— Что ты делаешь? — он, наконец, задает вопрос, который наверняка плясал на его языке всё то время, что «изучаю» его. Парень заметно съеживаются, заерзав на сидении. Сомневаюсь, что ему неприятно, поэтому явно и громко вдыхаю аромат его кожи, ощущая приятную вибрацию в животе:

— Ты вкусно пахнешь, — подбородком упираюсь ему в плечо. — Мне нравится.

— Мило, — Дилан не сводит внимания с дороги, быстрым движением языка смочив губы, и щурится. — Смотрела сериал «Каннибал»?

Закатываю глаза, со вздохом оторвавшись от него, и сажусь прямо:

— Остроумно, — прижимаюсь затылком к мягкому сидению, поджав колено к груди, и искоса наблюдаю за тем, как еле заметно парень усмехается, специально отворачивая голову к окну, чтобы скрыть свою реакцию на сказанное мною. Улыбаюсь.

Дилан, засранец, О’Брайен.

Не такой уж ты и несносный мальчишка.

***

Голод никоим образом не возникает. Факт отсутствия желания к потреблению пищи должен напрягать, учитывая, как плохо они питаются на протяжении нескольких дней, но в такой ситуации беспокойство о важном отходит на второй план. В гостиной горит настольная лампа, больше света вызвало бы у Агнесс раздражение в глазах и головную боль. Нейтан давно не употребляет, но, как сейчас, помнит, какие симптомы преследовали его в момент ломки, так что он пытается создать для девчонки комфортную зону, лишенную каких-либо раздражителей, что способны усилить ее тягу к наркотикам. Никаких громких звуков, никакого яркого света. Тишина и легкая прохлада.

Девушка лежит на диване, хрипло заглатывая кислород. Но размеренно. Медленно наполняя легкие. Нейтан сидит на краю журнального столика, иногда проверяя ее пульс, чтобы понять, как ломка влияет на сердцебиение. Стабильно быстрые удары. Может, к утру придет в норму?

А пока парень способен лишь наблюдать и предотвращать ухудшение. Когда температура тела Агнесс поднимается, а на ее коже выступают капельки пота, Престон заплетает ее непослушные волосы, чтобы те не прилипали к лицу, которого касается влажным полотенцем. Девушка без конца постанывает, ерзает, будто от постоянных болей в животе. От дискомфорта жалуется на тошноту, но Нейтан ничем ей не может помочь. Придется перетерпеть.

Агнесс старается не открывать глаз, но почему-то разжимает их, морщась, и смотрит в спинку дивана, сильнее сворачиваясь калачиком.

— Вариантов нет, придется терпеть, — Нейтан не падок на успокоение. Он замечал за ней странности, но и подумать не смел, что девчонка продолжила прием наркотиков. Касается пальцами ее лба, оценивая давление, которое бьется под кожей. Ничего себе. Вынимает другой рукой телефон, чтобы написать Дилану сообщение с просьбой купить лекарство от головной боли и давления. Даже у него не было такой реакции.

— Я хочу… — Розалин шмыгает носом, откашливаясь с хрипотой в горле. Престон наклоняется к ней, прислушиваясь с хмурым видом:

— Что? Воды?

Агнесс ощущает сухость во рту, но вовсе не это приводит ее в такое сильное негодование. Девушка проглатывает ком, еле процедив из-за сжимающегося горла:

— Я хочу уехать.

Нейтан не меняется в лице. Продолжает смотреть на Агнесс, зная, что ее обрывочные фразы имеют контекст. Она устала. Этот город — тюрьма для нее. Никаких возможностей, даже получить работу в захолустном заведении — целая проблема. А всё почему? По вине «славы» ее родителей. Город маленький. Все и всё друг про друга знают. И косыми взглядами часто осыпают не только Престона. Давлению общества поддается и Агнесс. Нейтан и Дилан относятся к этому нейтрально, но девушка слишком зависима от мнения людей вокруг. Ей правда стоит перебраться туда, где ее никто не знает.

И Престон тот, кто хочет увезти ее.

Потирает ее плечо, оставаясь молчаливым. Она и без того знает. Они обязательно свалят к черту отсюда.

***

«Расследование убийств приобретает мировой масштаб. К делу привлекается всё больше представителей власти, уже из Вашингтона в наш город выслали команду, в числе которой состоит детектив Морган Лерман — бывший офицер местной полиции. По его словам, одной из жертв стала дочь его лучшего друга, именно это подтолкнуло детектива к тому, чтобы собрать специалистов и отправиться в наш город, чтобы…»

Так вот, почему все в доме такие нервные. Хотя домом это место назвать язык не поворачивается. С тех пор, как Роберт вернулся, именно здесь копошится большая часть его подчиненных. Остин не помнит, когда коридоры были пусты. Тут постоянно кто-то бродит, кто-то стоит на стреме, кто-то носится, выполняя поручения Роберта.

А парень тем временем чувствует давление вины. Он здесь. Он всё знает, и он… Он мог бы что-то с этим сделать, но что? Что он может? Они пристрелят его сразу же, стоит ему попытаться сделать шаг в сторону. Остин чувствует себя так мерзко, ведь на экране появляется фото очередной пропавшей девушки. Выключает телевизор, бросив пульт на диван. Стоит. Ему тошно. Но парень испытывает легкую надежду. Новость о привлечении к делу заграничных органов может означать, что власти города хотят вырваться из омута связей и шантажа Роберта. Если вы каким-то образом связаны с происходящим, то для вас не будет новостью — власти города остерегаются Роберта. Именно поэтому ему всё сходит с рук. И, кажется, приходит время что-то с этим делать.

Остин не желает шевелиться. Он давно уже не разговаривает, лишний раз не пересекается с Донбаром, который не просыхает, тратя сбережения на алкоголь и девушек. В доме чувствуется нарастающее напряжение. Остин не встречает Роберта, тот большую часть времени проводит в своем кабинете, но в этом доме ходят слухи.

О том, что бизнес Донбара терпит упадок, из-за чего он тратит впустую деньги Роберта. Остин чувствует — грядет нечто. Нечто, по причине чего всему этому придет конец. Остается только потерпеть, но…

Но вина гложет. Парень слышит, как где-то в доме общаются и смеются люди Роберта. Шарканье ног. В гостиную, еле перебирая ногами, заходит пьяный Донбар. Он целенаправленно двигается к шкафу с алкоголем, значит, опустошил все бутылки, что хранил в своей комнате. Не замечает Остина. Тот искоса наблюдает за мужчиной, кривясь от той колкой ненависти, что пронзает его грудную клетку. Смотрит. А в сознании всплывают обрывочные темные картинки прошлого, ночными кошмарами преследующие его в темное время, полное холодного и близкого сердцу мрака.

— Я видел, это они, — шепчет, окончательно вышибая из русого сон. Робб трясет его за плечо, с паникой сознаваясь в том, что только что стал свидетелем настоящего абсурда, в который ему с трудом верится. Может, всё это бред? Может… Нет, не может, и Остин знает. Он с опасением позволял Роббу остаться в его доме, боясь, что парень увидит лишнего, так оно и происходит.

И что ему теперь делать? Как поступить? Остин опирается локтями на мягкий матрас, смотрит в глаза кудрявого, в которых сквозь темноту разглядывает уместный шок. Робб открывает рот, пихнув парня в плечо, и шепчет с надрывом в голосе:

— Бежим отсюда на хер, — с опаской оглядывается на плотно закрытую дверь. — Сообщим в полицию, — вскакивает с края кровати, дернув друга за локоть, чтобы тот пришел в себя и начал двигаться. Остина парализует не от услышанного. В шок его повергает сама ситуация. Робб. Ему точно надо уходить отсюда, пока никто в доме не заподозрил о его намерениях. Остину слишком хорошо дали понять, что любой его лишний звук приведет к последствиям, но Робб… Робб даже не способен себе представить, во что ввязывается.

Это его ошибка. Ошибка Остина. Он не должен был позволять себе настолько сближаться с ним и, тем более, разрешать оставаться у него дома.

— Давай, — звучит уже грубее и настойчивее. Робб натягивает на себя футболку, видно, как напряженно трясутся его руки. Нет, весь он страдает от судороги. Остин заторможен. Он надевает футболку, раздумывая о том, как им двоим вырваться из воды сухими, но в голове рождается только один вариант-уйти должен только Робб. Иначе им обоим…

— Остин, харе медлить! — он не нарочно повышает голос, подскочив к другу, чтобы самостоятельно застегнуть его ремень на джинсах. Растущая паника лишает тело контроля. Остин по-прежнему молчит. Он сделает это. Он заставит Робба уйти, а сам останется здесь. Никакого шага в сторону.