Перед тем как Седрик Дик смог вернуться домой, а эпидемия - чудесным образом завершиться, самым ярким образом в глазах очевидцев мог быть запечатлен только один момент. В сумерках, когда багровый закат уступал место царице - ночи, Эбнер, отведя полный боли и отчаяния взгляд от вскочившего на коня гонца, передавал скорбные известия для своего юного господина.

И уже через несколько дней, когда пыль на дороге, ведущей в Хермелирд еще не улеглась от копыт лошади гонца Эбнера, ей снова суждено было вздыбиться вверх, когда в обратном направлении, стиснув зубы и до боли в кулаках сжав поводья, в свои земли скакал единственный выживший из своего рода - барон Седрик Дик. И эта пыль, не щадя дыхательных путей, бесцеремонно лезла в уши и нос, чем и спровоцировала скакавшего рыцаря громко чихнуть...

Седрик открыл глаза. Во рту пересохло, затекшее от неудобной позы тело ломило. Он обнаружил себя задремавшим и выбившимся из сил после трехдневного бдения. Барон так и заснул, сидя в своем роскошном кресле одной из комнат, принадлежащего ему теперь замка. Вставать и приниматься за дела Седрику не хотелось. Настолько хороши были увиденные во сне картинки из детства, что он поневоле закрыл глаза, но тут осознание действительности все быстро расставило по своим местам.

Детство, где все еще были живы. Мать с отцом, милая Герти, а также добрый десяток прислуги замка, ставших почти что родными. Правда, что они в раю? Или их тени до сих пор с нами? Или существуют другие миры? Все что угодно, лишь бы не всеобъемлющая пустота. В душе не осталось ничего, кроме неугасимого желания встретиться с ними снова. Если бы можно вернуть время назад и приехать пораньше, то не мучало бы это странное чувство.

После этих мыслей Седрику стало очень стыдно за недолгие часы сна, после молитвы в часовне. Он заметно приободрился, приподнялся с кресла и жадными глотками стал пить вино из стоявшего на столе кувшина. Когда с первоочередными физиологическими потребностями было покончено, Дику стало крайне жаль самого себя. Он остался совсем один, посреди Хермелирдского леса. Никто больше не сможет сказать ему нужных слов, согреть теплотой своего тела, посоветовать справедливое решение.

Дядюшка Эбнер! Ну, конечно! Седрик неожиданно вспомнил, что звал его к себе в апартаменты. От души немного отлегло, хотя может это всего лишь действие алкоголя на голодный желудок, кто знает?

За стенкой послушались шаги, смешивающиеся в единый звук с постукиванием посоха о деревянный пол. Эту поступь, знакомую с раннего детства, Седрик не перепутал бы ни с одной другой. Барон молниеносно пересек комнату по направлению к дальнему углу, туда, где находилась таз для умывания. Опрокинув две пригоршни воды себе на лицо, Седрик утерся рукавом рубахи. Он не услышал как открылась дверь и от неожиданности вздрогнул, когда из-за спины послышался голос Эбнера:

- Вы звали меня, барон?

Величавую и статную фигуру Эбнера так и не удалось до конца испортить преклонным годам, с каждым днем все больше и больше вступающим в законные права. По-прежнему сохранилась его горделивая осанка, а в глазах был огонь жизни, присущий людям, связавших свою жизнь с наукой и открытиями. Но теперь знаменитый посох служил не только символом достоинства и важности его обладателя, но и средством опоры при ходьбе. Мантия, изрядно залатанная во многих местах, была безукоризненно чиста. Также как и раньше, при служении барону Аделару, Эбнер покорно застыл в дверях комнаты с готовностью внимать каждому слову своего господина.

Седрик только теперь начал пристально оглядываться по сторонам. Эта комната далеко не блистала великолепием: все в ней выглядело довольно скромно. Кроме кресла здесь находился добротный стол, на котором стояла чернильница, кувшин с вином и лежало несколько перстней, принадлежащих барону.

Осмотрев комнату, Дик перевел свой взгляд на Эбнера. Они не виделись после возвращения барона в Хермелирд. В очередной раз что-то зашевелилось у Седрика внутри. Теперь ему хотелось только одного - броситься навстречу Дядюшке и обнять его. Но вспомнив о своем нынешнем положении, хозяин Хермелирда отвернул голову в сторону кресла, чтобы Эбнер не видел внезапно появившихся слез на глазах, поспешил в том же направлении.

Усевшись в кресло, Седрик провел рукой по своей клиновидной бородке и, подперев голову кулаком, все-таки решился нарушить тишину:

- А, Дядюшка Эбнер, - начал он, - все изменилось еще до моего возвращения в родные земли. Бог карает Хермелирд за прегрешения нечестивых. Чем же мы так прогневали его?

- Всевышний карает всю Империю, барон, - Эбнер говорил так спокойно и сдержано, что Седрик поневоле начал успокаиваться, - вряд ли сыщешь надел, не затронутый мором. Хвала Пречистой Деве, что королевский двор не был повержен подобным.

- Король - есть божий наместник на земле. Он и приближенные его чисты! - Горячо отреагировал Седрик, но тут же сменил тему разговора. - Скажи, сильные ли мучения испытывали мои родные?

- Баронесса Росвита умерла почти сразу, как и почтеннейший Аделар. Молодой организм леди Герти сражался с болезнью до последнего. Я до последнего ее вздоха находился рядом и делал все возможное, чтобы облегчить страдания. В бреду она только и повторяла Ваше имя.

- Бедная Герти! Маленькая несчастная девочка! Она так и не дождалась меня! - Дик с яростью стукнул по столу так, что перстни со звоном покатились по полу. - Почему ты не приказал послать гонца немедленно?

- Я послал гонца настолько быстро, насколько это было возможно. Это один из лучших людей Лотара. Славный малый, хочу сказать...

- Довольно! - Резко прервал барон и вскочил со своего места. Сделав несколько глубоких вдохов и пригубив очередную порцию доброго вина, Седрик оперся на стол в расслабленной позе.

Наверное, те, кто воочию удосужился бы наблюдать этот диалог, сильно подивились бы смене настроения Дика. Этот эмоциональный человек мог успокоиться только под влиянием вразумительного взгляда Эбнера, коим последний одаривал молодого барона в достатке.

- Лотар? Кто такой этот Лотар?

- Ваш покорный слуга, барон. - Эбнер продолжал. Нельзя было понять, чей голос, отдающий эхом в стенах замка, звучал более властно. - Лотар - это сын Джерваса, служившего Вашему отцу верой и правдой. К несчастью, старик Джервас имел честь преставиться во время чумной напасти, а Лотар занял его место коменданта замка. Иногда, он напоминает мне Вас несколькими годами ранее. И не зря весь гарнизон цитадели чуть ли не на руках носят юного Лотара, а он любит их как своих братьев. И все эти воины бесконечно преданы Вам, как цепные псы, готовые выполнить любой приказ.

- Ничто так не ласкает слух, как твои слова, Дядюшка, - ухмыльнулся Седрик.

Барон сделал несколько осторожных шагов и уже находился за спиной Эбнера. Зная повадки своего воспитанника, старый советник даже не соизволил повернуться, предоставляя возможность Дику насладиться моментом психологического комфорта. Он никогда не видел угрозы в Седрике и поэтому всецело доверял ему.

- Я глубоко ценю доблесть и преданность своих воинов, - продолжил барон, - но есть противник, от которого невозможно скрыться и невозможно одолеть его!

Седрик снова стал горячиться, а Эбнер счел лучшим решением не перебивать своего господина, хотя давно понял его ход мыслей.

- Имя ему - смерть! Смерть, смерть, смерть! Люди уходят куда-то, душа расстается с телом, а что дальше? Вечные мучения? Райские блаженства? Или может быть вечные скитания? Что происходит на самом деле?

- Вы знаете ответ: все в руках Господа...

Седрик неожиданным рывком переместился вперед и встал напротив Эбнера лицом к лицу, положив руки ему на плечи. Пропотевшие волосы Дика слипались и беспорядочно падали на лицо, а руки прохватывало мелкой дрожью. Было видно, что барон не решается задать свой главный вопрос. Тот нагловатый взгляд, который Седрик хотел напустить на себя, постоянно терялся и искал пол.