— Сделай, — сдавленно бросил Локи, его тело содрогнулось в предвкушении, совсем немного, он чуть вскинул задницу вверх, чтобы Тору было проще. — Сделай, я хочу.

— Хочешь? — с нажимом просипел в спину мага Тор, словно имел право переспросить своего господина, он ведь просто должен выполнять.

— Да, хочу, — Локи требовал своё как капризный ребёнок.

— Скажи, чего ты хочешь, Локи, — мстительно требовал Одинсон, теперь и он хотел поиграть, оставалось только надеяться, что всё хорошо кончится.

— Хочу кончить, — как-то обречённо проронил Лафейсон, словно растерял весь пыл в один миг. — Хочу, чтобы ты…

— Я что? — не отступал воин, в какой-то момент вся эта абсурдная ситуация начала его заводить, и ему хотелось услышать, как маг вымаливает его сделать это. — Локи?

Маг уткнулся лбом в покрывало, всё его тело напряглось, но он не отвечал, и Тор сдался, не стал продолжать допытываться. Локи вдруг почувствовал лёгкость, его больше не удерживали, но свобода оказалась обманчивой, Одинсон потянул его, разворачивая. Лофт оказался на спине, он обескураженно охнул, когда Тор одним рывком разодрал рубашку, схватил Локи за щиколотки и развёл его ноги в стороны, оказавшись между ними.

Тор с остервенением дёрнул пуговицы на штанах брата, Локи зашипел, но не пытался отстраниться. В этот момент он понял, что хочет Тора до дрожи, а тот ещё возится с его штанами, но пленнику надо прямо сейчас. Лафейсон тянется к руке брата, хватает за запястье, тянет к себе. Одинсон бросает на мага не терпящий возражений взгляд, но Локи упрям, тянет сильнее, неожиданно резко подаётся вперёд, хватает царя за золотистые лохмы, сжимает сильно и накрывает жёсткий рот, непослушный в первый миг и жадный в следующий.

Одинсон насилует чужой рот, толкается языком, как если бы брал своё, безраздельно принадлежащее ему. Тор поддаётся рукам Локи, его нажиму, и опускается сверху, притискивая к постели. От жаркого рта кружит голову. Оказывается, безумие накатывает незаметно, но затягивает и топит. Одинсон тонет в этой низменной похоти вполне осознанно и с готовностью. Тор боится сказать правду, но его сердце требует, он отрывается от губ Локи, который уже давно ослабил хватку, просто теребит его волосы как ласковый котёнок.

«Ты здесь, потому что я боюсь тебя отпустить, — произносит Тор в своих мыслях, поймав взгляд брата. — Я боюсь, что ты уйдешь, и я не смогу тебя отыскать».

Обличить свои мысли в слова асу не хватает смелости. Локи снова тянется к его губам, и Тор отзывается, он готов ласкать брата, доставить ему удовольствие, заставить забыть о том, что сын Лафея некогда был всеми брошен и забыт, и посещала его лишь мать. Одинсон всё ему вернёт, всё, чего брат был лишён. И Локи не просто надеется на возмещение, он требует своё без стеснений.

— Давай же! — рычит маг, нехотя отлипая от губ брата. — Давай!

Тор чуть смещается вбок, Локи помогает ему приспустить свои штаны, и Одинсон тут же накрывает ладонью сочащийся смазкой твёрдый член пленника. Громовержец прослеживает, как братец медленно закрывает глаза и быстро облизывает губы, это возбуждает, сводит с ума, вид растрёпанного, полуобнажённого брата дёргает какие-то потаенные струны в душе Тора, поднимает из глубин тёмные необузданные силы.

— А ты можешь быть хорошим братом, — выдыхает Локи.

Локи вязнет в горячем плену, и чем старательнее и усерднее Тор ласкает его, тем глубже его затягивает во тьму, где нет даже проблесков воздуха и света, одна пульсирующая бездна вокруг. Маг млеет от того, что в его камере творится нечто недозволенное, что стояк брата упирается ему в бедро, и молодой царь выполняет его указания, и, что совсем невероятно, ему не противно.

— Теперь я брат, м? — с нажимом спрашивает Тор, и ласки его становятся грубее, он словно вспоминает, что не должен этого делать, но лишь на миг, чтобы в следующий момент опуститься уже совсем низко.

— Мой… — стонет Локи, резко открывая глаза, Тор смотрит так, словно готов разорвать его на куски, но намеренья аса расходятся с действиями. Одинсон впивается в губы младшего, самозабвенно дрочит, но так хорошо, что маг выгибается ему на встречу и подкидывает бёдра вверх, ему нравится. Тор жалит его языком, порабощает его рот и не встречает сопротивления, они движутся вместе в унисон, они оба хотят, оба теряют контроль над собой и своими действиями. Локи обнимает брата, шаря по его сильному телу, и его заводит, что громовержец возбуждён ничуть не меньше, он трётся горячим членом о бедро мага, порыкивая тому в рот. Эта неистовая возня доводит их до исступления. Локи не выдерживает первый, кончает с протяжным стоном, Тор продержался не многим дольше, спуская, он утыкается в шею брата и прикусывает нежную кожу.

Проходит какое-то время, прежде чем Тор осознает, что Локи под ним лежит спокойно, не трепыхается, не пытается выбраться и перебирает его спутавшиеся пряди, другая его рука касается плеча.

— Никогда бы не подумал, что ты можешь быть таким, — произносит Локи мечтательно и вместе с тем задумчиво, без злости и нетерпения.

Тор осторожно приподнимается, заглядывает брату в глаза так, словно это не он лежит на нём голый, словно это не они выпачканы спермой друг друга, как будто всё как прежде.

— Каким? — Тор чуть смещается, приподнимается, откатывается в сторону и брякается на спину.

— Таким, — снова произносит Локи и переворачивается на бок, возится с одеждой, сбрасывает всё что мешает, остаётся полностью обнажённым. Тор за ним не следит, просто замечает копошение. — Сам-то понимаешь, что делаешь?

— Понимаю, — Тор поворачивает голову, смотрит на брата, который вдруг замирает.

Взгляд Одинсона обжигает, смущает, несмотря на то непотребство, которое они творили совсем недавно. Локи немного стыдно за то, что он столь уступчив, маг сглатывает, губы превращаются в тонкую полоску. Пленник точно знает, что брат не станет услаждать его просто так, без причины, значит, ему что-то нужно. Снова.

— Не уверен, что ты вообще способен соображать здраво, — Лафейсон кривит губы в неприятной усмешке, но Тор не слушает его змеиного шипенья, тут же подскакивает и уже через миг подминает наглеца под себя. Чернота его волос разливается кляксой на подушке, он напряжён. Ожидает нападения?

— И как же ты это понял? — Тор оказывается между стройных ног Локи, его кожа тёплая, и Одинсон снова его хочет, и всё реже его разум напоминает, что это неправильно.

— Скажи, зачем на самом деле ты приходишь? — серьёзно спросил Локи.

Он хотел услышать ответ и боялся, если опять брат всего лишь ждёт его сотрудничества или помощи в какой-то авантюре, затаённая мечта о хрупком понимании пойдёт трещинами, разобьется окончательно.

Тор медленно наклоняется и прикасается к губам брата, даря нежный поцелуй. Локи вздрагивает, не отвечает, плотнее сжимает губы — это не ответ! И тогда старший брат игриво вылизывает его губы, заставляя мага отмереть, открыться. Локи отпускает себя и размыкает губы, прикрывает глаза от наслаждения, позволяя громовержцу углубить поцелуй. Одинсон неагрессивен, нетороплив. Они долго целуются, словно это допустимо и правильно, когда же Тор отстраняется, в его глазах ураган эмоций.

— Зачем, Тор? Я не понимаю, — неведенье причиняет практически физическую боль. Одинсон целует в щёку, спускается ниже, прикасается губами к подбородку, касается языком ключицы и накрывает ртом призывно торчащий сосок, так и просящийся в его рот. Локи закусывает губу, загнанно дышит, против воли выгибается от этой простой ласки, подставляясь, позволяя брату делать то, что тот хочет. А он хочет сам, без указаний и приказов. — Тор? Зачем ты это делаешь?

— Ты - мой брат, — тихо выдыхает Тор, продолжая терзать его соски. — Я обещал, что отпущу, но не собирался отпускать тебя, по крайней мере из Асгарда. Я не хочу, чтобы ты снова скитался, твой дом здесь. И мне нужно время для восстановления тебя как принца Асгарда. Ты не останешься сидеть в подземельях, это не наказание, брат.

— Ну конечно! — взвился было Локи, но тут же смолк. — Что? Ты… я просто сижу здесь, пока ты реабилитируешь меня в глазах общественности?