Вода, поднявшаяся даже выше, чем предсказывала Хонь Тэй, не доставала до зубцов лишь на восемь футов.

– Внутри много затоплено?

– Могаба как-то законопатил ворота. Где просачивается – поставил отряды джайкури с ведрами.

– Неплохо. А внизу?

– Каплет кое-где в катакомбах. Немного; ведрами вычерпаем.

Я хмыкнул, глядя на Тенекрутово озеро. Трупов было – не счесть.

– Это что, из насыпей повсплывали?

– Могаба швырял бунтовщиков со стен, – пояснил Гоблин. – Некоторые могут быть с плотов, что перевернулись или сломались в пути.

Я сощурился. Там, за гладью озера, был почти виден конный патруль. Один из плотов с кучей джайкури день застал еще в пути. Люди на борту, отчаянно стараясь уйти в сторону от поджидавшего их патруля, гребли ладонями.

Тут появился и Тай Дэй. Значит, нюень бао до сих пор наблюдают, что происходит в городе. Я решил, что он хочет пригласить меня к Глашатаю, однако он безмолвствовал. Я велел носильщикам:

– Тащите к Его Светлости.

Когда мы подошли к цитадели, я заметил:

– Да она выглядит, словно из какой-нибудь байки о призраках.

Что да, то да, особенно со всеми этими тучами в небе и стаями ворон, кружащими над вершиной. Деджагор превратился в какой-то вороний парадиз. Так разжирели, что и летают с трудом. Ну, может, и мы их мясцом подкормимся.

Нарам, стоявшим на часах при входе, вздумалось не пускать Гоблина с Одноглазым внутрь.

– Тогда тащите обратно, – скомандовал я.

– Подожди!

– Кончай, приятель. Мне нет нужды в Могабиной ерунде. Лейтенант жив, и капитан, вероятно, тоже. Могаба больше дерьма не стоит, кроме как в собственном воображении.

– Может, хоть поспоришь с ними? Мы бы отдохнули малость…

Одноглазый принялся разворачиваться, дабы начать спуск.

Очиба догнал нас, не успели мы спуститься на улицу.

– Прими извинения, Знаменосец. Быть может, ты передумаешь?

– Чего там передумывать – мне не шибко хочется видеть Могабу. Он тут, может, волшебными грибами питался или же корешок счастья пожевывал, а из меня уж вторую неделю кишки с поносом вылазят. Нет у меня сил развлекать безумцев, одержимых манией убийства.

Что-то мелькнуло в темных глазах Очибы. Может, он был согласен со мной. Может, в его голове шла его собственная война – война между верностью величайшему из наров Джии-Зле и верностью своему человеколюбию.

Я не собирался продолжать разговор. Малейший намек на заинтересованность подтолкнет колеблющихся к обычному: «Не нами такой порядок заведен…»

Часовые тем временем тихонько обсуждали политику Могабы. Если уж эти ребята в нем усомнились, дела обстоят даже хуже, чем я думал…

– Как пожелаешь, – сказал Очиба. – Пропустите носильщиков.

Никто не поглядел, кем были мои носильщики.

И я впервые почувствовал за собою некоторую силу. Уютное чувство…

Был ли Могаба рад видеть Гоблина с Одноглазым в столь добром здравии? Уж поверьте, нет. Однако неудовольствия выказывать не стал. Просто добавил кое-что к своему мысленному счету. Он доставит мне еще больше неприятностей, чем задумал. Позже.

– Сидеть можешь? – спросил он, словно заботясь о моем здравии.

– Это да. Я проверял. Отчасти из-за этого и задержался. Да еще хотел проверить, не повредился ли в уме.

– Вот как?

– Более недели меня мучили приступы лихорадки и понос. Прошлой ночью меня спустили на плот и окунули в воду, чтоб охладить. Помогло.

– Вижу. Присаживайся к столу.

В зале заседаний присутствовали, кроме Могабы, Зиндаб с Очибой да нас трое. Сквозь окно за спиною Могабы мне были видны холмы и вода. И вороны. Они кишмя кишели возле окна, хотя ни одна не пыталась проникнуть внутрь. Красные глазки белой пронзили меня особо злобным взглядом.

Наверное, мы выглядели слишком голодными.

На какой-то миг я узрел этот же самый зал, только в другое время, с Госпожой за этим самым столом и еще кое-кем из присутствовавших. Только Могабы там не было. И позади них за окном все сплошь было серо…

Одноглазый ущипнул меня за мочку уха:

– Мурген, не время.

Могаба пристально наблюдал за нами.

– Не настолько поправился, как показалось, – объяснил я, размышляя, что бы могло означать мое видение.

Да, именно видение. Для простой игры воображения – слишком много подробностей.

Могаба уселся в кресло напротив меня. Он изображал вежливость, сдерживая свою природную самоуверенность.

– Мы столкнулись со значительными и многочисленными трудностями, Знаменосец. Лежат они вне стен города и не относятся к нашей внутренней враждебности.

Черт побери! Он что, на здравый смысл меня берет?

– И то обстоятельство, что лейтенант с капитаном живы, поверим мы в это или нет, ничего не меняет. Нам придется бороться с этими трудностями, так как никаких подкреплений в обозримом будущем ожидать не приходится.

С этим трудно было спорить.

– Пожалуй, вмешательство Госпожи больше помешало, чем помогло. Сейчас мы изолированы от мира только потому, что Хозяин Теней был вынужден искать способ успешно действовать на два фронта.

Я кивнул. Положение наше и вправду ухудшилось. Хотя, с другой стороны, и враг теперь каждую ночь ордами на стены не лезет… Да и Могаба не разбрасывается людьми, стараясь любой ценой разозлить южан в надежде, что те совершат что-нибудь глупое.

Могаба выглянул в окно. В холмах, поднимая пыль, разъезжали уже два патруля тенеземцев.

– Теперь он может просто выморить нас голодом.

– Может.

Могаба скривился, но сдержал злость:

– Мне, сам не знаю, по какой причине, кажется, что наши друзья прорвут осаду.

– Должен признаться, что мне такая уверенность чужда. Хотя я признаю необходимость поддержания оптимистических настроений среди солдат.

Собирался ли я спорить? Нет. Он был куда более прав, чем я.

– Итак, Знаменосец, как мы будем держаться дальше, когда запасы провизии почти истощены? И как отвоюем наше знамя, когда преодолеем эти трудности?

– Ответов у меня нет. Хотя, я полагаю, знамя и так уже в руках друзей.

Отчего это так интересует его? Почти всякий раз спрашивает о знамени… Неужто верит, что обладание знаменем сделает его законным капитаном?

– Как это?

Он был удивлен:

– Вдоводел, появившись в первый раз, держал в руках настоящее знамя.

– Ты уверен?

– Полностью.

– Тогда поделись соображениями относительно провизии.

– Можно попробовать рыбную ловлю.

С Могабой не стоит быть шибко умным – это его только пуще злит.

– Это не шутки, – буркнул Гоблин. – Вода поступает из обычных рек.

Этот маленький вредина не так уж туп, как иногда кажется…

Могаба нахмурился.

– Есть у нас кто-нибудь, понимающий в рыбной ловле? – спросил он Зиндаба.

– Сомневаюсь.

Они, конечно же, говорили о таглиосских солдатах. Нары уже дюжину поколений были исключительно воинами. И негероической работой себя не утруждали.

Я отнесся к совещанию крайне халатно. Я запамятовал упомянуть, что нюень бао явились из земель, где на рыболовстве, возможно, жизнь держится.

– Это мысль, – признал Могаба. – Вдобавок – жареная воронятина… – Он снова взглянул в окно. – Но большинство таглиосцев не едят мяса.

– Задачка, – согласился я.

– Сдаваться я не намерен.

На это подходящего ответа не имелось.

– И собственных ресурсов у вас нет?

– Еще меньше, чем у тебя, – солгал я.

У нас все еще оставался кое-какой рис из катакомб. Но немного. Мы экономили, где могли, руководствуясь подсказками из Анналов. И вроде бы не выглядели жертвами голодовки. Пока что.

Хотя и не столь сыто, как нары…

– Соображения относительно сокращения численности едоков-иждивенцев?

– Я позволяю ни на что более не пригодным таглиосцам и местным, кто пожелает, делать плоты и покидать город. Но не позволяю ничего брать с собой.

Он снова сдержал злость:

– Это означает пустую трату древесины. Однако мысль также заслуживает рассмотрения.