Дыхание идет к черту…

Открывает веки. Смотрит в потолок. Сдавленная глотка не пропускает воздух. Пальцами сжимает ткань футболки, вонзая в неё пальцы с такой силой, словно его переполняет желание добраться до внутренностей. До сердца. И вырвать к черту, ведь это такая ужасающая боль, вызывающая активное биение, что приводит к потере способности контролировать мысленный поток.

Прикрывает веки, пытаясь вдохнуть полной грудью.

…— Что это? — тычет пальцем в синяк на шее Остина, с издевкой улыбаясь, ведь блондин раздраженно отдергивает его руку, ругнувшись:

— Мудак, блять, — лежит на спине, морщась от боли, которой охвачено его тело, но вряд ли признает, что находит её вполне приятной. Недолгое время смотрит в потолок, после переводя хмурый взгляд на улыбающегося парня, который вполне доволен проделанной работой, за что Остин наносит три или четыре сильных удара по его спине, получая в ответ лишь пущенные смешки. Блондин рассерженно ворчит, плюет на боль, кое-как поворачиваясь к Роббу спиной, ложась набок, и накрывается полностью одеялом, скрыв покалеченную кожу. Прикрывает веки. Черт, за окном уже светает, а они ещё не спят. Этот кретин полночи измывался над ним, и ни намека на усталость в его чертовых глазах.

— Урод, — Остина трудно понять. Он покрывает Робба матом, но, простите, сам не проявляет никакого сопротивления. Даже сейчас. Почему бы тебе не прогнать его к черту?

Блондин глубоко вздыхает, желая уже окунуться в сон. Слишком измотан. Как он думает, именно по этой причине не реагирует на движение позади. Робб по-прежнему довольно улыбается, ложась ближе к теплой спине блондина, и с тяжелым, даже обреченным вздохом обнимает его за плечи, получив следующее:

— Ты, блять, липкий, — Остин с отвращением морщится. — Мерзость.

— Ага, — лишь шире улыбается, сильнее прижимаясь.

— Пиздец, — он продолжает демонстрировать дискомфорт.

— М, — мычит.

— Свали на хер! — Остин дергает локтем, задев им щеку Робба, и от неожиданности сам оглядывается, распахнув веки, а кудрявый парень отрывает голову от подушки. Уставились друг на друга. Робб моргает, пальцами касаясь своей щеки, щупая теперь уже больной участок, а Остин почему-то сглатывает, сдержав свое дыхание. Смотрят. И, наверное, блондин совершил бы ошибку и извинение бы слетело с его губ, если бы Робб вдруг не улыбнулся, вызвав больше раздражения у Остина, который плюет ему в лицо:

— Черт, да пошел ты! — отворачивается.

Робб наклоняется, лбом коснувшись его виска, и с прежней издевкой пускает смешок, вызывая ту самую вибрацию в животе блондина, которую он никогда не примет.

Широкая улыбка. Ещё влажные кудрявые волосы. Вызывающий мурашки аромат мяты. Сверкающие карие глаза.

Сжатые до бледноты губы медленно теряют напряжение. Кудрявые волосы, испачканные в грязи. Едкий запах крови, вызывающий судорожную скованность. Темные стеклянные карие глаза, смотрящие перед собой, но лишенные какой-либо цели. Мгновение назад их целью был Остин, который с широко распахнутыми глазами следит за каплей крови, лениво сползающей со лба парня к земле.

***

Лучшая фраза, сказанная Нейтаном как-то за обедом во время обсуждения предстоящих экзаменов: «Жизнь, как рулон туалетной бумаги: чем ближе она к концу, тем лишь быстротечна», — что ж, это он вычитал в какой-то книге, и я рада, что он иногда читает. Если честно, на данный момент это очень актуальная цитата. Время действительно мчится быстро. В детстве каждый день тянется безумно долго, а вот сейчас… Интересно, в чем причина такой спешности?

Я это к тому, что не успели мы толком вернуться в рабочий режим, как наступили экзамены. Дни, когда мы мало разговаривали, хоть и жили под одной крышей. Каждый из нас был так напряжен, что от усталости и стресса падал спать везде, только не в кровати. Как-то раз я вернулась домой после очередного экзамена и обнаружила Дилана с Нейтаном, спящих на диване в гостиной. Причем, не хочу знать, каким таким образом вышло, что Престон заснул на коленях О’Брайена, но эту фотку я точно попрошу мне переслать Агнесс, когда у меня появится свой телефон.

Я сдавала больше предметов, чем ребята. Наверное, я просто безумная, раз уж в начале этого года, когда подавала заявления, посчитала верным попробовать себя во всех сферах, ведь кто, блин, знает, куда меня в итоге потянет? Господи, Дилан прав, я на голову двинутая. Слава Богу, неделя экзаменов заканчивается также быстро, как начинается, и я не успеваю полностью погрузиться в стресс и уныние от того количества материала, что приходится глотать, забивая себе голову. Постоянные вечера за подготовительными тестами. Не думала, что со мной может произойти такой конфуз: от перенапряжения меня тошнило, и… Не знаю, как только О’Брайен ещё не придушил меня ночью подушкой?

Хорошо, что всё в этом мире имеет начало и конец. Абсолютно. И неделя нашего личного ужаса позади, остается только дождаться результатов, которые должны выложить на сайте школы в отведенный день, кстати, чем мы сейчас и занимаемся — существуем в ожидании. Агнесс постоянно обновляет сайт школы, а я прошу об этом Дилана чуть ли не каждые три минуты, пока мы смотрим фильм на его ноутбуке. Серьезно, почему он меня терпит?

— Почему еще нет никакой информации? — Розалин в таком же сильном негодовании, что и я.

— Хватит насиловать телефон, — Нейтан отбирает его у девушки, бросив на кресло. Если разложить диван в гостиной, то на нем спокойно поместимся мы вчетвером, и да, я уже упомянула о нескончаемых шуточках Престона насчет возможности секса вчетвером? Понимаю, что он шутит, но всё равно не могу относиться так же спокойно к его словечкам, как это делают Дилан и Агнесс. Сразу видно, они знают этого типа очень долгое время.

Ерзаю на животе, какой раз меняя положение тела. Фильм интересный, но не могу заставить себя отвлечься и сконцентрироваться на сюжете, отчего в голове множество дыр, и Дилану приходится пересказывать мне суть тех событий, которых я упустила, пока пребывала в пограничном состоянии между началом истерики и лишением эмоциональности из-за суровой вымотанности.

Невзначай за сеансом узнаю, что О’Брайен любит документальные фильмы и не предпочитает ничего кушать за просмотром, только курить, а вот Нейтан полная противоположность. Они с Агнесс без остановки хрустят купленным самым дешевым попкорном, к которому даже я боюсь притрагиваться.

Внезапно, в один из тех моментов, когда Агнесс находит возможность взять в руки телефон, она вскакивает сначала на колени, затем на ноги, с искреннем волнением объявив лично мне:

— Выложили!

Я тут же вскакиваю, не обратив внимания на то, как оба парня смотрят друг на друга, закатив глаза, Боже, неужели мы им так надоели с этими экзаменами? Неважно. Они продолжают смотреть фильм, а мы с Агнесс судорожно проверяем список учеников, ищем наши имена с данными, в которых указаны результаты по всем предметам, которые мы выбрали для сдачи. И первым по списку выпадает Дилан, поэтому я пихаю его коленом в плечо, вырвав у Розалин телефон:

— Эй, смотри, — опускаюсь на коленки, опираясь ладонью ему на плечо. Дилан сидит, сложив руки на груди, и смотрит на меня, как на идиотку, когда улыбаюсь, демонстрируя экран телефона. Парень понимает, что я не отвяжусь от него, если он сам не посмотрит, поэтому он вздыхает, усталым взглядом скользнув по информации.

— Ну? — мы с Агнесс буквально съедаем его глазами, но реакцию в ответ он дает типичную для себя: лицо-кирпич, бубнящее суровое «87» — общий результат по предметам, и я хлопаю в ладоши, широко улыбаясь:

— Ты набрал проходной балл!

— Да, я дико счастлив, — его поведение не испортит мое настроение. — Райли, тут фильм интересный.

— Дай! — Агнесс вынимает мобильный из моей ладони, пролистнув до фамилии Нейтана, и тому приходится перевернуться на спину, чтобы увидеть экран, который ему протягивает Розалин.

Парень вздыхает, хмуря брови:

— Я задницу рвал, а в итоге получил сраные «61»?