Начало девяностых… Уютный Железноводск… Тихое очарование зрелой осени… Только что закончился прошедший с огромным успехом Международный лермонтовский фестиваль поэзии. Воздать должное русскому гению приехали знаменитые поэты из Азербайджана, Сирии, Китая, Франции, Испании, Белоруссии, Македонии… Россию представляли выдающиеся поэты Расул Гамзатов, Владимир Соколов, Давид Кугультинов.

Мы сидим с Расулом Гамзатовым в двухместном номере санатория «Дубовая роща», беседуем. Обаятельная и умная супруга его Патимат угощает ароматным чаем. Гамзатов рассказывает о том, что закончил работу над книгой, которая включила в себя тысячу четверостиший, и просит меня участвовать в переводе стихотворений на русский язык.

Разговор наш плавно перетекает от поэзии к истории многострадального Кавказа, к необычной судьбе великого горца Шамиля. И тут я вспоминаю о книге «Имам Шамиль», недавно подаренной мне писательницей Надеждой Голосовской, редактором этого тома, вышедшего в престижном тогда издательстве «Советский писатель».

Говорю о том, что, если бы у нас была умная национальная политика, обязательно был бы использован исторический опыт Кавказской войны, опыт единения и восхождения к миру горцев Кавказа и русских, исполняющих свой священный долг перед родиной, ценивших свободу, честь и достоинство дороже жизни.

В этом романе автору удалось показать героев Кавказской войны так, что не возникает чувства вражды и разделения. Наоборот, обе стороны вызывают чувство уважения и восхищения. Эту книгу можно использовать во благо единства народов России. Так завершил я свою мысль. И услышал от Расула тёплые слова об авторе книги:

– Анатолий, ты был знаком с Мариам Ибрагимовой, автором романа? Сильная была женщина и характером, и талантом своим, и любовью к людям. В ней текла мужественная кровь горцев и благородная кровь русских дворян. Жила в Кисловодске. Очень талантливая поэтесса.

К сожалению, побеседовать с Мариам Ибрагимовной мне не удалось, хотя на литературных праздниках, по-свящённых поэзии Михаила Лермонтова, на заседаниях литобъединения, где она бывала, я слушал её стихи. Особенно меня поразило одно – «Песни ашуга». Оно поведало о судьбе «сынов удалого Кавказа». Ритмический строй стихотворения (четырёхкратный амфибрахий) точно совпадает с ритмом скачущих коней и передает гармонию движения и спокойную мудрость выдержанной речи. Запомнилась концовка:

Слово ложится к слову, как литое. Строки выбиты твёрдой рукой, как чеканка по меди. Рукой былинной богатырши-поляницы Настасьи Никулишны. И убедительнее всего подтверждают похвалу знаменитого аварского поэта таланту Мариам Ибрагимовой.

И ещё одно стихотворение восхитило меня тогда чувством поразительного достоинства:

Вне сомнения, Мариам любила великого поэта, которому ничто человеческое не было чуждо, но как деликатно и уверенно она ответила «повесе» и «гению», защищая кровное и противоположное ему. Это была блистательная перекличка, разговор из века в век двух совершенных людей, двух родившихся поэтами и бывших ими на земле.

Есть великая разница между пишущим стихи и поэтом. Сочиняющий стихи иногда может удачно отобразить какое-либо общественное явление, совпасть на время с ним, как это бывало не раз в творчестве популярных стихотворцев, которые огромным усилием своего воображения могут занять временно место выразителя тех или иных общественных сил.

Но не надо забывать, что истинный поэт – это пророк, а пророками не становятся, ими рождаются. И время восприятия их пророчеств не всегда совпадает со временем их жизни.

Рождённые поэтами имеют иное сознание, они не подвержены соблазнам временной жизни. И выполняют своё предназначение, несмотря на обстоятельства. Такова земная жизнь Александра Пушкина, Михаила Лермонтова, Александра Блока, Сергея Есенина, Николая Рубцова… и Мариам Ибрагимовой.

Её многомерная душа вбирает в себя «…сердцу дорогие // И отца могилу, и родной аул», и «град Петра», у стен которого течёт «кровь голубая царственной Невы», и старую крепость – «обитель давней славы и печали», и «…бой курантов у Кремлёвских стен», и розу «родом из Ирана», и «ветры приволжских степей», где воевал бывалый русский солдат, и его врага – немца, простого сельского парня, который «умереть был, конечно, не рад».

Её память глубока и основательна, особенно память о войне, в которой гибли, защищая своё огромное отечество, «Осетии барсы, // Орлы Дагестана, // Джигиты приволжских татар // И с львиной ухваткой // Бойцы Еревана, // Могучие нарты Балкар. // Бесстрашные витязи // В тигровых шкурах…».

Её отзывчивое и всё так же памятливое сердце откликается на чужое горе, как «материнское сердце» её героини во время войны, увидев процессию пленных немцев «с поникшими головами», пожалело их, подарив «краюху бесценного хлеба».

И, как отклик на безграничное мужество солдат, на милостивое народное отношение к поверженным, душа поэта «потеряла покой» и постоянно возвращалась беспокойными думами в те горькие, невыносимо трудные годы войны, огранившие своими испытаниями характер будущего учёного-медика и писателя, остро думающего и умеющего отстаивать свои убеждения.

Именно поэтому, обращаясь с молитвой к Всевышнему, Мариам Ибрагимова, сообразуясь с требованиями правды и чести, просит у Него не благ земных, а сохранения рассудка «с теплом душевных сил»: