========== Пролог ==========
Круглый будильник зеленого цвета начинает трезвонить, обрушив на мое сознание весь спектр своих «эмоций», и отвечаю ему, хлопнув ладонью по кнопочке, чтобы заставить замолчать, а сама начинаю ворочаться на воздушной кровати, растягиваясь, вытягиваясь, разминая тело, дав ему понять, что пришло время подняться и начать жить. На что, конечно, оно хрустит, напоминая о необходимости хотя бы иногда делать зарядку, но я вполне себе ленива для подобного. Недолго вожусь в положении «лёжа», садясь на кровати, и мычу, потянувшись руками к белому потолку. Веки еще сжаты, зеваю, открывая рот, и невольно глотаю аромат цветов. Горшки с растениями стоят по всей комнате: на подоконнике, на балконе, на комоде, столе и под столом, рядом с кроватью. Дикий виноград, что захватил наш забор и крыльцо дома, теперь начинает тянуться по моей стене над кроватью, а я ему помогаю, постоянно подвязывая веревочками. Мне нравится ухаживать за чем-то, проявлять заботу и чувствовать себя нужной, ведь, как они без меня? Завянут. Я — их мама. Бледно-зеленые стены украшены фото-коллажами, разными безделушками, вырезками из журналов и просто моими рисунками. Стена напротив завешена полками, на которых стоят книги, прозрачная баночка для красок и кисточки, к слову, там тоже живет кактус, который один раз в жизни должен порадовать меня цветочком, оно того стоит. Рабочий стол забит очень важным и нужным «хламом»: начиная от учебников и тетрадей, заканчивая той самой старой упаковкой канцелярии. Не могу жить без неё. Если хочешь стать моим другом, подари одну ручку, и я буду прыгать и визжать от счастья. У подоконника стоит пианино. Оно принадлежит моей маме, иногда сама пытаюсь ломать свои пальцы, чтобы сыграть что-то стоящее. На тумбе возле кровати стоит прикрытая банка недоеденного мороженого с шоколадной крошкой. Сегодня была ночь сериалов, поэтому… Да-а, я неплохо провела время наедине с собой, вот только после вчерашних купаний в озере першит в горле, но не страшно.
Опускаю руки, наконец находя в себе силы приоткрыть веки. В комнате светло. По белому паркету скользят лучи солнца, проникающего через незашторенные окна. Утренняя прохлада помогает взбодриться и встретить этот день с улыбкой, тем более, она не сползает с лица после пробуждения, так как вся атмосфера моей комнаты дарит мне положительные эмоции, помогая без труда подняться с кровати. Что и делаю в следующую секунду, но, перед тем, как начать «двигаться», беру телефон, набирая сообщение Агнесс: «Ты встала?» — отправляю и включаю Florence and The Machine – Blinding, после чего спускаю босые ноги на зеленый, пушистый коврик у кровати. И тянусь к потолку, быстро разминая руки и спину. Шагаю к зеркалу, чтобы сразу оценить свое внешнее состояние после просмотра грустных серий, и да, выгляжу я особенно: мои и без того пухлые щеки сейчас больше, чем обычно, белки глаз покраснели из-за пролитых слез, поэтому карие радужки меркнут, становясь темнее. Низко посаженные брови почти накрывают верхние веки. Каштановые волосы спутаны, торчат в разные стороны, превращая меня в пугало, но я лишь улыбаюсь. Здравствуй, Райли, это твое лицо, смирись. Хотя, признаюсь, мне нравится эта утренняя неряшливость, она выглядит очень привлекательно. Думаю, только для меня, ну и что? Да, похожа на бульдога с кроличьими зубами, зато они здоровые. Изучаю свое тело, чтобы понять, насколько увеличился мой живот после вчерашних бургеров, картошки фри и пиццы с обилием сосисок. Поднимаю белую майку с мордочкой кролика, тыкаю пальцем в пупок, эм, не знаю, зачем, не осуждайте, после чего поправляю резинку светлых спальных штанов с изображением множеств морковок. Да, я люблю морковку, наверное, поэтому цвет моего лица немного… Странный. Надо употреблять её реже в пищу, хотя, когда сильнее загорю, может, не будет так заметно.
Слышу, как телефон издает сигнал о получении сообщения, поэтому возвращаюсь к кровати, наклоняясь, и открываю значок письма, не сдержав улыбку.
«Семь утра, отстань», — Агнесс не любит вставать рано, но я считаю, что не стоит сбивать свой график, и даже в выходные нужно подниматься так, как обычно в будничные дни. Сую телефон в карман штанов, чтобы музыка сопровождала меня по пути в ванную комнату, и шагаю к двери, выбирая резинку из тех, что сжимают запястье правой руки. Красная, розовая, черная… Возьму желтую.
Выхожу в такой же светлый коридор с бежевыми стенами и немного коричневым паркетом. Повсюду стоят горшки с цветами, нужно сразу после завтрака полить их. Сжимаю резинку зубами, двигаясь к светлой деревянной двери, собираю волосы в хвост и оказываюсь в помещении с зеленой плиткой. На стиральной машине стоит горшок с фиалкой, в углу у корзины с бельем растет декоративное дерево. Ему уже больше пяти лет. Пахнет здесь приятно благодаря цветам, стоящим на полочках ящика с зеркалом над раковиной. Встаю на коврик с мягкими ворсинками и принимаюсь умывать лицо, пританцовывая под Florence and The Machine – Shake It Out, успеваю подпевать с набитым ртом пасты, пока чищу зубы. Увлажняю лицо бальзамом, и, знаете, нахожу, что веки уже не такие опухшие, по крайней мере, мешки не такие заметные, лицо посвежело, очень неплохо. Заканчиваю с водной процедурой, выключаю свет в ванной и спокойным шагом иду по коридору. В комнате отца тихо. Спит еще. Вчера долго работал над главами книги, думаю, пока еще не закончил, значит, сегодня займется этим и отправит в издательство. Спускаюсь по светлой лестнице, бросая взгляд на стеклянную дверь, выходящую на задний дворик. Вижу, как ветер потрепал некоторые цветы, поэтому сегодня придется помочь им выпрямиться. Прохожу мимо комода, здороваясь с фотографией, на которой мне года три, мы с мамой и отцом сидим на берегу реки нашего домика в лесу. Думаю, этим летом мы отправимся туда вновь. Скорее бы.
Вхожу на кухню, думая над тем, что приготовить на завтрак. Отец без него не проживет, как и я. Мы любим поесть.
Занимаюсь завтраком недолго, это не самый тяжелый процесс. Ближе к восьми я уже кушаю, мою посуду, оставляя отцу еду на столе, набираю в чайник воды, чтобы мужчина не ворчал, что её вновь нет, после хожу по этажам и комнатам дома, поливая растения. Моя мать не флорист, она занимается музыкой, но у неё необычная слабость к «зеленым», что передалась и мне, так что делаю это каждое утро, здороваясь со всеми растениями, чтобы они не думали о ненужности. Они мне нужны. Все.
У меня есть еще полчаса, уроки начинаются в девять, поэтому могу потратить на дорогу больше времени, насладившись прослушиванием музыки. Оставляю лейку в саду, недолго понежившись на теплом солнце, и бегу в дом, быстро поднимаясь на второй этаж. Хочу отправиться в комнату, но у двери меня тормозит голос отца, который выглядывает из своего кабинета, с видом, словно что-то явно пошло этим утром не так, хотя, у него, как у творческого человека, всегда случается кризис, только в данный момент он правда чем-то обеспокоен. Скоро стукнет сорок лет, а до сих пор по всем вопросам обращается ко мне. Даже седина проявляется в темных волосах.
— Эй, — шепчет, словно незнакомец, жестом ладони предлагая мне зайти к нему, как и поступаю, оказываясь в помещении, выполненном в темных тонах. Мой отец любит мебель из дуба, так что да, это самая «темная» комната в доме.
Складываю руки на груди, подняв брови, пока наблюдаю за тем, как отец вертится у зеркала, примеряя выглаженную мной белую рубашку и черные брюки. На кровати лежит гора других вещей, значит, он уже давно в таком состоянии безысходности.
— Как я выгляжу? — мучается с пуговицей на рукаве, с настоящим волнением изучая мое лицо в отражении зеркала, а я не лгу, когда пожимаю плечами:
— Как Джеймс Бонд, но без костюма.
— Ого, — мужчина подтянул живот, начав заигрывать взглядом со своим отражением. — Да я чертовски горяч.
Смеюсь, кивая:
— Еще как, — не могу не улыбаться. — Сегодня особый вечер? — мой отец уже три года встречается с женщиной. Она несильно младше него, художница, зовут Лиллиан, очень милая. Мне нравятся творческие люди, к тому же эта женщина смогла вывести отца из творческого кризиса, медленно переросшего в депрессию. Я рада вновь видеть отца таким… Живым. Он улыбается, смеется, да и, наконец, вернулся к написанию книг, что тоже плюс. Без своего любимого дела творческий человек погибает.
