— Я не могу. Я хочу, — руки трясутся. Так сильно. Агнесс противится, умоляя:

— Выйди, мне нужно… — задыхается. — Быстро. Я не хочу, чтобы ты видела.

— Слушай, — Янг пытается успокоить её. — Я понимаю…

— Нет. Не понимаешь, — девушка сглатывает, качая головой, поднося пакетик к стучащим зубам, — Мне правда жаль, но…

Дверной скрип. Обе девушки вскидывают головы, с различными эмоциями, объединенными одним общим страхом и волнением, смотрят на заглянувшего в комнату Нейтана, который в первый момент заговаривает о своем:

— С кухни что-то нужно или из ванной? А то… — замолкает. Пронзающим взглядом уставился на пакетик, который Агнесс моментально прижимает к груди, но попытка скрыть — неудачная. Престон в одну секунду меняется в лице. Никакой осторожности в голосе больше нет.

— Что это? — грубый тон, давящий. Он переступает порог, твердым шагом направившись к девушкам. Райли обеспокоенно моргает, перескакивая взглядом с подруги на парня, и понимает, что Розалин ничего не скажет, поэтому собирается вступить первой:

— Это…

— Откуда оно у тебя? — приседает напротив, грубой хваткой сжав запястье рыжей и дернув на себя, но девушка мычит, не поддаваясь. Не отдаст. Ей нужно.

— Агнесс, — он давит, сильнее дернув на себя её руку, отчего девушка морщится, а Райли касается локтя парня, пытаясь унять его злость:

— Слушай, оставь нас, мы…

— Райли, выйди, — строго. Нейтан переводит сердитый взгляд на девушку рядом, кивнув в сторону двери:

— Выйди, — дергает локтем, заставив Янг убрать от него руки. Финчер переводит взгляд на Агнесс, которая выглядит… Ужасно. Она так яро прижимает пакетик к груди, что становится поистине страшно за её состояние. Райли понимает, что сейчас ничем не сможет помочь. Она не разбирается в том, как говорить с человеком, связанным по рукам и ногам желанием принять наркотик. У Нейтана наверняка больше опыта. Он сможет ей помочь. Поэтому Янг сдается, поднимаясь с колен. Розалин даже не замечает её. Взгляд рыжей девушки опущен в пол, моргает нечасто. Нейтан сжимает её запястье, но больше не пытается отобрать пакетик, ждет, когда Янг выйдет, чтобы оказаться с Розалин наедине.

Конечно, он замечал за ней странности, но не подозревал, что у девушки такая серьезная зависимость. Она ведь этого не показывала. Вот, почему иногда она оставалась дома одна, придумывая различные предлоги для того, чтобы Престон не приходил?

Черт.

Райли выходит, прикрывая дверь. Розалин отводит взгляд, чувствуя, как парень потирает другой рукой её плечо. Нейтан нажимает пальцами на тыльную сторону бледной ладони, унимая грубость в голосе:

— Агнесс, тебе это не нужно.

Янг прижимается ухом к двери, но понимает, что не может позволить себе внедряться в чужие отношения. Девушка лишь надеется на воздействие Нейтана. Нельзя позволить Агнесс поддаться ломке. Странно, Райли ничего не замечала. Розалин не проявляла признаков зависимости. Возможно, как раз потому, что у неё было, что принимать, ведь у её родителей содержались крупные «заначки», логично, девушка определенно не была обделена данным. Очевидно, её начинало ломать — и она сразу же стаскивала немного травки. Финчер предполагала, что Розалин будет долгое время отходить от событий в доме упырей, но и предположить не осмелилась бы, что у её подруги настоящая зависимость.

Это страшно. Райли делает шаг от двери, на носках двигается, чтобы остаться незамеченной, и обнимает одной рукой тело, пальцами другой стуча по подбородку. Медленно шагает вперед по коридору, с серьезным выражением лица размышляя о новой проблеме, внезапно свалившейся на их голову. Сначала арест родителей Агнесс, теперь ещё и сама девушка выдает такое, что приводит Янг в ужас. Финчер была так сильно зациклена на проблемах дома, касающихся Дилана, отца и Лиллиан, что совершенно не анализировала поведение подруги. Больше — она вовсе не думала, что у Розалин имеет серьезные проблемы. Какой она после этого друг?

С кухни выходит О’Брайен, медленно покуривая уже вторую сигарету. Встает у стены, внимательно изучая то, с каким видом девушка идет по коридору, её взгляд опущен, но не трудно заметить, что под ноги она вовсе не смотрит. Парень держит у рта сигарету, выпуская дым, и закатывает глаза, когда девчонка, совершенно уйдя в себя, спотыкается о перевернутую табуретку под ногами и ахает, только тихо, раскинув руками, чтобы удержать равновесие. Выпрямляется, взглянув на парня, который щурит веки, своим надзором вызывая у девчонки приступ неловкости. Гордо вскидывает голову, потянув пальцами край кофты вниз:

— Молчи, — бубнит, подходя ближе.

— Молчу, — Дилан затягивает, хмуро уставившись в сторону комнаты Агнесс. — Что там? — выдыхает дым, отвернув голову, чтобы не принуждать Янг давиться никотином.

— У Агнесс, оказывается, неприятности с… — не знает, почему ей так неприятно говорить об этом. — С наркотиками.

О’Брайен поднимает брови, удивленно. Он не часто проявляет такие эмоций, предпочитая оставаться непринужденным, но сейчас он правда озадачен, ведь сам ничего не замечал, но большее непонимание вызывает следующее:

— Странно, что Нейтан не замечал.

Финчер встает к стене, прижавшись к ней спиной, и опускает голову, уставившись куда-то себе в ноги:

— Видимо, она хорошо притворяется, — в её голове вдруг всплывает неожиданное сравнение.

Параллель между ними. Всеми.

Дилан встает рядом, продолжив с большей хмуростью потягивать никотин и выдыхать его в сторону от девушки.

Сравнение. Их всех это объединяет. В момент душевной тяжести они не стремятся открыться, а наоборот — уходят в себя, закрываются, сбегают. Остаются со своим унынием один на один, чтобы пережить, перетерпеть самостоятельно, не принося другим неприятностей.

***

Машина спешно едет по окруженной вечерней темнотой дороге. По обе стороны сверкающие огнями вывески магазинов и прочих заведений, улицы, неудивительно, полны гуляющих людей, несмотря на довольно прохладный воздух, стоящий стеной вне салона. Мы оставили Агнесс и Нейтана, чтобы заехать за некоторыми вещами домой, также решили заглянуть в магазин и закупиться продуктами. Думаю, это лучшая идея — всем вместе пожить под одной крышей. Нам с Диланом не охота возвращаться в рассадник негатива, а ребятам нужно где-то пережидать этот чертов недуг, внезапно прибавивший тяжести к нашему и без того нелегкому существованию. Быть сейчас рядом с Агнесс и поддерживать ее — моя обязанность. Мне казалось, она пережила события прошлого, но нет. Ее ломает. Поэтому нам всем стоит приглядывать за ней. И друг за другом.

Вечер расслабляет. Сижу на сидении рядом с водительским, не пристегнувшись, колени подняв к груди. Слежу за сменяющимся за окном пейзажем, вдруг осознав, что моё принуждение отложить мысли о состоянии помогает. То есть, я на протяжении дня не задумывалась о себе. Который раз убеждаюсь в том, что занимать себя чем-то — верный выход из клетки сознания. Именно занятость лишает возможности думать о своем. И почему я постоянно забываю об этом? Испытываю особую любовь к самобичеванию? Наверное.

После того, как ребята оказываются в доме Коннора, Дилан большую часть времени молчит. Знаю, ему не нравится, когда кто-то внедряется в его личную зону комфорта, но я рада, что он пренебрегает своими принципами в угоду ситуации. Перевожу на него взгляд, наблюдая за тем, как теплый фонарный свет скользит по лицу парня, ведущего себя за рулем серьезно и внимательно. Усталость сказывается на моем эмоциональном проявлении, но уголки губ поднимаются, когда произношу:

— Ты молодец.

О’Брайен лишь хмурит брови, напомнив какой раз за время езды:

— Пристегнись.

Шире улыбаюсь, начав двигаться на сидении, и держусь за спинку его сидения, подавшись лицом к его лицу. Целую в щеку, хихикнув, ведь Дилан морщится, ворча под нос:

— Не делай так, когда я за рулем, — даже плечом дергает, но не сильно. — Это отвлекает.

— А ты не отвлекайся, — знаю, ему не нравится, когда в подобный момент ворчания я веду себя по-детски глупо, но не могу прекратить раздражать его, особенно замечая, как он пытается не изменять своему образу, а от этого еще забавнее приставать к нему. Сижу на краю, продолжая щекой упираться ему в плечо, и невольно улавливаю слабый запах никотина, которым пропитана его кофта. Отрываю голову от ткани, касаясь её носом. Никогда бы не подумала, что найду этот запах вполне себе приятным. Поднимаю голову выше, чтобы так же прижаться к коже шеи парня. Выгляжу, наверное, глупо, но интересный факт — кожа Дилана не имеет такого яркого запаха никотина. Он пахнет… Собой. Не знаю, как выразиться правильно. О’Брайен не пользуется никакими одеколонами. И от аромата его кожи меня охватывает наслаждение, кружащее голову.