Фрау Браун быстро щелкнула замком, обрадовалась, показывая всем окружающим содержимое:
– Вода даже не проникла внутрь. Все цело и сухо. Паспорт, ключи, карточки.
Она обессиленно села на скамейку. Нетрезвый турист, всю дорогу напевавший разные песенки, поднял руку и торжественно обратился ко всем пассажирам:
– Настоящий благородный поступок. Ваша мокрая одежда блестит как золотая медаль победителя!
Подошедший капитан в белой форме подтянулся и отдал честь, приложил ладонь к флотской фуражке. Стоявший за ним матрос держал в руке полотенце. Капитан продолжил:
– Сейчас пройдем в каюту. Ваши вещи мы быстро высушим, а вам с женой подадут вино или виски, что хотите!
Женщина смущенно молчала. Петр Иванович аккуратно взял ее за локоть, не желая разрушать иллюзорно-сердечный миф, возникший так недавно и внезапно.
– Спасибо, пойдем, дорогая!
Теплая струя воздуха калорифера высушила одежду за пять минут, и они быстро присоединились к экскурсии, с удовольствием оглядывая темный вулканический пейзаж маленького попутного островка. «Странно, – подумал Петр Иванович, – мы ведь познакомились только утром, а я как будто знаю ее многие годы!» Фрау Браун с удовольствием подавала ему руку при спусках и переходах на яхте. Обратной дорогой они обсуждали все увиденное, вежливо шутили, но он и она ясно понимали, что легкое курортное знакомство перерастает в более серьезные отношения, искренние чувства и настоящие слова еще впереди. Там, где показался берег, отели и качающиеся на легкой волне яхты и белоснежные парусники.
На пристани женщина сама легко взяла его под руку, и Петр Иванович обрадовался, как при получении неожиданного подарка. После ужина – договорились заранее – они встретились в баре и решили потанцевать. Фрау Браун танцевала очень хорошо, и он, шутливо подняв руки вверх после второго танца, вернулся к столику.
Она осталась с другими женщинами в центре зала. Мужчина смотрел на тающее мороженое на столике и улыбался своей коллеге, иногда весело машущей ему рукой из веселой женской компании. Однако после очередного танца коллега поспешила вернуться за столик. Петру Ивановичу стали махать рукой и другие дамы.
– Люблю танцевать, – устало призналась фрау Браун, сев напротив за столиком.
– Танцор я неважный, – добродушно откровенно признался Петр Иванович своей новой знакомой.
Она нравилась ему все больше и больше.
– Зато вы хороший пловец! – радостно сказала дама, поднимая бокал. – Ах, герр Семенов, мне страшно представить и подумать, если бы моя сумка утонула…
– А вы и не думайте! – предложил он, тоже поднимая свой бокал. – Я могу приготовить хороший глинтвейн. Все необходимые составные части у меня есть.
– Глинтвейн? Я тоже часто делаю дома к приходу подруг или детей. Живу я одна, после смерти мужа пять лет назад.
Она вопросительно посмотрела в мужское лицо, и Петр Иванович сразу ответил на немой женский вопрос:
– Мы с женой давно развелись, и ко мне тоже приезжает сын со снохой, а иногда – с маленькой внучкой. Еще не поздно, пойдемте, дорогая фрау Браун. Лунная дорожка на поверхности ночного океана с балкона здания немного красивее, чем с набережной или пляжа!
Они поднялись в его большой номер – апартаменты с кухней и холодильником. Гостья при виде лежащего на столе в гостиной сонника Миллера улыбнулась и взяла книгу в руки.
– Я тоже люблю иной раз утром заглянуть сюда и объяснить свой сон!
Прошло еще немного времени. Хозяин и гостья сидели на балконе номера, пили напиток, приготовленный Петром Ивановичем, и смотрели на вспыхивающую ночным светом безбрежную водную стихию.
– Какой необычный вид, – тихо сказала женщина, – как будто звезды отражаются в океане, а океан в небе.
Она, вспомнив, процитировала Гейне:
Сверкало зыбью золотой
В лучах заката море.
Одни мы безмолвно сидели с тобой,
Одни на пустынном просторе.
Горячее красное вино пахло ванилью и корицей, ароматами каких-то далеких тропических трав. Сознание на легких крыльях взлетало над отелем, парило, возвращалось тихой ночной музыкой из комнаты. Сливалось с замеревшим окружающим миром воды и обнимало легкой прохладой голову и плечи. Говорить не хотелось. Ночь безмолвно пела, а серебристая дорожка света на воде слегка дрожала, как будто танцевала какой-то древний танец, известный только двоим: вечно влюбленным друг в друга луне и океану. Стало совсем темно, и только зеленые, розовые и синие блики света ночника из комнаты освещали балкон.
– Спасибо вам, Питер, – тихо сказала фрау Браун, – я давно так не отдыхала…
– Фрау… – начал было Петр Иванович, но женщина мягко поправила:
– Эльза!
Она внимательно и слегка удивленно всматривалась в его лицо, и Петр Иванович почувствовал себя молодым, сильным парнем. Страстно-влюбленным, готовым подраться за честь любимой женщины. А потом, взяв на руки и прижав к груди самую дорогую в жизни ношу, закружиться с ней в волшебном круге счастья и бездонной глубине любимых глаз…
Черт зашел в комнату прямо из стены коридора. В этот раз он был в пестрой разноцветной рубашке и светлых шортах на толстых волосатых ногах. Маленькие рожки на голове выглядывали из-под вспотевших кучерявых темных волос. Он сел на стул, почесал волосатую грудь, осмотрел гостиничный номер с видом на океан.
– Хорошо устроился, женщину такую симпатичную нашел, – завистливо сказал черт и с досадой добавил: – Надо же, из Гамбурга! Пирог готовит!
– У тебя не спросил! – ответил ему Петр Иванович. – И вообще, пошел вон отсюда, навсегда!
Он лежал на кровати, бросить в черта было нечем. В это время из соседней комнаты вошла фрау Браун. Она была в фартуке, обсыпанная мукой и в руках держала длинную деревянную скалку для раскатывания теста.
– Ах, чтоб тебя! – весело поддержала диалог коллега-преподаватель, взмахивая старинной скалкой.
Первый удар пришелся по голове, аккуратно между рогов. Черт вскочил и замотал головой. Но второй удар по мягкому месту, ниже поясницы, заставил его подпрыгнуть на месте и побежать к выходу. В проеме двери он оглянулся. Фрау Браун шла за ним следом.
– Мало? Еще получишь!
Женщина снова замахнулась скалкой, но незваный пришелец пулей вылетел в коридор. Петр Иванович засмеялся и проснулся. Раннее утро входило в свои права после ночи. За окном пели птицы, а лучи восхода солнца золотили всю комнату каким-то необычным светом счастья и радости. Фрау Браун стояла около балкона, держа в руках полотенце. На полу валялась большая черная муха. Женщина подошла к кровати.
– Залетела с балкона и начала около нас летать. Ну, я взяла полотенце и отогнала ее. Разбудила? Ты смеялся во сне. Приснилось что-то веселое?
Светловолосая, со светлыми глазами, освещенная яркими лучами утреннего солнца, Эльза казалась еще красивее, чем вчера вечером. Стала похожей на древнюю, античную богиню, милостиво спустившуюся с Олимпа, чтобы подарить свою любовь дерзкому смертному, чем-то тронувшего ее бессмертное сердце. Он прижал ее сильную ладонь к своей щеке. Как хорошо, что они встретились. Какое счастье!
– Мне приснился сон. Ты со скалкой готовишь тесто для пирога. С мясом и капустой!
– Вещий сон! – Женщина села к нему на кровать, аккуратно погладила его волосы на висках и добавила: – Обещаю, сбудется! И в сонник Миллера можешь не заглядывать! А еще у меня хорошо получается вишневый пирог. День будет сегодня жаркий, пойдем купаться!
– Пойдем! – радостно согласился Петр Иванович!
Солнце поднималось все выше и выше, и океан засверкал, как будто тоже обрадовался встрече двух людей, нашедших друг друга, любовь и новую жизнь здесь, под вечным голубым небом, на островах вечной весны.
Храп
Общеизвестно, что храпят во сне многие люди. Даже, извините меня, иногда и милые дамы. Как-то на работе я составлял справку по материалам статистики Верховного суда о причинах разводов. Храп во сне занял свои законные пять процентов вместе с «неприятным выражением лица мужа или жены во время сна». Представляете себе, перед сном вы зеваете, накрываетесь одеялом: «Спокойной ночи, дорогой!» – «Спокойной ночи, дорогая!»
