Град Петра Как юность, ты красив, далёкий город, В тумане и в просторах синевы. У стен твоих течёт с величьем гордым Кровь голубая царственной Невы. Ты, как музей, прославленный веками, Стоишь, одетый в мрамор и гранит, И думается мне: твой каждый камень О чём-то память бережно хранит. С времён петровских воля человека В тебе ковалась силою ума. И как тома большой библиотеки Твои дворцы, соборы и дома. Когда, рассеяв мрак тревожной ночи, Взошла твоя желанная заря, Ты дал Отчизне сотни новых зодчих, В огне рождённых бурей Октября. Переживая муки обречённых, В огне и тьме кромешной грозных дней, Ты устоял, как крепость, осаждённый Потомками тевтонских дикарей. Храня уклад обычаев старинных, Гостеприимством славится Кавказ, Но град Петра стократ гостеприимней, Брал в добровольный плен меня не раз. Как старожилам, стал и мне ты близким, Хотя к горам привязана душой. И мой поклон, почтительный и низкий, Прими, как дар моей любви большой! «В горах Андалала…» В горах Андалала в раздумье глубоком Поэт Дагестана бродил одиноко… И вдруг, обагрённая тихим закатом, У тропки извилистой, на высоте, Пред ним – вековая могила солдата И надпись по-русски на серой плите: «Не выбил у смерти стальную косу Наш друг незабвенный. Покой его праху! Чужбина… Никто не уронит слезу. Никто у могилы не снимет папаху…» Поэта слова обожгли, точно пламень, Сняв шапку, с укором взглянул он на камень И молвил: – О люди! О, как вы не правы! К чему отголосок недоброй молвы? Дела наших предков суровы и громки, Но их без вражды вспоминают потомки, И с русскими рядом в лихие годины Сражались кумыки, аварцы, лезгины… За правду, за волю – и в сёдлах, и в танке. Степные просторы хранят их останки. На братских могилах недавние даты… А надписи этой не верьте, солдаты! Поэт, выражая желанье народа, Добавил три слова: «Мир, дружба… Свобода». Как искра булата, упала скупая В резьбу того камня слезинка мужская… Друзьям
Пусть недруги в схватках Нам ранят сердца, Друзья, наберёмся терпенья! Как звонкий булат, Устояв до конца, Убьём их холодным презреньем. Серебряным пеплом Мятежных страстей Залечим душевные раны. Врагов не бывает У слабых людей, Покорных бичу и тиранам. Не будем завидовать Тем, кто живёт Без веры, тревог и сомнений. Безмерно униженным Кажется тот, Кто предан при жизни забвенью! Кавказ Мирный блеск твоих огней Кавказ! Твой Новый год весёлым вихрем Хмельных снежинок постучал в окно… Что медлишь, старина, не ради них ли В бокалах звонких пенится вино? Так раскрывай объятья! Пусть вершины Коснётся тёплая твоя рука. Пусть новым счастьем полнятся хурджины И сердце молодого кунака. Не как чужой, а самый близкий, Склонился пред твоим величьем он. Прими и мой, почтительный и низкий, У пьедестала гор твоих поклон. Пусть на века с привольной русской далью Сольётся мирный блеск твоих огней. Твоя печаль была моей печалью, И радость – лучшей радостью моей. Пусть год минувший, оседлав комету, Под бой курантов у Кремлёвских стен Вручит России первым эстафету Твоих побед, как старый рекордсмен. Верю Я вновь в ауле маленьком, в глуши. Ни деревца… Хотя бы хилый кустик! Здесь всё во власти вековой тиши, На всём оттенок стародавней грусти. Меж скал давно знакомая река Невнятно вторит лягушачьей трели. Туман белей парного молока, Плывёт искать приют в глухом ущелье. Как озеро, затянутое льдом, Застыло небо, потемнели горы… Под плоской кровлей – старый отчий дом. Кизяк блинами на кривом заборе. Но строй неровный обветшалых стен, В бесстрашии застывших над обрывом, Берёт необъяснимой силой в плен И манит ввысь стремительным порывом. В убогой сакле не ласкают глаз Ни мебель, ни фарфор рисунком тонким. На глиняном полу простой палас, А вместо белой скатерти – клеёнка. В прихожей – незатейливый очаг, Солома в нём горит зарёю алой И ярко отражается в очах Присевшей рядом тётушки усталой. |
