*Верь, что имеешь это, и в то, что имеешь

*Или найду дорогу, или проложу её сам

*Складывай малое с малым, и получишь большую кучу. (Овидий)

*Нет, весь я не умру (Гораций)

* В оригинале — «Blighty wound». «Blighty» — именно так в простонародье называли Великобританию. Во время Первой мировой войны солдаты молились за ‘Blighty wound’, то есть просили у небесных сил послать им серьезное ранение, для лечения которого необходимо было бы вернуться в Британию. Существует версия, что это слово — искаженный вариант ‘beauty’ (красота). Однако, более вероятно, что оно произошло от слова на языке хинди ‘bilayati’, которое означало «чужеземец», и было заимствовано англичанами во время господства в Индии. Отсюда: https://lingvister

========== Глава 6. Моё сердце охвачено жаром ==========

Недовстреча среди войны и смерти.

Этой ночью нет луны,

Нет надежд его увидеть.

Просыпаюсь вожделея -

Моё сердце охвачено жаром.

— Оно-но Комати*.

Иногда Шерлоку хотелось просто сбежать.

Бывали времена, когда он почти боялся, что окончательно теряет рассудок.

Майкрофт появлялся ещё чаще с просьбами выполнить то одно, то другое поручение. Очень редко он мог отказаться, но всякий раз в таком случае наступали последствия. В последний раз, когда Шерлок сказал «нет», исчезла его драгоценная коробочка с принадлежностями. И появилась только два жутких дня спустя, когда он согласился отправиться в несуразно опасную поездку в Берлин. По счастью, его немецкий был так же безупречен, как и французский. Однако он утомился. В какой-то момент он потребовал от Майкрофта прекратить обращаться с ним как с ребёнком, забирая его любимые игрушки в качестве наказания.

На это Майкрофт лишь усмехнулся.

— Тогда прекрати вести себя как ребёнок, Шерлок. Похоже, ты считаешь мои визиты своего рода капризами. — Его лицо сделалось жёстким. — Но всё это не шутки.

Шерлок сел на узкую походную койку.

— О, да брось, — фыркнул он. — Я прямо вижу, как ты сидишь в своём убежище в Уайтхолле и играешь нашими жизнями, как пешками. И не только ты. Эта война — игра, которую ведут чинуши с обеих сторон. Все остальные — просто пушечное мясо.

Конечно, в итоге он согласился на поездку в Берлин, в основном из-за скуки.

Теперь во время их бесед Шерлок внимательно следил, чтобы его руки были прикрыты.

Невероятно, но Майкрофт с его макиавеллевскими планами был не самым худшим явлением. Гнусные ухаживания Виктора Тревора ужасно досаждали. Этот шут гороховый даже не скрывал, чего хотел. Шерлок и бровью не повёл. Небольшие исследования в этой области, ещё в школе, оказались чудовищно скучными, и у него не было ни нужды, ни желания повторять опыт.

Что Тревора не останавливало.

— Если ты на самом деле не заинтересован, — промурлыкал он накануне, — просто скажи мне. Мы оба знаем, какие последствия будут для меня.

— Мне бы стоило, — пробормотал Шерлок в ответ, пытаясь сосредоточиться на холсте, который он почти закончил. Это был этюд в серых и охристых тонах, изображающий троих молодых парней, свернувшихся в окопе. Он знал, уже когда набросок появился в его блокноте, что двое из них умрут на следующий день.

— Но ты не стал, — ответил Тревор. — И нам обоим хорошо известно, почему. — Он положил ещё один пакетик на стол. — Ты очень дорогая одержимость, Шерлок Холмс.

— Тогда проваливай и прекращай свою нелепую одержимость.

Тревор улыбнулся. Неприятной улыбкой.

— Конечно, я бы мог. Но тогда ты должен лишь прийти и найти меня, не так ли, потому что ты не протянешь без моих маленьких подарков. — Он придвинулся ещё ближе.

Шерлок закрыл глаза и попытался не вдыхать кислый запах немытого тела, исходящий от Тревора. Как же он хотел, чтобы ему хватило мужества просто отпихнуть Тревора, вытолкать его из палатки и из своей жизни.

Но его руки уже тряслись от ломки, и он ничего не мог поделать. Он ненавидел себя.

***

Поэтому иногда ему приходилось сбегать.

Этим вечером ему не удалось найти коляску с мотором, так что пришлось поехать на продовольственной повозке и сидеть в кузове, пока лошади не прискакали на конечную станцию — пункт эвакуации раненых рядом с железнодорожными путями.

Стояла тёмная, пасмурная ночь, так что лагерь освещали фонари. Иногда казалось, что эта война, несмотря на всё изощрённое оружие и химические вещества, велась в девятнадцатом столетии, а никак не в двадцатом веке.

На него никто не обращал внимания, когда он шатался со своим блокнотом и карандашами, делая быстрые, небрежные зарисовки происходящего вокруг. Очевидно, все ожидали прибытия поезда с минуты на минуту: он отвезёт тяжелораненых в ближайший порт, откуда на корабле их отправят в Англию. Их война окончена.

Везунчики.

Конечно, не те бедолаги, которые всё равно умрут.

Шерлок нашёл деревянный табурет в углу и уселся на него, пока рисовал.

Когда он закончил с первыми набросками, то снова окинул взором обстановку. Рядом положили носилки, и он остановился взглядом на лежащем мужчине с закрытыми глазами. Кровавая повязка охватывала часть его груди и плеча. Машинально Шерлок начал рисовать, уже представляя цвета, которые он бы замешал, чтобы воссоздать пыльные русые волосы.

Внезапно раненый мужчина очнулся, и Шерлок уставился прямо в неожиданно тёплые карие глаза. Его дыхание прервалось, а рука замерла.

Шло время, но никто из них не отводил взгляда, и Шерлок едва заметил прибытие поезда.

Спроси Шерлока, и он не ответил бы, почему этот мужчина с такой обычной внешностью, который был всего лишь ещё одной жертвой этой проклятой войны, привлёк его внимание. Он хотел встать, подойти ближе, сказать что-нибудь, хотя слова застряли в горле. Всё ещё не понимая, что делает, Шерлок поднялся на ноги.

Они до сих пор смотрели друг другу в глаза.

Когда Шерлок подошёл ближе, он едва осознал, что снова начал рисовать, даже не глядя на бумагу. Он хотел сказать солдату, чтобы он не беспокоился, что он будет жить. Ему будет плохо, но он выживет.

Он хотел сказать ему… что ж, какие-то нелепости Шерлок хотел сказать этому незнакомцу. Который и близко не казался незнакомцем. Почему-то он был важным. Он имел ключевое значение, ну и как это понимать?

Но прежде чем Шерлок дотянулся до его бока, прежде чем вымолвил хоть слово, между ними появились люди, подхватили носилки и понесли к ожидающему поезду.

Шерлок по-глупому помахал рукой на… что? На прощание?

Так или иначе, раненый солдат поднял руку, просто в слабом ответном жесте, всего на секунду, а затем, похоже, снова впал в беспамятство. Шерлок шёл за носилками до самого поезда, где солдата погрузили в вагон к дюжине других. Дверь с шумом захлопнулась.

Шерлок довольно долго смотрел на закрытую дверь, а затем пошёл обратно к табурету и рухнул на него. Он не мог объяснить, почему его сердце выпрыгивало из груди. Или почему в животе внезапно образовалась ужасающая пустота.

Почти отчаянно он сжал пальцами пакетик с белым порошком в кармане. Затем посмотрел на незаконченный эскиз и начал снова рисовать, чтобы выплеснуть всё на бумагу, пока не забыл.

Хотя в глубине души он уже знал, что никогда не забудет ни единой детали. Даже если очень сильно постарается.

Комментарий к Глава 6. Моё сердце охвачено жаром

* Оно-но Комати (ок.825-ок. 900) — японская поэтесса, одна из шести крупнейших мастеров жанра вака в эпоху Хэйан, входит в Тридцать шесть бессмертных — классический канон японской средневековой поэзии. Стала героиней нескольких драм театра Но, посвященных её жизни в старости. Её любили изображать художники разных эпох. В её честь назван скоростной поезд на железнодорожной линии острова Хонсю, сорт риса и др. Её имя в японском языке стало нарицательным для красавицы.

========== Глава 7. В тени твоей ==========

Ад Джона Уотсона.

Уходи от меня.

Чувствую всё же, что буду стоять

Впредь в тени твоей.

— Элизабет Баррет Браунинг*