Что заставляет нас, несмотря ни на что, продолжать выдавать детям субъективные оценки? Ведь мы сами были детьми и должны помнить, как неприятно нам было выслушивать от родителей негативные суждения. Но мы этого не помним! Мы чувствовали себя виноватыми, согласились с негативной оценкой и запрятали эмоции в дальний уголок своей души. Мы отлично знаем, что делать ребенку оскорбительные замечания непедагогично – доказательством тому служит наш личный опыт. Эти замечания причинили нам боль и нисколько не помогли развить наши способности, но, став родителями, мы сами щедро раздаем их своим детям. Почему? Потому что родительские оценки внушили нам чувство вины и ощущение своей неполноценности, но мы сочли их справедливыми и постарались в себе заглушить. Многие и многие взрослые люди, вспоминая себя в детстве, говорят: «Я рос ужасным ребенком. Я был жуткий лодырь и хулиган». При этом они забывают, что подобное поведение было следствием совершенно других факторов и имело определенные причины.

Проблема не в симптоматике. Проблема в поиске выхода из каждой конкретной ситуации.

Если ребенок своим поведением не бередит наши застарелые раны, мы в большинстве случаев вполне способны согласиться, что у того, что он делает, есть свои причины, часто глубоко запрятанные. Мы способны проанализировать эти причины, чтобы затем перейти к поиску решения проблемы, не обвиняя ребенка во всех смертных грехах. Например, сын принес из школы дневник с двойками. Мы первым делом зададимся вопросом: что происходит? Мы выслушаем ребенка и мысленно переберем возможные причины его плохой учебы: он мало занимается, он невнимателен на уроках, он не понимает материал, у него личные трудности, он отстает в умственном развитии, у него неприязнь к предмету или конфликт с учителем… Мы постараемся выяснить, как складываются отношения нашего сына с учителем. Иначе говоря, мы поместим его двойки в конкретный контекст, помня о том, что школьные отметки – это не более чем симптом, а нам надо отыскать корень зла и понять, что мешает нашему ребенку хорошо успевать в школе.

Если мы меряем ему температуру и градусник показывает 39,5 °C, нам ведь не придет в голову требовать от ребенка, чтобы он немедленно выздоровел. Мы понимаем, что высокая температура – это симптом, и наша задача – поставить правильный диагноз и начать лечение. Точно так же, если ребенок получает плохие отметки, это означает, что с ним что-то не в порядке и что-то мешает ему учиться. Если мы не установим точную причину отставания, у нас мало шансов изменить ситуацию к лучшему.

Но нас ослепляет злость. Мы забываем все доводы разума и орем на ребенка. На самом деле наш гнев направлен не на двойки сына, а на застрявшую в подсознании память о собственном детстве и пережитых травмах. Злобная реакция не только больно ранит ребенка, она к тому же абсолютно неэффективна. Мы оскорбляем ребенка, чтобы не дать нашим собственным эмоциям вырваться на волю. Истина заключается в том, что в эти минуты мы думаем не о ребенке, а о себе. Мы словно бы говорим себе:

«Когда ты приносишь из школы двойку, мне плохо, как будто двойку поставили мне».

Или:

«Я злюсь потому, что другие люди скажут, будто я плохо тебя воспитываю, а мне это неприятно».

«Я сам без конца получал в школе двойки. На меня кричали, меня унижали, и я не хочу, чтобы из-за тебя весь этот кошмар снова повторился».

«Когда я школьником получал двойку, меня лупили. Зачем ты мне об этом напоминаешь?»

«Я всегда учился только на четыре и пять, но если бы ты знал, чего мне это стоило! Я зубрил с утра до ночи. А ты хочешь жить в свое удовольствие, и это для меня невыносимо!»

«Я столько работаю, так устаю… От тебя требуется не так уж много – просто хорошо учиться. Почему я выполняю свою часть обязанностей, а ты нет? Это несправедливо».

Давая другому негативные оценки, мы пытаемся подчинить его своей власти, но одновременно еще и стремимся взять под контроль свои прошлые обиды. Это наш способ – очень неуклюжий – вывести своего внутреннего ребенка из состояния несправедливой обиды. Тем не менее каждый раз, когда мы унижаем других, мы не только не освобождаем его из темницы, но поворачиваем ключ в замке еще на пару оборотов.

Если мы ловим себя на том, что произносим в адрес ребенка оскорбительные, унизительные слова, не надо рвать на себе волосы. Лучше просто остановиться, извиниться перед ребенком, а потом прислушаться к себе: почему я назвал его именно этим словом? Ответ на этот вопрос позволит открыть дверь в собственное детство.

– Мне не нравится, когда мать дает мне подзатыльники.

– Что ты чувствуешь, когда мама тебя бьет?

– Мне больно. И еще я злюсь.

– Что ты в это время думаешь?

– Что она не очень-то меня любит.

Восьмилетнего Сильвена привела ко мне мать. По ее словам, он совсем не слушается и постоянно озорничает.

– Ты знаешь, почему она тебя бьет?

– Потому что я плохо себя веду.

– Тебе после этого хочется вести себя хорошо?

– Да я же не нарочно плохо себя веду!

– Что ты должен сделать, чтобы мама больше тебя не била?

– Я должен вести себя хорошо.

– А ты можешь?

– Так я же не нарочно!

Вам все понятно, читатель? Подзатыльники не способны заставить Сильвена изменить свое поведение. Зато они способны внушить ему чувство вины и сомнения в материнской любви.

Если побои не слишком сильные – и, к сожалению, даже когда они весьма чувствительны, – дети обычно прощают родителей. Они считают нормальным, что их бьют, и находят оправдание побоям: это они плохо себя вели, они не слушались маму или папу, они сделали что-то нехорошее. Именно в этом и заключается главный вред побоев. Дело даже не в том, что они причиняют ребенку физическую боль, – беда в том, что ребенок начинает чувствовать себя «плохим» и соглашается, что родители имеют право распоряжаться его телом. Вот что говорит об этом психолог Моника Тазру[6]: «Тело перестает быть просто объектом побоев и превращается в слепок полученных ударов, а страдает в основном личность ребенка». Именно так: слепок полученных ударов.

Даже если иногда побои вынуждают ребенка на краткий срок изменить свое поведение, по большому счету они бесполезны. В этом на собственном опыте убедились все родители, что не мешает им продолжать в прежнем духе. Это говорит о том, что их подлинная мотивация таится в глубинах подсознания. Некоторые родители признают это, другие – нет. В рамках одного исследования[7] психологи опросили тысячу матерей, на протяжении последних шести месяцев применявших к детям метод телесных наказаний, и выяснили, что 54 % опрошенных согласились, что в половине случаев побои были наихудшим способом решения той или иной проблемы.

По результатам другого исследования[8], 85 % тех родителей, которые регулярно бьют детей, заявили, что готовы отказаться от этой практики, если им предложат альтернативу. Все они признали, что побои приносят лишь кратковременный эффект.

Отцы больше, чем матери, склонны к применению телесных наказаний. Они же чаще не замечают негативных последствий побоев и не видят, какое физическое и психологическое воздействие оказывают на ребенка шлепки и подзатыльники. Обычно папы очень низко оценивают способности своих отпрысков. Но не будем забывать, что они тоже были детьми, и, возможно, их позиция объясняется тем, что их самих в детстве били. Известно, что к мальчикам телесные наказания применяют чаще, чем к девочкам, которые в основном становятся жертвами унижения и других форм психологического насилия.

Если родители получают необходимую информацию и поддержку, они меняют свои подходы. Так, была разработана специальная обучающая программа для родителей, рассчитанная на 10 недель. Ее участники в значительной мере отказались от телесных наказаний детей, и результаты не заставили себя ждать. Так, 807 детей, чьи родители заменили побои другими воспитательными методами, показали заметное снижение примеров антисоциального поведения.