Когда Шерлок побежал, Джон повернулся и стал наблюдать за окном.

Всего несколько мгновений спустя занавески раздвинулись, и появился Шерлок. Они просто смотрели друг на друга долгую минуту, а затем кто-то из них двинулся первым, и они оба очутились в крепких объятьях.

— Любовь моя, — прошептал Шерлок. Джон положил голову ему на плечо, и так они и стояли, обнимаясь, а где-то в городе зазвенело ещё больше колоколов.

***

Шерлок слушал лёгкое сопение Джона, пока тот спал, не замечая, что длинные пальцы продолжают гладить его всё более седеющие волосы. Чуть раньше, когда они обнажённые переплелись друг с другом в своей постели, Джон ласково поддразнил Шерлока насчёт серебристых прядок тут и там в его кудряшках.

— Мы стареем, — прошептал Джон.

После чего Шерлок ощутил, что у него и правда не осталось выбора, кроме как перекатиться на Джона сверху и доказать ему, что ни один из них не постарел. Он доказывал это, целуя, облизывая и прикусывая, спускаясь вниз по телу Джона, подчёркивая свою точку зрения ловкими пальцами. Ему не потребовалось много времени, чтобы привести Джона к причитанию и влажному беспорядку. Шерлок поднял голову и ухмыльнулся.

— Прошу прощения, Уотсон, — хрипло сказал он, — но это и близко не похоже на стариковский член.

А затем он заглотил соответствующую часть тела.

Когда Джон согласился с его мнением, а затем оказал ответную услугу, они просто улеглись и всё ещё тёплый сквозняк обдувал их тела, высушивая пот и охлаждая их. Шерлок рассказывал о своей поездке в Берлин, а Джон слушал, время от времени говоря о том, как провёл две недели после возвращения в Лондон.

В конце концов, Джон, как обычно, уснул первым.

Шерлок был так доволен, что не возражал против своего бодрствования. Спустя несколько минут он понял, что хочет сделать. Осторожно он выпутался из Джона и встал с постели.

Он прошёл в угол комнаты, где лежала его кожаная сумка, брошенная там чуть ранее, открыл её и достал блокнот с карандашами.

Он вернулся на край кровати и стал рисовать Джона. Как всегда, даже находясь в коконе любви, страсти и привязанности (которую он отделял от любви), Шерлок оставался честным в искусстве. Он знал, что этот набросок увидят только они вдвоём.

Шерлок рисовал то, что видел: мужчину средних лет, с морщинами на лице, небольшим животиком, когда-то бывшим плоским, с немного рыхлой плотью. Он рисовал просто Джона, настоящего, а не какую-то романтизированную и идеалистичную версию. Шерлок сердцем знал, что в каждом штрихе карандаша таилась любовь.

Когда он решил, что эскиз окончен, то подписал его в своей привычной торопливой манере и аккуратно отложил в сторону. А затем забрался обратно в постель, снова обхватил Джона всеми конечностями, зарылся носом в его шею и глубоко вдохнул. Знакомый аромат дал ему понять, что он действительно дома.

Джон слегка дёрнулся, но не проснулся, и, наконец, Шерлок уснул вместе с ним.

-Fini-

Я вижу свои путеводные звезды в твоих глазах.

— Неизвестная