— Я не могу уехать, — говорю я Аме, предчувствуя очертания новой неизбежности, формирующиеся вокруг моей судьбы. — Здесь есть кое-какие незаконченные дела.

— Например? — раздраженно спрашивает она.

Ответы отскакивают от зубов, как пулеметные очереди:

— Змеи. Волнения в городе. Виллаки. Клуксеры. Мой отец.

Конечно, мой отец, особенно после того, что он сделал Биллу. Я всегда знал, что он чудовище, но затерроризировать парня до того, чтобы он изнасиловал и убил собственную сестру, — это выходит за рамки самых чудовищных поступков. И он продолжит совершать подобные вещи, если священники его освободят.

— Как много дел! — В голосе Амы слышится ирония. — Надеешься все их переделать?

— Не знаю, — честно отвечаю я. — Я могу сразиться с отцом, хотя понятия не имею, кто победит. Думаю, что в состоянии прекратить волнения в городе, договорившись со священниками. А потом… посмотрим.

— Не твое дело избавлять этот город от всех его болезней, — говорит Ама.

— Разумеется, ты права. Но если я смогу остановить беспорядки, вырвать своих родственников и местных парней из рук Змей, решить вопросы с моим отцом, плюнуть в слепые глаза виллаков… Неплохое было бы наследство. Пора прекратить этот ужас и кровопролитие. Я не смогу жить в мире с самим собой, пока дела обстоят таким образом. Этот груз будет постоянно давить на меня.

Ама молча испытующе смотрит на меня несколько долгих секунд, потом вздыхает.

— Ты сумасшедший, но я вижу, что ты не отступишься от своего решения. — Она облизывает губы. — А что насчет Капака? Твоя сделка с Тассо уже не имеет силы, поскольку ты нашел Билла. Оставишь Капака священникам?

Я мог бы это сделать. Тассо больше мне не указ. И я могу свободно сказать ему, куда ему надо засунуть наше соглашение. Но Райми важен для виллаков, а они являются главной движущей силой Змей и причиной бесчинств в городе. Если я самоустранюсь, то рискую оказаться в изоляции. Я имею силу, пока священники нуждаются во мне. За пределами их системы я так же бессилен, как самый последний нищий в городе.

— Я бы с удовольствием оставил его гнить там, где он сейчас находится, — усмехаюсь я, — но мне необходимо снова посадить Райми на трон, чтобы положить конец бесчинствам в городе. Я также хочу дать знать виллакам, что по-прежнему играю по их правилам. Поиски Кардинала продолжаются.

— Тогда я с тобой, — говорит Ама безапелляционным тоном. — Когда ты начинаешь и чем я могу помочь?

— Во-первых, — я зеваю, — мне надо отоспаться. Когда я приду в себя, то попрошу тебя проводить меня к виллакам. У меня есть к ним предложение.

— Какое предложение?

— Пока не знаю, — усмехаюсь я, — но надеюсь придумать его, когда высплюсь.

Среда, поздний вечер, туннели. Спина просто раскалывается на части, но я не могу ждать до завтра. Стюарт Джордан начал свою контратаку раньше, в кои-то веки застигнув всех врасплох. Он разгромил штаб Лобов, одной из самых больших банд в восточной части города. Ликвидировал их быстро и умело. Широко рассредоточив смешанные силы из копов и солдат, он двинулся дальше на остальные четыре оплота сопротивления и, похоже, уже собрался одержать полную победу, когда его люди были атакованы похожими на привидения безжалостными воинами в черных футболках и джинсах, с бритыми наголо головами и змеями, вытатуированными на щеках. Змеи быстро разделались с людьми Джордана — в репортажах передавали, что потери составили от пятидесяти до семидесяти человек, — и заставили его признать свое полное поражение.

Облегчение от вида отброшенных сил Джордана было краткосрочным. Змеи, разгромив врага, накинулись на банды, которые собирался атаковать Джордан, и разогнали тех, кого не успели убить. Потом Змеи исчезли под землей, но отдельные члены банд до сих пор бесчинствуют на улицах, устраивая кровавые разборки друг с другом.

Узнав о том, что происходит, я должен был вмешаться, независимо от самочувствия. Ама помогла мне сделать повязку на ребрах. Кроме того, она замаскировала шрам на лбу — я не хочу появляться на людях раненным, а значит, уязвимым. Доведя меня до входа в подземный мир, она стала спускаться в темноту, указывая мне путь.

Я стараюсь следить за направлением нашего передвижения из страха, что что-нибудь может случиться с Амой, но это, оказывается, совершенно невозможно сделать в хитросплетениях туннелей. Если бы мы шли медленно и я бы мог запомнить дорогу, все было бы иначе, но нам необходимо продвигаться быстро. Чем больше времени мы затратим, тем больше жизней будет потеряно.

Мы не встречаем никого до тех пор, пока не заходим в короткий туннель, освещенный факелом, установленным в другом конце, и лицом к лицу сталкиваемся со слепым священником. Он стоит, широко расставив руки, и поет.

— Это тот, кого мы ищем? — спрашиваю я.

— Нет, — говорит Ама. — Скорее всего, он не говорит по-английски и находится здесь только для того, чтобы приветствовать нас.

— В таком случае… — резко выбросив вперед правую руку, я с силой ударяю его. Я мог бы сломать ему шею, но решаю просто опрокинуть и оставить валяющимся в пыли.

Сделав три поворота, мы оказываемся в огромной пустой комнате, где виллак, с которым я говорил раньше, ожидает нас, сидя на высоком табурете.

— Добро пожаловать, Плоть Снов, — произносит он нараспев.

— Хорошо бы перестать кривляться, — огрызаюсь я, — нам надо обсудить кое-какие условия. Я могу обговорить их с вами или есть еще какой-нибудь мерзавец, к которому надо пойти?

— Я достаточный мерзавец, — говорит он и указывает жестом на два стула, стоящих у стены слева от него. После того как мы усаживаемся, он разглаживает полы своей мантии и задает вопрос: — Ты готов сделать то, что мы прикажем?

— Допустим, — отвечаю я.

— Ты станешь вождем Змей? Помощником Крови Снов?

— Да. Но у меня есть условия, — заявляю я, а он улыбается и кивает, предлагая мне продолжать. — Я хочу, чтобы прекратились беспорядки в городе. Уже достаточно кровопролития.

— Обещаем исполнить твое пожелание. Нам придется много сражаться, чтобы сохранить мир и восстановить полный контроль. Многие должны погибнуть. Но через пару дней бои прекратятся.

— А как насчет гвардейцев и клуксеров? Думаете, они расслабятся и дадут Змеям захватить восток?

— Тебе не надо беспокоиться о них. Вскоре после того, как мир будет восстановлен, мы вернем Крови Снов положение, которое принадлежит ему по праву — при условии, что он будет сотрудничать с нами, — и он позаботится о том, чтобы твой авторитет не был подорван.

Я бросаю взгляд на Аму и ловлю ее радостную улыбку от новости, что ее любовник должен вернуться.

— А мой отец? — спрашиваю я.

Виллак пожимает плечами:

— Он нам в данный момент уже неинтересен. Его освободят, поскольку мы дали слово, но для того, чтобы заняться своим любимым делом — убийствами, ему придется убраться куда-нибудь в другое место. Если он останется, то будет вызывать у нас сильное раздражение.

Я могу сделать одним из условий нашей сделки, чтобы они покончили с Паукаром Вами — не думаю, чтобы священник стал сильно сопротивляться. Но я хочу разобраться с ним сам. Мне, а не им, надо решить его судьбу.

Я получаю большую часть того, что хотел, — окончание беспорядков, мир в городе, свободу действий против моего отца. Еще мне хотелось бы увидеть, что пришел конец священникам, но нельзя получить все сразу. Есть, однако, один последний пункт.

— Когда все закончится, я хочу, чтобы Змеи были распущены. Отошлите их домой с приказом продолжать свою обычную жизнь.

Священник качает головой:

— Змеи необходимы. Без них ты останешься один в коридорах власти. Они — твой козырь, когда имеешь дело с Кровью Снов и остальными. Они нужны, и в первую очередь тебе.

— Нет, — отрезаю я. — Распустите их, или сделка не состоится.

— Значит, не состоится. Ты важен для нас, Плоть Снов, и Змеи тоже важны. Много веков мы работали без армии. Теперь видим, что ошибались. Нам нужны собственные военные силы, когда не хватает одних политических интриг.