Из интереса Хел попробовал вместе с дядей Василиосом раки и её вариант – цикудью, не имеющую запаха аниса. Шеф полиции, приходящий играть в нарды с рыбаком – они могли сражаться часами – и оказавшийся милейшим человеком, принёс бутылочку, окутавшую террасу ароматом корицы, он называл её «ципуро». Довольно крепким оказался этот напиток, и Черил даже ворчала на Хела, который тем вечером якобы распевал за компанию с дядей Василиосом и полицейским на всю округу национальный греческий гимн.

Это было чудесное время, когда Хел позволил себе забыть о мрачном прошлом, оставленном им в Швейцарии, и просто быть счастливым в свежем морском климате, с любимой девушкой, виноградом, растущим прямо у дома, и только что пойманными осьминогами на ужин.

Об отъезде Черил домой Хельмут узнал за час до её ухода, когда девушка начала собираться в дорогу. Ей предстояло доехать на автобусе до Афин и оттуда поездом до порта Пирей, из него – паромом на Кипр. Чтобы не плакать при прощании, Черил вела себя очень сухо, давала последние указания:

– С дядей я договорилась, останешься у него. И ради Бога, никаких инициатив! Я обязательно приеду через неделю или через две, как только папа ослабит свой контроль. Только не исчезай никуда, я умоляю, – она всё-таки заплакала, но делала это с такой трогательной гордостью, чувством собственного достоинства, что Хел тоже ощутил щекотку в носу.

– Мы обязательно придумаем способ быть вместе.

Парень поцеловал свою любимую, отнёс её вещи к автобусу и помахал рукой вслед. Неправда, что у беглого осуждённого и дочки миллионера не может быть будущего. У них обязательно будет.

История вторая – Завоевание Королевы

Высокая черноволосая женщина, совершенно не торопясь, шествовала по залу. Сапфировое платье, в которое она была одета, шокировало бы на ком угодно – кусок ткани, обернувший бёдра, и две тончайшие полоски, пересекающие грудь; но норвежец заметил, что никто из присутствующих не осмеливается не то чтобы выразить ей своё неодобрение, но даже позволить мелькнуть ему во взгляде. «Она прекрасно сложена», – возникла одобрительная мысль прежде, чем Берндт получил такой удар локтём под рёбра, что стакан с бренди едва не вылетел у него из рук. Впрочем, человек, толкнувший его, даже не заметил силы своего удара.

– Глядите, Эрик, глядите! – возбуждённо шептал он. – Вот женщина, которая правит Кипром, по крайней мере, его греческой частью. Это личное божество киприотов, Королева Нума.

– Королева? – медленно повторил его собеседник. – Мне казалось, что на Кипре больше нет королев. Только жёны членов правительства.

– Никто её не короновал, конечно, – Стратос провожал женщину, обходящую зал, зачарованным взглядом. – Но обычные греки-киприоты идут к ней со своими спорами гораздо чаще, чем в суд. И если решения суда приходится время от времени подтверждать силами судебных исполнителей, приставов и стражи, то её приговоры ещё никто и никогда не назвал несправедливыми. Потому что им подчиняются их деды, отцы и дети. Если человек не выполняет решения Королевы Нумы, от него отрекается даже его семья.

– Она так могущественна?

– О, ей это совершенно не кружит голову! – живо отозвался Павел Стратос, шеф полиции Паралимни. – И хотя мне как государственному служащему, конечно, такое правосудие претит, но должен признать – эта женщина мудрее многих.

– Она может помочь мне построить этот чёртов отель в Протарасе? – теперь Эрика Берндта волновало лишь собственное дело, а голос его от подавляемой ярости звучал низко и глухо, словно рычание зверя. – Уже целый месяц греческие чиновники посылают меня от одного бюрократа к другому, и если решение так близко…

– Может, – осклабился Стратос, но не успело лицо Эрика проясниться, как тот неутешительно добавил, – но не будет.

– Как это «не будет»?! – взорвался Эрик, так что рядом стоящие люди покосились на него с удивлением и негодованием.

– Не будет, и всё, – с удовольствием подтвердил полицейский. – Королева Нума не занимается политикой, хотя её лоббистские возможности практически безграничны. Но она войдёт в кабинет к премьеру лишь в случае, если её любимым грекам будет что-то действительно угрожать.

– У меня есть возможности повлиять на неё…

– Вы в этом уверены? – от звучания низкого голоса, грудного, властного, пронизанного вибрирующей страстью, мужчин охватила дрожь. По исключительно чёткой дикции нетрудно было догадаться, что контроль над собой для этой женщины – естественное состояние.

– Нума, дорогая! – Павел уже сердечно приветствовал подошедшую, склонившись над её рукой в крошечной митенке, а Эрик всё ещё стоял в пол-оборота, не находя в себе сил взглянуть ей в лицо и чувствуя, как покалывает затылок от её взгляда. А потом стиснул зубы и глубоко вздохнул.

– Можете открыть глаза, – прозвучал её насмешливый глубокий голос. – Я не Горгона Медуза и не умею цементировать одним взглядом. А жаль. Вы не хотите представить нас, kyrie Стратос?

– Простите, простите, – заторопился начальник полиции, и по лицу его Эрик понял, как тот боится вызвать неудовольствие Королевы Нумы.

Та издала сухой короткий смешок. В нём не было ничего – ни презрения, ни злости. Полное отсутствие эмоций так изумило Эрика, что он неосторожно взглянул в лицо женщины. И понял, что пропал – перед ним стояла кипрская Афродита, Клеопатра в исполнении молодой Элизабет Тейлор. Чёрные волосы, симметрично расчёсанные по обе стороны неподвижного царственного лица. Кожа, кремовым сиянием напоминающая атлас. Тончайшие, круто изгибающиеся брови и полузакрытые, но от этого не менее пронзительные зелёные глаза. И без того роскошные ресницы – искусственно удлинены рисунком на скулах. Подбородок женщины поднимался так, словно на голове она несла не золотой гребень, а увесистый головной убор той царицы. Эрик поспешно убрал руки в карманы, борясь с желанием немедленно снять почти невесомые полоски ткани и убедиться, что тело её столь же совершенно, как и лицо. Взгляд Королевы Нумы сообщил ему всё, что она хотела передать – понимание и презрение к его мужским мукам. Гнев тут же заклокотал в груди Эрика – а что есть она, в конце концов? Дорогая шлюха. Если подумать хорошенько, скорее всего, очень дорогая. Может быть, даже чересчур – для него.

Шеф полиции шумно маялся рядом с ними.

– Э-э… Эрик, позвольте вам представить… это Нума. Моя дорогая, наш иностранный гость, мой давний знакомый Эрик Уайлдорф Берндт.

– Немец? – лицо женщины было всё так же бесстрастно, в зелёных глазах отразилась такая бездна отвращения, что Эрик почувствовал, как тонет в ней.

– Нет, конечно, нет, – поспешил ему на помощь Павел, тем более что Эрик был почему-то не в состоянии защититься сам. И это ему не нравилось. – Эрик – из Норвегии. Он строит отели.

– Я знаю, – холодно кивнула Королева.

– Ваше высочество, – норвежец излишне учтиво и оттого будто бы издеваясь, расшаркался перед ней. Руки он, однако, не подал, боясь потерять самообладание, прикоснувшись к ней. – А что, полного человеческого имени у вас нет?

– В самом деле, kyrie Стратос, – женщина кинула недовольный взгляд в сторону полицейского, – разве я не дочь своего отца?

Тот поёжился, словно оказавшись в центре ледяного арктического циклона.

– Я не знаю, какая у вас сейчас фамилия, Нума, – с опаской признался он. – После того случая…

Малоподвижное лицо Нумы от этого странного напоминания и вовсе окаменело. Но, видимо, она знала, о чём говорит Павел Стратос, в отличие от Берндта, и комментировать это не собиралась.

– Вы знаете, чья я дочь, – монотонно проговорила она.

– Да, kyria Алессандрос, – шёпотом подтвердил Павел, совершенно сломленный её волей.

При звуках этого имени Эрик почувствовал, как вмиг исчезает пленившее его магическое оцепенение.

– Алессандрос, чёрт меня побери… – в одном из ведомств его уверили, что именно этот человек, живущий неподалёку от Фамагусты, мог бы решить все его проблемы. Но сколько Эрик ни пытался прорваться в раскинувшееся на сотни гектаров поместье «Олимпион», он так и остался за кованными воротами, всё более сомневаясь в том, что хозяин Кипра существует. – Вы, может быть, супруга…