Йоши-Себер несколько секунд смотрел ему вслед, затем догнал.

— Кто это сделал? — спросил он глухо.

Теперь у него не осталось сомнений в том, что ему придётся совершить касишики — но не раньше, чем истинный виновник будет наказан.

— Я не могу сказать! — отозвался Гинзабуро.

— Ты шутишь?! Всё это время я…

— Понимаю! — перебил Гинзабуро. В его голосе слышалась боль. — Но это… сильнее меня. Если хочешь, спроси Куригато. Возможно, он ответит тебе.

Йоши-Себер нахмурился.

— Он знает?

— Да.

Некоторое время братья шли молча. Наконец, Йоши-Себер спросил:

— Зачем ты солгал мне? — невольно он вспомнил годы, проведённые в вынашивании планов мести и скитаниях вдали от дома. Оказывается, всё это того не стоило!

— Если Куригато станет с тобой говорить, ты всё поймёшь, — ответил Гинзабуро. — Я знал, что ты захочешь отомстить, но не желал, чтобы тот, кто ослепил меня, пострадал от твоей руки. Я надеялся, что брата ты убивать не станешь. Любого другого… едва ли я сумел бы защитить.

Йоши-Себер понимал, что Гинзабуро прав: лишь родная кровь удерживала его от мести долгие годы. Назови брат другое имя, и он не дал бы клятву не мстить.

— Почему ты не хотел, что я отомстил, если это был не Видари? — спросил Йоши-Себер. — Ради кого пошёл на обман?

«Кто был тебе настолько дорог?» — вот какой вопрос следовало бы задать Гинзабуро на самом деле, но Йоши-Себер сдержался.

Они шли по аллее, по обе стороны которой росли вишни. Впереди показалась группа монахов, пересекавших двор. Завидев Гинзабуро, они поклонились, хотя знали, что он не может их видеть.

— Я же сказал: тебе всё объяснит Куригато. Если захочет. Кстати, ты нарушил клятву, — в голосе Гинзабуро послышался лёгкий укор.

— Знаю, — мрачно отозвался Йоши-Себер. — На мне достаточно грехов.

— Подозреваю, что рано или поздно ты совершишь касишики, — Гинзабуро сделал паузу, подбирая слова. — Ты знаешь, я всегда считал, что убивать себя противоестественно. Касишики — пережиток прошлого.

— Не будем об этом, брат.

— Хорошо, — не стал спорить Гинзабуро. — Просто династия Сигато вот-вот прервётся. Наш брат мёртв, и, насколько я знаю, у него не было детей.

— Всё верно, — кивнул Йоши-Себер, понимая, что имеет в виду Гинзабуро. — Видари не успел даже жениться. Советники и жрецы уже делят власть, пользуясь тем, что трон опустел.

Гинзабуро с сожалением покачал головой.

— Кто бы мог подумать, что у трёх сыновей императора не окажется наследников! Даже Самэнь выбрала почти тот же путь, что и я.

— Да, решив удалиться в Бендзиро, она лишила наш род последней возможности, — согласился Йоши-Себер.

— Я никогда не понимал Самэнь, — вздохнул Гинзабуро.

— Она сильно изменилась после произошедшего с тобой несчастья. Думаю, тот случай повлиял на всех нас.

Гинзабуро задумчиво покачал головой.

— На каких условиях ты заключил договор с Кабаином? — спросил он вдруг.

Йоши-Себер поморщился.

— Он обещал, что я отомщу Видари.

— А взамен?

— Служба, разумеется.

— Значит, пришло время платить по счёту?

— Да. И он уже посылал за мной.

— Кого?

— Демона.

— Ты… убил его?

— Да.

— Как? — в голосе Гинзабуро прозвучало удивление.

— При помощи одного мощного артефакта.

— И много у Кабаина ещё посланников?

— Трое.

— Надеюсь, у тебя хватит артефактов на всех, брат?

— К сожаленью, нет. Тот был единственным.

— Плохо.

— У меня мало времени, Гинзабуро, — проговорил Йоши-Себер. — Я могу и не добраться до Куригато. Скажи мне, кто искалечил тебя.

Гинзабуро отрицательно покачал головой.

— Куригато ты найдёшь на острове Шима.

Йоши-Себер понял, что настаивать бесполезно.

— Не знал, что его занесло туда.

— Он нанялся в войско одного местного князька. А может быть, связался с преступным кланом — на Шиме не всегда можно понять, где проходит грань между одним и другим.

Йоши-Себер помолчал. Он понимал, почему их старый учитель и наставник предпочёл удалиться от двора и стать воином на Шиме. После того, как с Гинзабуро случилось несчастье, он уже не мог считать себя достойным телохранителем для императорских детей. И хотя никто его не укорял (в то время Куригато был болен), он покинул страну.

Йоши-Себер попытался представить, каким мог стать за эти годы старый учитель. Возможно, он не изменился — Куригато, кажется, относился к типу людей, которые долгое время после сорока выглядят на один возраст.

— Ты останешься? — спросил Гинзабуро.

— Не могу.

— Куда ты теперь? Поедешь к Куригато?

— Да, но не сразу. Сначала мне нужно раздобыть что-нибудь против демонов Кабаина.

— И где ты собираешься это сделать?

— В Эдишаме живёт женщина. Она мне поможет.

Гинзабуро кивнул.

— До города три дня пути верхом, а у тебя нет лошади. В монастырской конюшне имеются отличные скакуны. Я попрошу настоятеля дать тебе одного.

— Боюсь, у меня при себе не так много денег, — сказал Йоши-Себер.

— Он не возьмёт платы, если я попрошу.

— Я заметил, ты пользуешься здесь большим уважением.

— Наверное, дело в том, что я большую часть времени провожу в молитвах, — Гинзабуро пожал плечами. — Или из-за того, что я сын императора.

— Я думал, в монастыре все равны, — улыбнулся Йоши-Себер.

— Разумеется. Перед Бруммаром.

— Но не перед людьми — понимающе кивнул Йоши-Себер. — Спасибо за коня, он мне здорово пригодится.

— Денег у меня, к сожалению, нет.

— Они мне не понадобятся, пока я не найду колдуна, который сможет сделать нужные артефакты. А уж тогда я придумаю, как их раздобыть.

— Не сомневаюсь.

Братья остановились перед входом в здание, где располагались монашеские кельи. На крыльце сидел послушник и натягивал струны на сацубиву.

— Останешься хотя бы на ужин? — предложил Гинзабуро.

— Нет, прости. Не могу терять ни минуты.

— Жаль. Я надеялся, что ты побудешь дольше.

— Мне бы этого тоже хотелось, — Йоши-Себер вдруг подумал, что они с братом, скорее всего, видятся в последний раз. Гинзабуро, конечно, это тоже понимал. Они не встречались несколько лет и теперь соединились лишь для того, чтобы вновь расстаться, не проговорив и часа. Но Йоши-Себер не мог позволить себе роскоши задерживаться: несомненно, следующий посланник Кабаина уже шёл по его следу.

— Ну, идём к настоятелю, — сказал Гинзабуро. — Попросим у него коня.

Обнявшись, они вошли в здание.

Под потолком огромного зала висели флаги побеждённых стран и княжеств. Они терялись в сумерках, которые не мог рассеять слабый свет вечернего солнца, проникавший через окна. На пол ложились красные и зелёные блики, отбрасываемые стёклами витражей. Звучала тихая струнная музыка. Вдоль стен стояли вельможи, они тихо переговаривались и раскланивались с входящими в зал.

Красные колонны поддерживали свод, в центре мозаичного пола виднелось изображение боя красного феникса с тигром — эта аллегория изображала победу императорского дома над врагами.

Куригато вёл инфантов через зал — они направлялись в покои императора. Пока дети шли, вельможи кланялись им и улыбались. Во дворце пахло миртом и персиком: воздух специально ароматизировали перед началом церемонии.

Слуги отворили дверь, ведущую в покои императора, и дети в сопровождении воспитателя вошли в длинный зал, напоминавший широкий коридор. Вдоль стен стояли доспехи и военные трофеи. Йоши-Себеру очень нравилось бывать здесь, и он с удовольствием разглядывал панцири, латы, поножи, щиты и рогатые шлемы с забралами-масками. Все они изображали агрессивные, искажённые яростью лица. Йоши-Себер знал их все, даже придумал им имена. Шагая между рядами доспехов, он слегка кивал им, будто старым знакомым.

Самэнь семенила рядом, глядя в пол. На её очаровательном личике блуждала полуулыбка. Не больше получаса назад она спорила с братьями, какой подарок сделает им отец. Они даже заключили пари. Самэнь утверждала, что это будут бумажные шары — кусудамы, а мальчишки надеялись получить оружие, доспехи и лошадей. И теперь она предвкушала победу, ведь каждому известно, что на праздник «Юкацу» чаще всего дарят именно шары, которые положено сжигать в день совершеннолетия. Как только братья могли об этом забыть? Слышал бы их спор лорд Куригато — он бы им задал трёпку за то, что не удосужились вызубрить церемонии традиционных праздников Янакато.