«Это вышло само».

«Я даже подумать не успел – рука сама поднялась. Я действовал на автомате».

«Эти слова вырвались у меня помимо моей воли. Я сразу о них пожалела. Как будто вместо меня говорил кто-то другой».

Бывают ситуации, когда некоторые поступки наших детей вызывают у нас мгновенную неконтролируемую реакцию. Когда мы сами не понимаем, почему поступили тем или иным образом, то обычно называем такое поведение спонтанным. Но так ли оно спонтанно? На самом деле в нем больше автоматизма, чем непосредственности. Спонтанность подразумевает нечто естественное, но в словах, которые мы произносим, и в действиях, которые совершаем не подумав, нет ничего естественного. Они у нас выученные. Но нам неприятно сравнивать себя с безмозглой машиной. Понятно, что мы скорее согласимся считать свои реакции спонтанными, чем признаем, что быстрые и необдуманные действия на самом деле являются усвоенным рефлексом. Однако и в данном случае не следует прятать голову в песок.

Кроме всего прочего, автоматические реакции могут быть какими угодно, но воспитательного содержания в них нет никогда. Это нам тоже известно, хотя мы предпочитаем этого не замечать и в результате испытываем дискомфорт и недовольство собой. Мы как бы смотрим на себя со стороны, и увиденное нам совсем не нравится. От женщин иногда приходится слышать: «Я веду себя в точности как моя мать. Ору, как она, и повторяю ее словечки. В эти минуты я себя ненавижу…» В чем причина такого поведения? В усталости, накопившемся напряжении, грузе ответственности, ощущении своего бессилия и связанного с ним отчаяния, а чаще – во всех этих факторах одновременно. Мы предпринимаем некие действия, но они не направлены на достижение определенной цели. Когда ситуация требует от нас немедленного реагирования (и в этом заключается еще один аспект склонности к излишней драматизации, потому что родители часто убеждены, что обязаны реагировать немедленно), мы действуем рефлекторно, на автомате. Но нам самим кажется, что мы становимся жертвой своих побуждений, над которыми не властны.

Остановимся подробнее на терминах. Наши побуждения (влечения) имеют биологическую природу. Они обеспечивают наше выживание и эволюцию вида. Влечение к жизни, влечение к смерти (но не к самоубийству), влечение к самосохранению, сексуальное влечение заложены в нас природой и требуют удовлетворения. В них проявляется наша жизненная энергия. Неправильное употребление этого термина вносит путаницу, придавая стремлению к удовлетворению той или потребности характер императива.

Когда мы произносим слова или совершаем по отношению к нашим детям поступки, которых не хотели произносить или совершать, они крайне редко вызваны причинами биологического характера. Я предпочитаю называть такие слова и поступки импульсивными. Это выученные действия, то есть проявления не биологического, а культурного порядка. Они бывают импульсивными и компульсивными. Неожиданный резкий жест может быть импульсивным, то есть продиктованным подсознанием. Рефлекторный, или эмоциональный, мозг быстро воспринимает полученную информацию и посылает двигательный сигнал конечностям, не дожидаясь, пока информация будет «переварена» высшим мозгом. Импульсивные действия стремительны, но их можно контролировать – в отличие от компульсивных, справиться с которыми гораздо труднее.

Ребенок сломал какую-то вещь. Родитель может испытать импульсивное желание его наказать, например отшлепать, или оскорбить, например назвать обидным словом. Это не значит, что он обязательно именно так и поступит. Иногда, если импульс слишком силен, родитель, не в состоянии ему сопротивляться, действительно шлепает ребенка или называет криворуким. Пока эта реакция не входит в привычку, она остается импульсивной. Если определенные поступки ребенка вызывают у родителя одну и ту же агрессивную реакцию[3], мы можем говорить о его импульсивном поведении.

Если родитель не в состоянии контролировать свои слова и/или действия, перед нами – компульсивное поведение. Выглядит это так, что родитель без конца и без всякого повода придирается к ребенку. Компульсивные реакции – это поведенческие модели, продиктованные подсознанием с целью снижения тревожности. О причинах этой тревожности мы поговорим ниже. Они тоже поддаются «лечению», но только в том случае, если мы вовремя поставим себе диагноз и не будем выдавать их за воспитательные принципы. Компульсивное поведение – не приговор. Но важно отличать его от импульсивного, чтобы напрасно не обвинять родителей, страдающих компульсивными расстройствами. Если подсознательная тревожность остается невыявленной, это приводит к потере контроля над своими действиями. Компульсивные реакции не поддаются воздействию нашей воли.

Однажды перед началом лекции ко мне подошла молодая женщина. «Я прихожу вас послушать уже во второй раз. Хочу вас поблагодарить. В прошлый раз вы говорили, что бить детей нельзя. Благодаря вам я перестала шлепать своих дочек, и обстановка у нас в семье заметно улучшилась. Всего несколько ваших слов о шлепках изменили мои отношения с детьми. Спасибо вам от них и от всей моей семьи».

Некоторые родители с легкостью отказываются от шлепков или адресованных детям оскорблений, стоит объяснить им, насколько это вредно. Доказательством тому служит пример этой женщины. Она била детей потому, что не знала, что делать этого не следует, и не сознавала последствий своих действий. Как только родители понимают, что есть и другие методы воспитания, они охотно переходят к ним. Но это удается не всем и не сразу, потому что подобное поведение не всегда полностью контролируется сознанием. Многим родителям необходимо время, чтобы научиться подчинять себе собственные импульсивные реакции. Но и есть и такие родители, которые не способны самостоятельно изменить свое поведение и нуждаются в посторонней помощи. Картина здесь примерно такая же, как в случае с курением: одни люди бросают курить легко, а другим приходиться прикладывать невообразимые усилия, поскольку курение – это тоже компульсивное расстройство, в рамках которого возникает стойкая зависимость.

Связана ли эта зависимость с биохимией организма? Если курильщик привык получать свою дозу никотина, то, может быть, у некоторых родителей тоже формируется зависимость от гормонов агрессии? Это не исключено. Во всяком случае, отрицать физиологический аспект склонности к насилию невозможно. Но поскольку я психолог, то постараюсь сосредоточиться именно на психологической стороне подобной зависимости.

Когда родитель бьет ребенка или наносит ему словесное оскорбление, он, сам того не сознавая, может получать некую «выгоду». Пока природа этой выгоды остается не проясненной и не выведенной в область сознательного, родителю очень трудно изменить свое поведение. Необходимо помнить, что родитель бьет ребенка не потому, что он злой, или извращенец, или это приносит ему удовольствие. Он поддается импульсу, вынуждающему его совершать над ребенком физическое или словесное насилие, потому что только так он может спастись от охватывающего его чувства тревоги.

Насилие по отношению к ребенку не бывает безотчетным; оно импульсивно или компульсивно. В обоих случаях оно не связано с конкретными поступками ребенка, которые служат разве что поводом, но никак не причиной.

5. Когда импульсивное поведение становится компульсивным

На улице лето. В почтовом отделении скопилась очередь человек из десяти. В помещении жарко и душно. Белокурый мальчик лет четырех заплакал, и мать наподдает ему по попе: «А ну, успокойся сейчас же!» Она явно на взводе. Она держит ребенка за руку, он вырывается. «Еще хочешь?» – спрашивает она, поднимая свободную руку. Наконец мальчику удается выскользнуть, он удирает к центру зала, где стоит стенд с открытками, и принимается бегать вокруг. Мать бросается за ним и снова его шлепает. Мальчик рыдает, но вскоре успокаивается и начинает играть. Через некоторое время, забыв, что мать его наказывала, он с улыбкой кричит ей: «Мама, мама, смотри, что у меня есть!» Но мать ни о чем не забыла. «Я с тобой не разговариваю, – отрезает она, – потому что ты плохо себя вел». Еще через несколько минут, когда ребенок подходит к матери, она встречает его очередным шлепком. Он садится на пол и плачет.