свое лучшее платье.

Дружная парочка перешла Истминстерский мост. Поднимающийся туман еще окутывал стоящие на воде баржи. Слабое, мертвенно-бледное солнце безуспешно пыталось пробиться сквозь дымку. На окраинах дымили фабричные трубы, а небо над морем окрашивалось в желтоватый цвет. Бриония и Нюх увидели, как на башню Звенящего Роджера поднимают новый колокол, которому предстояло отбивать время.

На мосту было довольно пусто. Несколько человек виднелись на звериной стороне, отдельные животные с риском для жизни двигались по человеческой, но вообще люди и звери предпочитали держаться подальше друг от друга. Одни были слишком большими и неуклюжими, другие слишком маленькими и юркими. Смешиваться им не следовало.

После выполнения всех формальностей, Нюха с Брионией впустили во дворец. Им сказали, что королева их ждет, но предупредили, что она дает аудиенцию леммингам, прибывшим из-за границы.

Все это было в новинку, потому что королева стала «публичной фигурой» только последние несколько месяцев. До недавнего времени все считали ее тетенькой средних лет, сидящей у окна дворца и машущей платочком проезжающим каретам. Но на самом деле это, оказалось, был автомат. Дядя настоящей королевы решил, что хотя ей всего шесть лет, она вполне может показываться на публике и принимать посетителей – иностранных послов и тому подобных.

Как всегда, кроме посетителей, крошку окружали кошки, пользуясь своим правом смотреть на королеву.

– Здравствуйте, ласки, – с любопытством глядя на гостей, сказала монархиня. – Мы как раз пьем чай. Не хотите ли присоединиться?

– С радостью, ваше величество, – хором ответили Нюх с Брионией.

Они уселись на паркетном полу рядом с угрюмым мэром Недоумом, державшим в лапах пустую фарфоровую чашечку на блюдце. Трое леммингов тоже держали пустые чашки. Неподалеку стоял кукольный домик, под завязку забитый мебелью, а возле него восседало несколько кукол.

Королева с серьезным видом наполнила воображаемую чашку из кукольного чайника и протянула ее Нюху. Тот сделал вид, что пробует чай. Бриония последовала его примеру.

– Замечательно! – причмокнув губами, похвалила она.

– Превосходный чай, ваше величество! – восхитился Нюх. – Наверное, из Индокитая?

Королева в восторге захлопала в ладоши.

– Ну, да, конечно! – произнесла она тоном вдовствующей герцогини. – Именно оттуда. Я так рада, что вы пришли! Почему-то эти горностаи и лемминги не пьют чая. Они только смотрят на него.

Нахмурившись, королева взглянула на Толстопуза Недоума, который наконец догадался, что это детская игра, и тотчас же сделал вид, будто тоже наслаждается заморским напитком. Лемминги же, никак не могли сообразить, что происходит, и пребывали из-за этого в полном смущении. Моргая, они смотрели в свои пустые чашки, словно ожидая, что сейчас по мановению волшебной палочки в них появится настоящий чай!