- Аааа, бомба! - рассмеялся Тони. - Нет никакой бомбы, дружище. То есть, её, может быть, и разрабатывают… но война сто раз закончится, пока её доделают.

На глазах Стива заблестели слёзы: только непонятно, были это слёзы боли или досады.

- Ну, ну, не надо плакать, - мягко сказал Старк. - Ты разве не рад, что советские детишки не сгорят в огне?

Американский дурак с глупым позывным “Капитан Америка” ещё всхлипывал и вздрагивал какое-то время, а потом затих. Мёртв, не вынес ран и предательства, понял Старк.

На какое-то краткое мгновение его пронзила искра сожаления. Чувство к Стиву было… не просто глубже - оно просто было, и никуда не делось. К счастью, чувства Тони редко влияли не его поступки.

Он бросил прощальный взгляд на тело Роджерса и оставил его труп в темноте.

========== Властелин ничего ==========

Старк пнул ногой камод, роняя его на пол. Затем натянул рубашку ниже, чтобы закрыть пальцы: когда копаешься в чужих бумагах, не стоит оставлять отпечатки пальчиков.

Надо было создать иллюзию погрома для полиции. Допустим, американский шпион сбежал из гестапо, ворвался в дом Таноса, убил охранника и начал искать секретные документы, но вернулся хозяин дома… Произошла перестрелка, и противники убили друг друга. Какая трагичная история.

Машинально перебирая какие-то важные бумаги здоровой рукой, Старк взглянул на чьи-то наручные часы, ненароком оставленные в глубине массивного кресла. Они показались Тони смутно знакомыми - легкое дуновение иной жизни. Железный человек не остановился и не стал их рассматривать, но в душе поселилось едва ощутимое беспокойство.

…Лишь выходя из домашнего кабинета Таноса Тони мельком посмотрел на часы. Они показывали без пяти минут шесть. Заторопившись, Старк ещё раз протёр дверную ручку, осмотрел комнату, чтобы проверить, не оставил ли он улик вроде пятен крови из простреленной руки, и поспешил к выходу.

Три трупа лежали там же, где Тони их оставил. Охранник с тупым и удивлённым лицом валялся на спине, навеки ослепшие глаза буравили потолок. Танос полупривалился к стене, глаза прикрыты. А Стив… Старк заставил себя снова посмотреть на тело Роджерса. Наивный дурак не понял, что любовь есть смерть, и поплатился за это. Так зачем сожалеть?

…Но Старку почему-то было больно. Крокодильи слёзы, быть может, но он действительно скорбел по убитому разведчику. Однако, если бы был шанс переиграть партию, он сделал бы точно такой же ход. Любовь - это смерть, и ничего больше. Он обязан вырвать эту любовь из сердца, пока не стало слишком поздно.

Танос застонал и пошевелился. Тони выбросил вперёд здоровую руку с пистолетом, на этот раз целясь в голову. Вот ведь гадина недобитая…

- Старк… - прошелестел Танос.

- Да, босс…? - вежливо отозвался Старк.

- Почему… Роджерс… с тобой?

Эсесовцу было трудно говорить, да и крови он потерял многовато. Жить ему оставалось каких-нибудь пару минут, поэтому Тони решил скрасить его последние мгновения и поболтать немного.

- Помнишь, мы разговаривали про ядерную программу? - спросил Старк. - Как её… “Перчатка Бесконечности”? Я-то знаю, что это непонятная и малоизученная хрень, чтобы создать её, уйдут десятилетия. Но я сказал Стиву, что ты уже создал бомбу, и вот-вот прикажешь сбросить её на Москву или Лондон. И этот дурак повёлся…

- Тони… - Танос улыбнулся запёкшимися от крови губами, - бомба действительно есть… мой мальчик… она взорвётся через минуту.

- Ты шутишь, - нервно усмехнулся Старк.

Танос утомлённо прикрыл глаза.

Старк, всё ещё не веря, схватил умирающего за грудки и встряхнул - бывший босс взвыл от боли.

- Что за бомба? Что за бомба?

- Берлин… заминирован… и несколько оккупированных городов… тоже. И все концлагеря… Сила бомбы - разрушительна…

- Ты не врёшь?

- Мой мальчик, - Танос слабо улыбнулся, - я умираю… зачем мне врать…?

- Как это остановить?

Лицо немца приобрело расслабленное умиротворение, и в голову Старка ударила паника - вдруг тот наконец умер? Тони встряхнул врага: говори, говори, говори! Танос застонал…

- Как остановить бомбу?

- Никак… - еле слышно ответил умирающий, - мой дом оборудован как бункер… можешь посидеть здесь…

- Но все люди погибнут!

- Половина…

- В Берлине и в окрестностях - все! И ещё много где все…

Танос широко открыл глаза и сказал (удивительно чётко для человека в его состоянии):

- Поздравляю, Властелин Ничего.

Старк не помнил, как выпустил из рук грузное тело, и умерший наконец противник тяжело рухнул на ковёр. Старк не помнил, как он сам тяжело привалился к стене. Старк не помнил, как буравил глазами труп Роджерса, будто ожидая ответа… Старк помнил лишь взрыв, сотрясший стены здания, и тоску, пришедшую вслед за взрывом.

Тысячи, миллионы людей погибли. А сколько ещё погибнет? Остались ли вообще на этой земле живые?

Все страшные усилия Старка, все его жертвы, все его страдания и преступления - всё зря. Берлин разрушен, фюрер скорее всего мёртв. Если не мёртв, то можно будет свалить взрыв на американцев или русских и продолжить войну… Но какая разница, кто вспомнит заслуги мелкой сошки Старка? Как теперь жить, когда не удалось предотвратить страшную трагедию?

Сам едва понимая, что творит, Тони открыл дверь и вышел из бункера. То, что он увидел потом, заставило его выблевать на порог дома Таноса весь скудный вчерашний обед. Сгоревшие дома… чёрный гриб над разрушенным городом… трупы, рассыпающиеся в пепел, если до них дотронуться…

Старк не испугался бы, если бы услышал крики - они значили бы, что хоть кто-нибудь уцелел.

Но в городе стояла тишина…

Старк спрыгнул с крыльца, и, едва чувствуя простреленную руку, медленно пошёл по умершему городу. Неужели всё закончится… так? Он победил, он выиграл, он сделал всё правильно, но какая разница, когда все мертвы?

Может быть, ещё не поздно решить проблему? Полазить по подвальным этажам, по окраинам, по погребам - там могли спрятаться люди… Найти выживших, успокоить, вывести в уцелевшие города (если такие ещё остались - никто не знает, какая на самом деле сила у этого чудо-оружия). Можно восстановить старый мир по крупицам, или создать новый мир - даже лучше, чем раньше! Старку так… не хотелось оставаться в полном одиночестве, быть властителем всего и ничего в погибшем Берлине…

Но внутренний голос подсказывал Тони - нет, уже поздно.

Считать ошибки - поздно, поскольку новой попытки больше никто не даст. Молить о смерти - тоже поздно, да и бессмысленно, поскольку в сгоревшем городе его никто не услышит. Теперь он один… один… один…

Поздно!

Старк рухнул на колени, не обращая внимания на усилившуюся боль в руке, и закричал. Отчаянный крик не мог подарить облегчения, не мог вернуть погибших, но молчать Тони не мог. И он кричал, и рыдал, и звал Роджерса - самого светлого человека в его жизни.