Дверь в ванную открылась медленно, опасливо. Лофт стоял на пороге, облачённый в узкие штаны из очень тонкого, но упругого материала, они облегали стройные ноги подобно второй коже. Тор стоял в метре от кресел на коленях, опустив голову словно раб, и не смел поднять взгляд, поэтому видел только змеиное изящество ног Локи.
Пленник открыл рот от изумления, он оценил коленопреклонную позу брата на полу: пшеничные локоны разметались по обнажённым плечам, мышцы вздулись, словно после тренировки. Обнажённый по пояс бог грома, эталон силы и власти, скатился до рабского подчинения. Туника и тёмная накидка небрежно висели на спинке кресла.
Как такое возможно? Что происходит? Это просто сон?
Локи облизнул пересохшие губы, отвёл взгляд в сторону, на его постели, застеленной изумрудным покрывалом, были разложены разнообразные плети, гибкие хлысты, несколько палок с острыми зубцами разной длины.
Маг снова перевёл взгляд на брата, тот держал руки за спиной. Маг молча опасливо обошёл его кругом и остановился за спиной, ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что руки брата скованы кандалами. Он сам себя сковал? Лафейсон удивлённо смотрел на поблескивающий металл, сковывающий руки бога грома, и его губы сами собой растянулись в улыбке.
Одинсон почувствовал себя чуть уютнее, когда брат оказался позади него. Узник молчал и не двигался, причём стоял где-то в метре от Тора. Воин выпрямился и наконец заговорил:
— За мной придут в семь утра. Можешь причинить мне боль, любую из возможных, используй всё, что понравится.
Локи слышал голос Тора словно сквозь вату, у него затряслись руки, так и хотелось вцепиться в глотку этому гаду, который снова запер его. Смысл дошёл до мага не сразу. Ему позволено причинить боль?
Что он предлагает? Избить его до полусмерти и успокоиться? Тор потерял рассудок на радостях от того, что стал царём? Обезумел?
— Какой сигнал ты подашь своим дружкам, как только я возьмусь за эти глупые игрушки? — прошипел Локи, не приблизившись к Тору ни на шаг. — Объявишь меня безумцем, которого следует лечить? Что ты задумал? Мы ведь договорились, что ты отпустишь меня, я поверил тебе! А теперь я здесь снова взаперти.
— Никакого сигнала не будет, Локи, — покорно отозвался Тор, сжимая кулаки, он нервничал не меньше брата и совсем тихо добавил, —ты обманывал меня и того чаще.
— Таков я, но не ты, ты должен был сдержать слово, — нервно выпалил ётун. — До семи, значит? Ну хорошо!
Локи действовал на эмоциях, он был зол и растерян этим показательным жестом доброй воли. Маг рванул к постели, схватил первое, что попалось под руку, — длинный хлыст. Лафейсон снова оказался у Тора за спиной, размахнулся и ударил со всей силы, не щадя, уж несколько ударов Тор успеет получить, пока сбегутся его дружки, конечно, после этого Локи и сам получит, но униженный братец - слишком сладкое зрелище, стоит того.
Пленника хватило на пятнадцать ударов, причём самыми сильными из них были первые восемь, маг быстро устал, запыхался. Он толком и не понял, что произошло. Почему в коридоре не слышно торопливых шагов, переходящих в бег, никто не ворвался в камеру, не отнял у него хлыст, не помог Тору, спина которого стала красной, прочерченной яркими багровыми полосами? Маг опустил руку с зажатой в ладони рукоятью хлыста, обернулся к защитному барьеру, никто не спешил на подмогу царю.
Локи стало тесно в чёртовой мидгардской одежде, невыносимо жарко. Он выместил злость, и для этого оказалось достаточно полутора десятка ударов, ему больше и не надо. Никакого удовольствия Лофт так и не получил. Что Тор находит такого притягательного в насилии? Для мага предпочтительнее иное воздействие, принесение боли посредством проклятий, наговоров. С большим удовольствием он бы причинил ему нестерпимую душевную боль, оскорбил бы нежные братские чувства, сокрушил бы храм души в его теле, растоптал бы все моральные принципы громовержца.
— Продолжай, — раздался хрипловатый голос Тора, его напряжённая спина вздрогнула.
— Чего ты добиваешься? Думаешь, мне достаточно этих игрушек? Мне их мало будет, чтобы отыграться на тебе.
Лофт приблизился, коснулся растрепанных волос Тора, глянул на следы от хлыста, брат не поднял головы, только снова повторил:
— Продолжай, Локи.
— Думаешь, всё так просто? — усмехнулся Лофт, он небрежно взял хлыст левой рукой, а правой коснулся спины царя. Тор вздрогнул от неожиданности, пальцы у мага оказались тёплыми, а прикосновение слишком нежным, интимным.
— Я в твоём распоряжении до утра, почему медлишь? — хрипло вопрошал Одинсон.
— Да ты плохо меня знаешь, братишка, — маг немного расслабился, усмехнулся, замечая, как спина Тора покрылась гусиной кожей, так гораздо лучше, не ту боль Тор ждал. — Хочешь, чтобы я выместил злость и простил тебя?
Локи накрыл голову Тора ладонью, погладил растрёпанные волосы по всей длине, словно домашнего питомца. Одинсон заметно напрягся, но не пытался скинуть руку Локи со своей головы, пытается понять, что происходит, но действия узника для него - пока загадка.
— Да, хочу, — Тор кивает. — Так будет правильно.
— Это ты сейчас так говоришь, — Локи нагнулся к его уху, касаясь губами жёстких золотых прядей. — Когда я начну по-настоящему, ты вмиг откажешься от своих слов, грош цена твоим обещаниям.
Тор громко сглотнул, он вовсе не собирался идти на попятную. Он здесь, он всё для себя решил. Братья смогут наладить отношения лишь тогда, когда оба получат по заслугам. Кажется, Локи уже многое стерпел, пока Тор упивался своей силой и воинской удалью, уважением отца, любовью матери. Локи же за всю его жизнь досталось мало настоящего и искреннего, у него не было таких друзей как у Тора, всегда один, непонятый, нелюбимый, порицаемый.
— А я хочу получить удовольствие, — между тем продолжал нашептывать Локи. — Но ты как всегда всё испортишь, не дашь мне насладиться…
— Я в твоём распоряжении до утра, — с вызовом напомнил Тор. — Я скован, а ты волен поступить со мной как хочешь.
— Так не интересно, — Локи хмыкнул, Тор дёрнулся от неожиданности, когда кандалы издали короткий щелчок и вдруг исчезли. Одинсон инстинктивно выпрямился, размял затёкшие руки, но не попытался подняться с пола в ожидании следующих действий. — Вот так уже лучше.
Локи неторопливо обошёл старшего брата, отбросив хлыст в сторону.
— Зачем снял? — подозрительно спросил Тор.
— Уж точно не из благородных побуждений, какое удовольствие от вынужденных оков, я хочу, чтобы ты всё понимал и делал так, как я скажу, — пояснил Локи, Одинсон набрался смелости и поднял голову. Локи выглядел великолепно, он принял условия, которые ему предлагал громовержец, он согласен выместить свою злость и простить. — Согласен? Игра тебе не понравится, ослушаешься - можешь убираться и больше не приходить, что с тебя взять, если ты не способен держать ответ.
Одинсон глубоко вздохнул и положительно кивнул, слишком долго Локи готовит его к своей мести. Не иначе, придумал нечто из ряда вон выходящее. Ладонь мага снова опустилась на голову Тора, заставляя подневольного брата поёжиться от этого простого действия и опустить глаза. Локи всегда обладал изящной фигурой, но в этих обтягивающих штанах смотрелся просто ошеломляюще, Тор одёрнул себя, не надо бы ему так пялиться на ноги брата. Рука Локи соскользнула на затылок и сжала золотые локоны в кулак, запрокидывая голову воина.
Лофт нагнулся над своей жертвой, прошипел прямо в лицо брату, ловя растерянный взгляд бога грома:
— На меня смотри.
— Хорошо, — Тор выталкивает из горла звуки.
— Ты ведь мой раб, — хищно улыбнулся ётун и демонстративно облизнул губы. — Раб обычно должен удовлетворять желания хозяина.
Тору такая формулировка показалась оскорбительной, она подозрительно отдавала пошлостью. Одинсон хотел было что-то ответить, но Лофт выпустил его пряди, выпрямился, опустил ладони на широкие обнажённые плечи. Бог грома заметно напрягся, Лофт уловил его беспокойство.
