— Круто мы их... ик! — Алекс вскинул палец, подчёркивая вескость своих слов. Ася, закрывавшая в это время салат, чтобы убрать его в холодильник, тихонько захихикала. — Провели!

— Да, здорово получилось, — она улыбнулась, бросив на него озорной взгляд, и убежала на кухню.

— Всё-таки круто, что ребята решились на ребёнка, — Алекс, последовав примеру девушки, уже нёс тушёную картошку. — Хоть я и понятия не имею, как его качественно вырастить на наш с Максом оклад.

— Они обязательно что-нибудь придумают, — едва Алекс вошёл на кухню, Ася уже убежала назад, в комнату, за новой ношей. Алекс, будто привязанный, пошёл следом за ней, так и не выпустив картошку из рук.

— Конечно... придумают. Не маленькие, сами там... разберутся, — он улыбнулся, снова направляясь на кухню. В руках у девушки на этот раз были аккуратно сложенные на одну тарелку закуски.

— Дети — это замечательно, — она улыбнулась, забирая блюдо с картошкой из его рук и отправляя его в холодильник вслед за закусками. — Я когда-нибудь тоже бы хотела. Ну, когда выучусь и замуж выйду, конечно.

Она закрыла холодильник и хотела шагнуть к выходу из кухни, но уткнулась в его грудь и подняла глаза. Читай книги на Книгочей.нет. Подписывайся на страничку в VK. Он не двигался с места, глядя на неё так, будто увидел сейчас впервые в жизни. И точно никогда не видел ничего прекраснее. Её глаза блестели и казались огромными, просто бездонными — Алекс понял, что тонет, безвозвратно, безнадёжно. Он осторожно, будто касался крыльев хрупкой бабочки, надеясь не причинить ей боли, провёл пальцами по щеке девушки, которая смотрела на него сейчас так доверчиво и с такой...

С такой нежностью. С такой же, какая билась в его собственном сердце каждую секунду уже не день, не два и не месяц. С той самой нежностью, которую он никак не хотел признавать — с той самой, которая никакого отношения не имела к братской любви.

Не совсем понимая, что и зачем делает, Алекс склонился и поцеловал её — ненавязчиво, едва коснувшись губ. Сердце заколотилось быстрее — ещё секунда, и он точно отшатнулся бы, осознав, что именно делает, кого именно целует. Он возненавидел бы себя за этот момент слабости, и придумал бы тысячу способов загладить свою вину, не показываясь девушке на глаза. Так бы и было, если бы...

Если бы она не обняла его за шею, не прижалась всем телом так близко, не сделала поцелуй чем-то большим, чем простое прикосновение к губам. Он не мог не ответить на её объятия, рука сама легла на талию, и от близости её тела по коже Алекса побежали мурашки. Помада и правда оказалась вишнёвой на вкус — Алекс заметил это как-то отстранённо; тело, руки и губы жили в этот момент какой-то своей жизнью, не подчиняясь ничему, кроме острого желания обнимать её, целовать, любить, ценить и никому, никогда и никому не отдавать.

Время остановилось — она была так близко, что на оправдания совсем не осталось сил. Он чувствовал, как бьётся её сердце, ощущал, что она тоже дрожит, как и он сам. Она облокотилась спиной на холодильник и притянула его ближе, он ниже опустил руку — на бедро, туда, где заканчивается подол платья и начинается кружевная резинка чулка.

Неожиданный звонок в дверь заставил Алекса в одну секунду вспомнить, кто он и кого именно сейчас так самозабвенно целует, практически запустив руку под подол платья. Он отскочил назад, споткнулся о табурет и едва не растянулся на полу, но удержал равновесие и унёсся к входной двери, стараясь не смотреть на девушку.

— Я телефон забыла, — смущённо произнесла Олеся, когда запыхавшийся Алекс распахнул дверь. Едва стоящий на ногах Макс маячил за её спиной с самым извиняющимся видом.

Глава 7

     Аська убежала в душ сразу, как только Алекс закрыл дверь за гостями — просто подхватила полотенце и скрылась за дверью, будто бы спрятавшись. То ли от него, то ли от самой себя – он поклясться был готов, что и она отвечала на поцелуй, что не только он настолько обезумел, настолько слетел с катушек и забылся.

     Опьянение как рукой сняло. Всё то время, пока Аська шумела водой за дверью ванной, Алекс ходил по комнате туда-сюда, прервавшись только на остатки уборки. Она мылась мучительно долго, ему уже показалось, что прошло несколько часов — в комнате царил полный порядок, складной стол благополучно переехал на своё законное место в угол комнаты, кровать была разобрана…

     Перед глазами запрыгало произошедшее пару десятков минут назад, по пальцам пробежало покалывание; Алекс поднял руки к глазам, будто надеясь разглядеть на них мурашки. И ничего, конечно же, не увидел, но сердце забилось быстрее, а в горле мигом пересохло — он помнил вкус вишнёвой помады, помнил тепло её объятий, шелест платья. И это сводило с ума, заставляло наворачивать ещё один круг по комнате, не оставляя сил на то, чтобы сделать вид, будто ничего не случилось.

     Вода затихла; в панике Алекс наскоро бросился переодеваться, нацепил пижамные брюки и ровно со скрипом открываемой двери нырнул под одеяло, чуть ли не в прыжке выключив свет. Думать о том, что кровать всего одна, и девушка сейчас ляжет рядом с ним, как-то не получилось — он уткнулся в одеяло, прячась, будто в темноте комнаты девушка сможет разглядеть то, как заалели его щёки.

И самое-то интересное, что забавляло Алекса — стеснялся почему-то он, а не Ася. Он, взрослый мужик, совсем не девственник и вполне себе не урод, стесняется неопытной девочки-подростка! Да что ему стоит прямо сейчас повернуться, улыбнуться ей самой обаятельной своей улыбкой, сказать что-нибудь обворожительно-пафосное… он уже даже повернулся, но щелкнул выключатель, и к моменту, когда Алекс взглянул Асе в глаза, он мигом забыл, зачем вообще вылез из-под одеяла.

— Чего уставился? — улыбнулась девушка, вытирая волосы.

    Она снова была одета в пижамку, и на лице не было ни грамма косметики. Мокрые тёмно-рыжие пружинки волос рассыпались по плечам, пуская по тонкой ткани ночного наряда тонкие дорожки воды. Она улыбалась; на щеках показались ямочки, которые Алекс — да, теперь он мог себе в этом признаться! — так любил. Губы без всякой там вишнёвой дряни казались удивительно сладкими, желанными и совершенно натурально нежно-розовыми. Она смотрела на него и улыбалась, и он запоздало понимал, что улыбается в ответ.

— Не смотри так на меня, я стесняюсь, — она отвела взгляд.

     Он, очнувшись, отвернулся к стене.

— Так лучше?

     Щелчок выключателя. Раньше, чем он осознал произошедшее, свет погас, а спустя секунду тонкие руки обняли его за талию, а шеи коснулись мокрые змейки медных волос. Она прижалась к нему всем телом, так крепко, как только могла, а он потерял всякое желание сопротивляться. Но и от обуявшей его недавно похоти не осталось и следа; Алекс развернулся и прижал девушку к себе, аккуратно и нежно.

     «От себя не убежишь. Я… я всё-таки…»

— Я люблю тебя, — прошептала Ася совсем тихо, но в пустой квартире эти слова, кажется, ударились эхом о каждую стену.

— И я… тоже, — ответил Алекс совершенно честно.

     Разум пришёл в согласие с сердцем; он отстранился и заглянул девушке в глаза — они влажно блестели в свете падающих в окна фонарных лучей. Ася улыбалась чуть испуганно, но вся светилась от переполняющего её чудесного, неожиданного, совершенно невозможного счастья. Алекс готов был поклясться, что и сам сейчас улыбается точно также.

— Мы не можем… не всё можем сейчас, понимаешь? — он аккуратно подбирал слова. — Тебе только шестнадцать, и по закону…

— А мы никому не скажем, — перебила его девушка. — А через полтора года поженимся, и всё станет хорошо.

     Алекс улыбнулся и снова прижал Асю к себе.

— Не торопись. Мы никуда не спешим.

     Субботнее утро началось так, как и положено начинаться утру выходного дня. Алекс открыл глаза и принюхался — с кухни ощутимо пахло чем-то очень вкусным. Сгорая от любопытства, он встал и направился на запах — возле плиты Ася, уже в накинутом на плечи халате, пекла самые настоящие блинчики.