Один из самых сухих и нежеланных разговоров, что мог произойти между ними. Агнесс с неохотой рассказывает о том, кого именно видела. Она собиралась это скрыть, так как теперь Нейтан точно влезет в драку, как только им посчастливится пересечься с кем-то из упырей. Затем рыжая говорит, кажется, лично Дилану о том, как себя вела Райли, что странного за ней она замечала. И не только сегодня, а все те события, произошедшие в течение последнего месяца и заставившие её слегка опешить. Престон не влезает в этот «монолог». О’Брайен молча выслушивает, по-прежнему ограждаясь морально от друзей, чтобы с меньшей эмоциональностью воспринять услышанное. Янг было нехорошо утром. Она не сказала. Она до сих пор продолжает лгать ему.

Как и он ей, отчасти.

После наступает очередь Дилана открыть рот. Ему приходится. Таить больше нет смысла, но он не рассказывает им о болезни Райли. Их, все же, это не касается. Янг бы точно не понравилось, если бы О’Брайен так просто рассказывал о её сокровенном. Поэтому обходит всячески конкретику, объясняя её срыв плохой нервной системой. Якобы у Райли проблемы с ней куда хуже, чем у Лиллиан, поэтому он таскал таблетки матери. Всё. Этого достаточно. Агнесс верит и выдыхает спокойно, ведь боялась, что у её подруги какие-то более серьезные проблемы со здоровьем. Так оно и есть, но тебе, Розалин, необязательно этого знать.

Дальше Дилан еле переходит к неприятному, сообщая о том, в какую ситуацию его поставила Лиллиан. И не только его — ребята тоже под «прицелом», но уверяет, что ничего опасного в этом нет. О’Брайен просто вернет деньги. Не Агнесс, не Нейтану, не Райли — им ничего не грозит. Вот, что пытается донести Дилан, и Розалин, вроде, верит, но остается напряженной. Престон… Престон не верит. Он слишком хорошо знает О’Брайена. И он читает его чувства насквозь.

— А если… — Розалин не может усидеть на месте, поэтому без остановки ерзает на стуле, пытаясь что-то придумать. — Если реально сбежать?

— Агнесс… — Нейтан произносит громче Дилана, но говорят друзья в унисон.

— Нет, слушайте, — девушка стучит пальцами по столу, активно размышляя, пока парни потирают уставшие лица ладонями. — Твоя мать, она же знает, как это всё устроить…

— Я не хочу сбегать, — и точка. Дилан опирается руками на деревянную поверхность, обратив взгляд в сторону рыжей подруги, которая замолкает, обеспокоенно смотря в ответ. — Я хочу сделать так, чтобы меня с этим мудаком ничего не связывало. И вас тоже, — сухость во рту вызывает боль в глотке, по вине которой дышать намного тяжелее. — Мы не можем бежать, — медленно переводит взгляд на Престона. — Они следят за нами. Всеми. Прямо сейчас.

***

Психологическое изнеможение берет свое — на часах четыре утра, за окном не начинает светать, а в этом холодном доме только приходит время сна, время ночного опустошения сознания, освобождения от эмоций и попытка набраться новых сил. Все шторы плотно задвинуты, особенно в комнате Райли, где на кровати лежат Агнесс и Нейтан. Прямо на одеяле, в одежде, плевать, им и жарко и холодно, но вялость тела принуждает тупо рухнуть на мягкую поверхность и отключиться. Так они и поступают, буквально пару минут спустя забываясь в темноте сознаний, не успев толком обсудить наедине происходящее. То самое ощущение, будто все твои конечности отмирают с чувством теплоты внутри, когда любая попытка пошевелиться — невозможна. Тебя притягивает к кровати. И тебе не подняться. Престон не уверен, лежит ли он на краю или ближе к центру, главное, до полного погружения в сон он успевает почувствовать, как Розалин сжимает его локоть пальцами, ворочаясь где-то у стены. Они не близко лежат, но какая-то часть тела обязана соприкасаться.

Свет давно погас. О’Брайен знает, что не должен спать, он обрек других на дерьмо, поэтому обязан отвечать за сохранность чужой безопасности, но его ломит. Парень бродит первые часы по дому, минутами стоит у окна, проверяя улицу на наличие подозрительных автомобилей. Потом вновь ходит. От комнаты к комнате. С этажа на этаж. Получает подсознательное удовлетворение, видя, как спокойно Агнесс и Нейтану дается окунуться в сон.

К пяти часам его окончательно тянет к полу. Дилан лишен нормального сна на протяжении нескольких дней. Рабочий день требовал от него физических сил, а разговор с Робертом — моральных. Это комбо — ему не устоять. О’Брайен садится за стол на кухне, и ещё пару минут молча курит, замечая, как всё плывет перед глазами. За окном белый свет режет черное небо. Скоро наступит утро.

Пальцами растирает веки, сжав их, и надавливает, вызывая белые искры в своих глазах. Укладывает голову на руку, что лежит на столе. Сутулится. Всё. Нет возможности стерпеть. Вторую руку кладет поверх затылка, наплевав на непотушенную сигарету между пальцев, фильтр которой касается кожи шеи. Лежит. Веки прикрывает не сразу, без охоты. Носом глотает запах никотина. Его вот-вот унесет, но до ушей доносится шарканье босых ног. Тихое, неуверенное, чем-то напуганное. Головокружение не дает свободы действий — О’Брайен продолжает лежать без движений, не меняет положения, когда еле уловимый дверной скрип нарушает ещё ночную благодать. Может приоткрыть глаза, но не собирается. Обманом позволит ей подойти ближе. Вслушивается. Каждый звук с её стороны действует подобно снотворному, ведь она — здесь. Вышла. С ней всё в порядке.

Дилан тише дышит, но глубже, будто спит. А она верит, поэтому подходит ближе. Подходит — и застывает. Стоит сбоку, за его спиной. Не шагает дальше, будто именно за этим и приходит. Постоять. Посмотреть. Послушать. О’Брайен странным образом оценивает поведение, понимая, что девушка всё ещё не в себе. Не полностью, уж точно. И выходит она не с целью с кем-то поговорить. Наоборот, требует уединения, молчаливого наблюдения за другими, убеждения, что у остальных дела обстоят лучше.

Ещё дрожащей ладонью касается темных волос парня, пальцами неаккуратно ерошит, вызывая усиленное давление в висках. Осторожно вынимает его сигарету, потушив о поверхность стола, и кладет окурок, повторно накрыв ладонью макушку О’Брайена. Нагревает. Тот практически подается, в последний момент вырывает себя из сна, случайно дернув головой, и замирает, так как Райли убирает руку, делая короткий шаг назад. Дилан не особо продумывает. Он поднимает лицо, рукой успев схватить локоть девчонки, которая с печальным спокойствием обращает на него внимание, оглянувшись. О’Брайен устало моргает, смотрит на неё, молча поглаживая большим пальцем ткань кофты. В полумраке исследует её лицо с проявившимися синяками, не желает специально концентрировать на отметинах внимание, поэтому заставляет себя установить с ней зрительный контакт. Янг отвечает. Стоит. Сутулится. Смотрит. Дилан мог бы что-то сказать, но хорошо видит — не время. Она не будет слушать. Она не хочет.

Янг опускает взгляд, виновато, осторожно давит на его ладонь, заставляя парня разжать пальцы, отпустить её локоть. Дилану поперек глотки встает ком. Он сжимает губы, стиснув зубы, и опирается руками на стол, еле сдерживая слова, когда Финчер отворачивается, спокойным шагом, слегка хромая из-за побоев, двигается к порогу, покидая кухню. Парень повторно сглатывает, провожая отяжелевшим взглядом девчонку, и какое-то время после её исчезновения с его глаз сидит в прежнем положении, медленно погружаясь в омраченное состояние. Пальцами растирает губы, сжав ладони в кулаки, и давит ими на подбородок, захлебнувшись под новой волной напряженных мыслей.

Не время. Райли пока не готова выйти. Ей требуется закрыться, чтобы окончательно прийти в себя.

Аутоагрессия — выход.

Одиночество — выход.

Райли Янг-Финчер нашла свой способ удержаться на краю и не упасть с него во мрак своего сознания.

========== Глава 53 ==========

Ты — её универсальное оружие

…В темноте коридора сложно разглядеть лица людей, но агрессию распознать не составляет труда, особенно, когда опьяненный мужчина резким движением хватает женщину за ткань опрятной блузки, сильно сжав, и толчком вдавливает представительницу противоположного пола в стену, обливая лютым матом. Женщина морщится, воротя нос от столь отвратного запаха, исходящего со стороны мужчины. Она держит его за запястья, находясь в ловушке, но по ясной лишь ей причине не сопротивляется, изредка бросая взгляд, полный отрепетированного ужаса на сына, который со страхом выглядывает из гостиной, где спит на полу этого старого одноэтажного дома. Ему всего девять, а приходится лицезреть подобное. На тот момент он не понимал, почему его мать так часто меняет партнеров, возвращаясь лишь к Роберту. А ведь это их бизнес. Мальчика с надломленной психикой вынуждают видеть, на какие изощренные побои обречена его мать, и чистое детское сознание жаждет защитить её, на что мальчишка не способен в силу своего возраста.