Да это же Копченый! Таглиосский княжеский колдун!

Я привстал. Это оказалось больно. Очень. Пленник настороженно наблюдал за мной со своего кресла.

– Где я? – спросил я.

Настороженность его удвоилась. Оглядевшись, я обнаружил, что нахожусь в пыльной, почти пустой палате, однако камни стен ответили на мой вопрос. Я был в Таглиосе, в княжеском дворце. Такого камня нигде больше нет.

Что это?..

Вы когда-нибудь видели краску, стекающую вниз по стене? Вот точно так же вышло с реальностью. Она, расплываясь, подернулась рябью. Тот, в кресле, вскрикнул. Его била крупная дрожь. Представления не имею, что такого он себе вообразил об увиденном. Реальный мир уплыл прочь, а я оказался в каком-то сером месте, и мысли мои смешались от воспоминаний о том, чего я никогда не видал и не пережил. Затем все как-то упорядочилось, и вскоре я оказался в палате, где-то во дворце Трого Таглиоса. Копченый, как обычно, лежал на своем столе, дыша медленно и неглубоко. Обманник был на месте. Он заслужил свирепый взгляд – слишком уж вспотел. Что он там такое замыслил?

Глаза его бегали. Что же он видел, глядя на меня со стороны?

Я встал на ноги. Теперь я понимал, что только что очнулся после очередного припадка. Однако вокруг не было никого, кто мог бы вытащить меня из тьмы: ни Ворчуна, ни Одноглазого.

В глубинах памяти копошились слабые намеки на воспоминания. Я отчаянно пытался ухватить хоть один, могущий послужить зацепкой. Пещеры какие-то… Песнь Тени… Пробуждение в далеком прошлом – и все же лишь мигом раньше настоящего…

Я здорово ослаб. Утомительное это дело… И жажда сделалась вовсе невыносимой.

Ну, это было поправимо. На столе, подле головы Копченого, стояли кувшин и металлическая чашка. Под чашкой обнаружился клочок бумаги, оторванный от целого листа. На нем убористым почерком Костоправа было написано:

Мурген! На этот раз нянчиться с тобой нет времени. Если очнешься сам, выпей воды. В ящичке – пища. Я или Одноглазый навестим тебя, как только сможем.

Клочок, должно быть, был оторван от запроса на поставки. Старик терпеть не мог тратить впустую чистую бумагу. Слишком она ему была дорога…

Я открыл ящичек, стоявший по другую сторону головы Копченого. Тот был наполнен тяжелыми, пресными лепешками, вроде тех, что печет моя теща, невзирая на все мольбы прекратить. Так и есть! По ближайшем рассмотрении я понял, что их просто не мог испечь кто-либо другой. Если останусь жив, дам Старику пинка под ребра.

P.S. Проверь веревки Душилы. Он уже раз едва не удрал.

Так вот что он делал, когда я очухался! Хотел вывернуться из веревок, убить меня со стариной Копченым и сбежать…

Я отхлебнул воды. Обманник взглянул на воду с едва ли не кожей ощутимым вожделением.

– Глотнуть хошь? – спросил я. – Так расскажи, что такое творится в Таглиосе.

Однако он еще не дозрел до продажи души за чашку воды. Я с волчьей жадностью съел одну из лепешек матушки Готы и вскоре почувствовал, как ко мне возвращаются силы.

– Ну давай-ка привяжем тебя как следует, – сказал я моему соседу. – Не хотелось бы, чтоб ты пошел гулять да заблудился.

Пока я потуже затягивал веревки, он молча глядел на меня. И без слов было ясно, что он обо мне думает.

– Теперь видишь, на что идешь, связываясь с нехорошими ребятами? – спросил я.

Он не стал спорить, но и соглашаться отказался. Я был смущен. Ведь для него «нехороший парень» – это я, так как не горю желанием вернуть Кину в наш мир. Я потрепал его по макушке.

– Может, ты и прав, брат. Но я надеюсь, что нет. Ну вот и все.

Встряхнув простыню, я накрыл его ею, как было, выпил еще воды, съел еще лепешку, а затем, исполнившись необычайной резвости, решил воротиться домой. Это, конечно, мое личное мнение, но жены я не видел уже целую вечность. Взаправду-то прошло всего несколько часов.

Я пошел к выходу из дворца – и заблудился.

Ну конечно, это неизбежно должно было случиться. Мое будущее «я» больше ничего не помнило – лишь то, что я заплутаю, а после набреду на что-то совершенно неожиданное. Все это я вспомнил как раз в тот момент, когда понял, что ни малейшего понятия не имею, как пройти в какую-либо знакомую часть дворца. Я остановился, дабы оценить положение.

В тот момент у меня имелось достаточно воспоминаний Мургенов из других времен, чтоб я был готов поверить каждому, пусть даже оторванному от какого ни на есть контекста.

Воспоминания о том, что я должен заблудиться, отдавали возбуждением неожиданного открытия и мощных обертонов боли. Отголоски их отбивали желание искать дорогу наружу.

И вскоре, упорствуя в поисках выхода, я набрел на мрачный коридор, явно переполненный старой волшбой. В нескольких ярдах от меня на одной-единственной петле висела сломанная дверь.

Открытие было близко.

Я безбоязненно устремился вперед.

С первого взгляда я понял, что наткнулся на тайную библиотеку Копченого, где были собраны – и спрятаны подальше от глаз людей из Черного Отряда – единственные уцелевшие копии первых томов Анналов.

Мне безумно хотелось прочесть их. Но – не читать же я сюда пришел… У меня не было времени отделять злаки от плевел сотен других книг. Мне нужно было вернуться к своей семье.

Я храбро устремился к выходу, но снова не смог отыскать его. Закружилась голова. Я начал искать обратный путь. Пожалуй, следовало подождать в компании Копченого, пока не вернутся Старик или Одноглазый. Им ничего не стоит вывести меня, и вдобавок они, может быть, разъяснят, отчего мне не хочется уходить – сам я этого вспомнить не мог.

До Копченого я добрался легко, не заплутав ни разу. Быть может, эта часть дворца опутана паутиной заклятий, составленной так, что ни один чужак не сможет пройти лабиринт коридоров без благословления Одноглазого. Вполне возможно, что все пути ведут к одному и тому же месту. А может, и наружу, если только идешь не из палаты с Копченым.

Это было бы неудивительно, хотя я не знал, хватит ли Одноглазому сил и способностей устроить такое. Не удивляло и то, что, накладывая заклятья, он запамятовал обо мне.

Когда я вернулся, Обманник вертелся в своих веревках ужом – ступал я мягко, и он не сразу ощутил мое присутствие. Почувствовав, замер. Надо отдать должное его упорству.

Я устроился в свободном кресле и подождал, однако никто не шел. Казалось, прошло несколько часов, хотя возможно, это были лишь несколько долгих минут. Поднявшись на ноги, я принялся расхаживать взад-вперед. Затем подверг Душилу кое-каким пыткам, но настроение от этого отнюдь не улучшилось. Укрыв его простыней, я вернулся в кресло и взглянул на Копченого.

В голову лезли мысли о нашем горемычном Черном Отряде. Затем я вспомнил, на что способен Копченый.

А почему бы нет? Так, для времяпровождения. Только куда податься? Что поглядеть?

А почему бы снова не навестить нашего злейшего врага?

На этот раз вышло легко. Ничего такого. Просто закрыл глаза – и погрузился в грезы.

Конечно, чувствовал я и нежелание уноситься вдаль – уж слишком много времени провел за гранью нормального, причем против воли. Зачем ко всей мешанине в голове по собственной воле добавлять еще?

Едва ли не с хлопком вылетающей из бутылки пробки возник я возле Вершины. Безумный волшебник, Длиннотень, стоял на верхушке одной из высоких башен, залитый отраженным зеркалами светом. До него было меньше десяти футов.

Меня объял легкий страх – он смотрел прямо на меня.

Точнее, сквозь меня.

За ним, в карикатурной позе, стоял этот гад Нарайян Сингх с малышкой Костоправа, бренным телом Кины, Дщери Ночи, Той, Чье Рожденье Было Предсказано, предвестницы обманниковского Года Черепов, с исходом коего грядет пробуждение их богини. Сингх ни на миг не спускал глаз с этого ребенка.

Сингх был опасным орудием, однако Длиннотень нуждался в любом союзнике, своею волей присоединившемся к нему.

А против Черного Отряда пожелали пойти лишь очень немногие.