Малышев разумно полагал, что будь среди разбойников интеллектуал (более слабых псиоников он в любом случае обнаружил бы), тот не стал бы без всякой причины прятаться за псишубой, ведь это довольно утомительное занятие. Поэтому Сергей обнаглел настолько, что подключился к зрительному аппарату одного из разбойников, и увидел всю диспозицию противника. Он даже слегка удивился. Было ощущение, что разбойники так и сидели здесь со вчерашнего дня, не сдвинувшись с места. Все так же пили вино, ели мясо, травили анекдоты.

Тут один из них поднялся и пошел к выходу, очевидно по известной нужде. Заскучавший было Сергей приободрился. Но нет, ничего интересного, по-видимому, не получится. Пират шел как баран, ничего не видел и не слышал, думал только о предстоящем процессе, к тому же его слегка покачивало. Малышев даже как-то лениво вырубил его тычком указательного пальца в активную точку на шее, подхватил обмякшее тело и оттащил в сторону. Получилось не хуже «светлячка». Он решил не прятать разбойника, операция предстояла скучная и неинтересная. Сергей надел шапку-невидимку и вошел в пещеру. Пираты сидели хорошо: кружком, все лицом к костру, туда он «светлячка» им и бросил. Как они сидели, так и остались сидеть. Только наступила почтительная тишина, как в галдящем классе, когда в него входит учитель. Однако Сергей уже закончил свой урок о вреде беспечности. Он равнодушно прошел мимо разбойников и двинулся дальше.

Малышев неплохо видел в темноте, поэтому он не пошел по воздуху, вовремя заметив уходящий глубоко вниз обрыв, который занимал весь проход. До другого края пропасти было около двадцати метров. Стены пещеры довольно близко располагались друг к другу.

«Ковер здесь не пройдет», — автоматически отметил Сергей.

Он снял шапку-невидимку и суму, достал тарелочку-локатор и просканировал дорогу за пропастью, сразу убедившись, что дорогой это назвать было нельзя. Там, на другой стороне, примыкая вплотную к обрыву, притаилась «комариная плешь». Научным языком она называлась областью ультравысокой гравитации. Такой огромной гравитации, что человек, попавший в нее, за секунду превращался в лепешку. Вот такая это была вредная для здоровья штука.

Конечно глазами «комариную плешь» увидеть было нельзя, такие вещи невидимы, иначе они не были бы ловушками. Но Сергей на учебных полигонах сотни раз видел гравиконцентраты, и просто не мог их не замечать. Неуловимая совокупность свойственных только им признаков: утопленные глубже обычного в грунт камни, какая-то особая, замысловатая сеть трещин и, наконец, пыль, много-много пыли, воспринималась Сергеем цельно в виде неприятного и даже болезненного ощущения в позвоночнике, словно кто-то камнем водил по стеклу.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — расположенная впереди преграда непреодолима, и шапка-невидимка не поможет. Малышев не стал даже лоцировать дальше. Кащей не мог перекрыть себе доступ к Золотому цветку. Здесь был явный перебор и, возможно, именно это натолкнуло Сергея на мысль — поискать внизу. Не будь «комариной плеши» впереди, ему в самую последнюю очередь пришло бы такое решение в голову. Это ведь своего рода профессиональный штамп — воспринимать пропасти как препятствия, а не как продолжение пути.

Просканировав дно, Сергей сразу нашел то, что искал. Глаза его радостно засверкали, когда на экран блюдечка медленно выплыл необыкновенной красоты Цветок. Бледное и довольно знакомое свечение вокруг него, вызывавшее неприятные чувства, искажало естественные цвета, но какой-то особый металлический отлив этого произведения искусства убеждал, что Цветок выполнен из чистого золота.

«Он!» — подумал Сергей и тут же понял, чем ему не нравилось окружавшее Цветок свечение, — так светится в темноте «ведьмин студень».

Кто не знает, это еще одна гадость вселенной, способная запросто лишить человека жизни. «Ведьминым студнем» на жаргоне космодесантников называлась агрессивная коллоидная субстанция с планеты Аид в звездной системе ЕН-2330. Любая материя, что с ней соприкасалась превращалась во все тот же «студень». Однако в ряде случаев тот мог спокойно пребывать на грунте, не растворяя его и не уходя вглубь. Почему так происходило, науке до сих пор не было известно. Уж больно опасной была эта субстанция, чтобы ее исследовать.

«Чтоб тебя…» — в сердцах послал Малышев приветствие Кащею.

Но делать было нечего, нужно было прыгать вниз. Он собрал вещички, а шапку-невидимку, тем не менее, напялил на голову. Чем больше времени он проводил в гравитационном коконе, тем труднее было обнаружить его какими-нибудь дистанционными способами.

Левитировать шапка-невидимка ни сколько не мешала, а при должном умении позволяла даже использовать для полета часть энергии гравитационного поля. Вот только от «студня», как ни жаль, она защитить не могла. Тот обладал просто сверхъестественной просачиваемостью, проникая через любые силовые поля. Ученые до сих пор не разгадали механизма этого явления, все по той же причине — опасности экспериментов. Единственная защита от него — не трогать. Если лежит, то пусть себе лежит, сам он на тебя не бросится.

Сергей прицепил фляжку с «живой» водой к поясной застежке, суму надел на спину и ласточкой сиганул в шахту. Стены стремительно уносились вверх, а он летел легко, как ангел, балансируя на встречном воздушном потоке. Ощущения были приятными, невольно вспомнились тренировки по затяжным прыжкам. Внизу проявилось и стало стремительно приближаться бледно светящееся дно. Сергей стал притормаживать падение, сделал несколько глубоких вдохов, насыщая кислородом легкие, и задержал дыхание. Испарения аидского коллоида, к счастью, не являлись токсичными, однако они вытесняли кислород.

Левитация была одним из базовых псионических навыков Интеллектуалов, каковыми являлись все ведущие оперативники КОМКОБа. Тренировки проходили на полигонах различной степени сложности. «Ады», например, вообще не содержали имитаторов опасности. Там все смертельные факторы были настоящими. Причем разработчики постоянно шли в ногу со временем. Едва только на какой-нибудь из вновь открытых планет обнаруживался новый вид смерти, как его тут же брали на вооружение и применяли на полигонах. Стоит ли говорить, что к «адским» тренировкам допускались только агенты исключительной степени подготовки.

Малышев мог обходиться без воздуха около получаса. С левитацией у него дела обстояли хуже: его личный рекорд составлял 22 минуты, а без воздуха, скорее всего, и того меньше. Если двадцать ведер живой воды набиралось во фляжку 15 минут, то двенадцать ведер при той же скорости вытечет примерно за девять. Учитывая, что часть времени будет затрачена на сопутствующие действия, вернуться назад было довольно проблематично. Однако Сергей почему-то не видел «тени своей смерти», несмотря на то, что уровень его подготовки позволял предчувствовать фатальную цепь событий. Опасность, конечно, фиксировалась, но, судя по интенсивности ощущений, это было, скорее дежурное предупреждение о присутствии «ведьминого студня» и не более того. Оставалось предположить, что выход из аховой ситуации имелся, и разведчику еще предстояло его найти.

Сергей завис в двух метрах от дна и плавно двинулся к месту назначения, отцепляя на ходу фляжку с «живой» водой. Шапку-невидимку снова пришлось снять, потому что гравитационный кокон искажал перспективу и мешал как следует прицелиться. Подлетев к Цветку, молодой человек отвинтил пробку и приступил к орошению, тщательно следя, чтобы большая часть воды попадала куда следует.

Время текло быстро, вода текла медленно. Казалось, она будет течь бесконечно, но вот Цветок вспыхнул и засиял ярким светом, а «студень» вокруг него, наоборот, стал гаснуть. Почувствовав укол опасности, Сергей, не дожидаясь, пока очередь гаснуть придет ему, отлетел подальше и надел шапку-невидимку, на всякий случай.

На месте Цветка тем временем сияние разгорелось в полную силу, и в пещере стало светло, как днем под открытым небом. По всей видимости, там происходила реакция трансмутации, то есть превращения вещества одного вида в другой. И, похоже, что в нее вовлекался аидский коллоид, потому что пещера постепенно очищалась от его присутствия. Не прошло и минуты, как под ногами Сергея остался вполне безопасный грунт. Висеть в воздухе было уже невмоготу, и он с облегчением опустился на дно этой ямы. Ощущение опасности снизилось почти до нуля. Малышев осторожно потянул носом воздух, дышать тоже было можно. Разведчик не находился больше под шахом, фатальная ситуация разрешилась сама собой.