Если Нож и ответил Лебедю, то он говорил значительно тише.

А я все разглядывал Сари, гадая, что такого жуткого увидал в ней Лебедь.

Шатер нам выделили вполне достойный. Должно быть, он принадлежал тенеземскому офицеру среднего ранга. Значит, гости мы – достаточно почетные… К шатру прилагался еще человек, отвечавший за наш комфорт и доставивший ужин. Фуражировка в войсках Ножа явно проходила успешно. Я поел так, как давно уж не удавалось.

– Чего я хочу больше всего на свете, – сказал я нашему денщику, имени коего так и не запомнил, – так это вымыться.

Сари подкрепила мои слова улыбкой, которая наверняка могла бы расплавить пластины доспеха. К идее она отнеслась с энтузиазмом.

– А то так грязью зарос, что даже блохи мои – все в коросте.

Должно быть, высшее начальство чувствовало себя здорово виноватым передо мной. Через час появились несколько солдат, притащивших где-то позаимствованную каменную поилку для лошадей. С ними пришли еще люди, принесшие ведра с горячей водой. Я сказал Сари:

– Мы, наверное, умерли и родились заново князьями.

Шатер был достаточно велик, дабы вместить поилку и ведра.

И после этого даже осталось свободное пространство! Тут появился и Лебедь:

– Ну как?

– Если бы там не дрались насмерть мои друзья, согласился бы и на пожизненное заточение.

– Не боись, Мурген. Все утрясется.

– Я знаю. Знаю. Только не всем понравится, как оно утряслось.

– Что да, то да. Доброй ночи.

Ночь и вправду оказалась доброй. Начиная с принятия ванны Сари ясно показала, что определяет наши отношения именно так, как все и опасались – или же подозревали. Я не уставал изумляться ее способности объясняться без слов, а также и тому, что такой цвет красоты мог распуститься среди всего этого ада, не сдавшись на милость ночи.

Я проспал долго и спокойно, как не спал уже много месяцев; Быть может, некая часть меня просто подала в отставку и ушла. Проснулся я лишь от пригоршни воды в лицо.

– Что такое?

Я приподнял веко – и тут же вскочил. Сари села в постели.

– То Тан? Ты что творишь, поросенок?

Ребенок, перегнувшись через край поилки, шлепал ладонью по воде. Взглянув на меня, он разулыбался и пролепетал нечто вроде:

– Дада.

– Что происходит?

Сари пожала плечами. То Тан снова сказал свое «дада» и заковылял к выходу из шатра.

Там-то, снаружи, все и происходило. Я сгреб свои одежки, быстро облачился в них и высунулся посмотреть.

– Какой урод вас сюда пропустил?

Возле шатра, положив мечи – спасибо, хоть в ножнах! – на колени скрещенных ног, сидели Тай Дэй с дядюшкой Доем. Как раз в этот момент подивиться на них подошла толпа таглиосцев. Судя по всему, они сидели там недолго. И позволения войти в лагерь отнюдь не испрашивали.

Тут появились и Мотер с Лебедем.

– Прошлой ночью переправилась лишь одна группа, – сообщил мне дядюшка Дой. – Черные напали на нас. Много раненых. Множество плотов повреждено. Но их солдаты не хотят драться, а многие просили позволения присоединиться к Бонхаржу.

– Что это за типы? – требовательно спросил Лебедь. – Как они сюда попали?

– Члены нашего семейства. Я так и знал, что они проберутся ко мне. Они это могут. Очевидно, ограждение у вас ни к черту не годится.

Нож крикнул что-то издали.

– Э-э, – с досадой протянул Лебедь. – Что ж теперь?..

С этими словами он потрусил прочь.

Мотер окинул взглядом Тай Дэя с дядюшкой, пожал плечами и пошел вслед за ним. Дядюшка Дой что-то сказал Сари. Наверное, спрашивал, все ли у нее в порядке. Сари кивнула.

То Тан принялся карабкаться на руки к отцу.

– Ты сделал все, как нужно, Знаменосец, и куда больше, чем должен был сделать, – сказал дядюшка Дой. – Наши люди в безопасности, и эти солдаты ничего не знают о них.

– Да? Это хорошо. А что там с нашими?

– Они решили задержаться. Колдуны хотят завершить кровную месть Могабе. Возможно, они приплывут этой ночью.

Они не приплыли ни этой, ни следующей ночью, хотя переправили вместо себя множество таглиосцев и джайкури.

На третье утро Мотер наконец-то поведал мне, из-за чего Нож прервал наш спор по поводу дядюшки Доя с Тай Дэем.

– Костоправ приезжает, – сказал он. – Будет через час или два. Ему все и расскажешь.

– Что?

Впрочем, приехал он не через час, да еще и не один. Костоправ путешествовал в обществе самого Прабриндраха Драха. Судя по всему, он очень устал с дороги. Я подошел к нему и доложился по всей форме, не будучи уверен, на каком мы теперь свете.

Он тяжело спрыгнул с седла.

– Я это, я. Вправду.

– Но я же видел, как ты умер…

– Нет. Ты видел, как меня ранили. Я еще дышал, когда ты умчался.

– Да? Но с такой раной…

– Ладно, после. Это – история долгая. Как-нибудь, за пивком, все расскажу.

Он слегка шевельнул пальцем, и к нему подбежал солдат. Старик взял его копье – длинное, почти как пика – и подал мне.

– Держи. Это ты оставил, когда удрал изображать Вдоводела.

Я не верил своим глазам. То было копье, служившее древком нашему знамени!

– Оно тебе вправду нужно?

– Еще бы! А ведь я почти поверил, что оно пропало! – несмотря на то, что говорил Могабе. – Ты себе не представляешь, как я себя казнил… Хотя, пожалуй, с тех пор я уже раз видел его. Слушай, это вправду ты?

Навидавшись, какие иллюзии могут создавать Гоблин с Одноглазым, и вы бы не доверяли собственным глазам.

– Я. Вправду я. Живой и в настроении кой-кого отпинать. Хотя еще не сей момент. Где Госпожа?

Бедняга! Только тут Нож сообщил ему неприятную новость. Возлюбленная его больше недели назад уехала на север. Разминулись по дороге…

Лебедю с Мотером присутствие князя, непосредственного их начальника, внушало благоговение.

И чего это ему во дворце не сидится?

Я отметил, что Костоправ смотрит на Зиндху, оставшегося в лагере после отъезда Госпожи, с заметной неприязнью.

– Ладно, Мурген, кончай с этой палкой обниматься, – зарычал Ворчун. – Я не в настроении и склонен ко всему цепляться.

Один из солдат принял у него поводья.

– Идем куда-нибудь в тень.

– Я хочу послушать твой рассказ, – сказал я. – Пока еще свежий.

– Хочешь вписать в Анналы? Ты их продолжаешь?

– Пытаюсь. Только все бумаги пришлось оставить в городе.

Хотя жутко не хотелось. Одноглазый наобещать-то может до небес, что позаботится и все такое, но вот привезет ли?

– Что ж, почитаем когда-нибудь и Книгу Мургена. Посмотрим, можно ли сделать тебя настоящим летописцем.

Лебедь говорил, что Госпожа тоже думает написать свою книгу, когда у нее будет время. Костоправ пустил камнем в ворону. Кстати, первую, что я увидел после той, белой, в квартале нюень бао. Может, Костоправ с собой привез?

Я вкратце рассказал, что творилось в Деджагоре.

– Похоже, радостей у вас было маловато. И главная проблема, пожалуй, Могаба. Им и займемся в первую голову. Сколько людей там осталось?

– По-моему, у наров – от тысячи до полутора. Сколько наших, точно не знаю. Переправляются понемногу каждую ночь, но я, поскольку являюсь здесь пленником, ничего толком не знаю. Гоблин с Одноглазым и большая часть Отряда все еще в городе.

Я надеялся, что Тай Дэй с дядюшкой Доем воспользуются моментом и уберутся, забрав с собой Сари и То Тана.

– Отчего они остались?

– Не желают уходить. Говорят, они хотят подождать, пока Госпожа не восстановит свое могущество. Говорили, что их здесь кто-то поджидает.

– Не восстановит могущество?..

– Она уже восстановила, – заметил Нож.

– Хм-м-м… Так чего же они боятся, Мурген?

– Ученицы Меняющего Облик. Той, из Арчи. Она уже раз едва не поймала Одноглазого.

Отчего это я поверил нашему недомерку сейчас, если не поверил, когда он говорил мне об этом?