— Тор! — теряя всякое терпение, вскрикнул Локи, и Одинсон понял — пора.

В надежде, что уже не навредит, Тор приставил влажную головку к растянутому входу и плавно качнул бёдрами, Локи не оттолкнул, только вцепился в плечи мёртвой хваткой, сцепил белоснежные зубы, морщась от неприятных ощущений.

— Локи?

— Бери меня, я же здесь, — тяжело сглотнув, приказал Локи.

И Тор повёл себя как послушный раб, он усилил нажим, проталкивался осторожно, но неотвратимо, маг всхлипнул и потянул брата к себе, заставляя прижаться к своей шее. Тор горячо сопел над ухом, прижимая мага к постели, он был таким горячим и причинял боль, впрочем, как и всегда. Только сегодня это была глубокая интимная боль, и это Лафейсон позволил ему, он так повелел. Одинсон дал ему немного времени привыкнуть и наконец сорвался. Бесконтрольные, рассеянные толчки едва не лишили мага чувств, Тор обернулся горячим неуправляемым зверем. Лафейсон зажмурился от боли, вцепился в плечи брата так, что побелели костяшки пальцев, а потом вдруг его ошеломила вспышка и всполохи огня, каждый очередной толчок Тора, каждое его проникновение обжигало, будоражило, заставляя ётуна стонать и кричать. Ничего подобного Локи не чувствовал прежде и не испытает после, это уж точно. В тот момент магу казалось, что такие ощущения и эмоции может вызвать только брат. Самый родной и самый далёкий, самый горячий и правильный — Тор.

Тор так разошелся, что кровать едва выдерживала его напор, уже не говоря о мечущемся под ним Локи. Маг стонал и обнимал брата, ловя каждый толчок, всю ярость молодого царя, всю его страсть и нерастраченную любовь. Кончая, Локи плакал или выл, Тор не мог разобрать, сам он зажмурился до боли, сердце рвалось из груди и набатом стучало в висках, когда он выплеснулся в глубине горячего гибкого тела. Голова опустела, накатывала приятная слабость, Одинсон всей своей тушей накрыл Локи и, уже уплывая в мир сновидений, не расслышал, что прошептал ему Локи.

***

К приходу Огуна Тор был собран и готов покинуть подземелья. Друг бросил на постель спокойный взгляд. Локи спал, накрытый одеялом. Неизвестно, какими путями Одинсон увещевал мага ночами, что ему обещал, но, судя по всему, разговоры эти шли обоим на пользу. Несмотря на все злопыхания неродного брата, Тор верил в него, поскольку каждый раз в очередь за предательством Локи помогал громовержцу, и эти его неразумные с точки зрения предателя поступки заставляли Одинсона не опускать руки, бороться за брата и дальше. Тор ясно дал понять своим подданным, что Локи помог Асгарду, рисковал своей жизнью ради асов, специально втёрся в доверие к Хель и в итоге только и ждал возможности освободить свой дом от гнёта владычицы царства мёртвых. Общественность такая история вполне устроила, асы уверовали. Обыватели видели, как Локи уводили, но никто даже не подозревал, что он оказался в темнице. Тор преподнёс всё так, словно принцу требовалась помощь, и его немедленно изолировали в благих целях. Мало кто знал о заточении Локи, да и те, кто знал, держали язык за зубами, один взгляд молодого царя говорил о многом. Брата в обиду он не даст, и спорить с ним мало кто хотел, он ведь так или иначе выиграл войну.

— Пора, — сказал Огун, когда защитный барьер рассеялся.

Одинсон слышал его шаги в коридоре, он был готов покинуть камеру брата. Громовержец вздохнул и ещё раз посмотрел на Локи, тот спал, закутавшись в одеяло, сладко посапывая. Тор уверенно прошёл через арку и оказался в коридоре вместе с другом. Огун по привычке закрыл темницу взмахом руки.

— Всё в порядке? — стараясь не выглядеть бестактным, поинтересовался воин. — Ваше общение приносит плоды?

— Да, друг мой, — покивал Тор. — Я думаю, что мы начинаем достигать взаимопонимания, если с Локи это возможно.

Тор и Огун молча шагали по коридору. Сейчас им не о чем было говорить, да и громовержец выглядел несколько задумчивым, и друг не стал бередить его раны расспросами.

***

Так сладко Тор давно уже не спал. Было так хорошо и спокойно в тепле под одеялом рядом с Локи. Одинсон не хотел открывать глаза, боялся, что брат с утра по-другому посмотрит на их вчерашнюю близость. Разозлится, начнёт обвинять его в несдержанности. На губах Тора появилась улыбка, он не станет слушать брата, просто поцелует, скажет, что любит, и всё у них будет хорошо.

Громовержец пошарил рукой по постели в надежде, что маг ещё спит, и его сонного можно притянуть к себе, а может, удастся заткнуть ему рот поцелуем, как знать. Но рука скользила под одеялом и не находила Локи, Тор тут же открыл глаза, зевнул и только сейчас вдруг осознал, что ему давно уже пора было вставать, скоро должен прийти Огун. Локи, наверное, в ванной, приводит себя в порядок.

Что-то не так, Тор понял это, когда не услышал в ванной звука льющейся воды или шорохов, издаваемых Локи. Тор немедленно подскочил с постели, скидывая одеяло, и бросился в ванную, внутри у него всё похолодело. Но Локи не было, и даже если Тор сейчас ещё по-детски наивно верил, что это шутка, и маг сейчас обнаружит себя и захохочет, наслаждаясь своей шалостью, сердцем Одинсон чувствовал, Локи ушёл.

Какое-то время Одинсон просто пребывал в шоке, он брякнулся на постель и таращился в стену, он не хотел верить, но факты на лицо. Локи сбежал, Огун выпустил его, полагая, что скрытый иллюзией Локи, это он сам. Как же глупо!

— Вот так-то! Дурак! Ты дурак, Тор! — на смену шоку пришла злость, хотелось крушить всё вокруг. Тор едва справился с тем, что натянул на себя одежду.

А затем пришло понимание, и от горечи Тору захотелось кричать и плакать. Он не должен был так поступать с братом. Он сам открыл ему лазейку, недоглядел, позволил сбежать. Неужели он действительно думал, что Локи хоть сколько-то приятны его грубые ласки? Надо быть благодарным хотя бы за то, что маг не убил его во сне за такое.

Мысли в голове Тора путались, вспоминая вчерашнюю ночь, анализируя каждый стон и вскрик брата, громовержец с ужасом осознавал, что пленник вовсе не наслаждался, он кричал от боли и отчаянья под ним. Но терпел ради возможности улучить момент и покинуть заточение. Как быстро Тора хватятся? Куда Локи пойдёт теперь? Какой мир разрушит в отместку за те бесчинства, которые Тор с ним сотворил? Мысли разрывали голову и душу, было так больно, холодно и одиноко. Как вымолить прощение после всего, что он сделал?

Одинсон потерял счёт времени. Когда он услышал торопливые шаги в коридоре, то тут же поднялся с постели и рванул к защитному экрану, буквально через минуту перед ним возник взволнованный Огун.

— Тор! Я… Я не знаю… — друг развёл руками, по его ошарашенному виду Одинсон всё понял.

— Ты выпустил Локи, — отозвался громовержец, сглатывая ком в горле. — Как ты понял?

Огну торопливо провёл рукой по защите, открывая темницу, Тор вышел в коридор, друг был сильно взволнован. Ещё бы, он выпустил Локи, неизвестно, что теперь будет.

— Он показался мне, точнее, его двойник, сказал, что тебя следует освободить, и я тотчас…

— Всё нормально, друг, ты не знал, — постарался успокоить аса Тор.

Одинсон понимал, что ничего нормального в этом нет. Но Огун не виноват, вся ответственность за поступки Локи теперь лежит на нём.

========== Глава 3 ==========

Мидгард жил своей жизнью, не ведая о вселенских проблемах, о войнах среди пришельцев, о грозящем всему сущему хаосе. Беспечные смертные всё так же спешили на работу, ходили по магазинам, слушали глупую музыку и подражали звёздам кино. Богачи и бедняки, глупцы и учёные, белые и чёрные люди разных национальностей, мировоззренческих взглядов и приверженцы странных религий, все они гудели, создавая шум своими разговорами. Работа, секс, еда, круговорот однообразных разговоров и посулов…

Грязная подворотня, ночлежка, помойка. Череда единообразных повторений, одинаковые дни, объедки, бессонные ночи на улице. Но как бы ни был жесток к нему каждый новый день, он просыпался с мыслью, что ему нужно предупредить мирян о надвигающейся опасности. Нужно спасти человечество, прежде чем его поглотит хаос. И каждый раз люди проходят мимо, шарахаются от него прочь, бросают мелочь ему под ноги.