Торговое предприятие г-на Крысильникова

― Забавные предметы, ― сказал кто-то возле самого уха. ― Что из этого ты хотел бы получить?

Чуть не выронив кулёк, Кирюша дёрнулся. Перед ним стоял взрослый, солидного вида лебедь в шляпе и с тростью.

– Боишься? Меня? ― располагающе улыбаясь и глядя в лицо подростка, спросил незнакомец. ― Не вижу причин. Так всё-таки вернёмся вопросу. Что из этих вещей ты хотел бы приобрести?

– Складной ножик, ― не задумываясь, ответил Кирюша. ― Но отец сказал, что это прихоть, без ножа можно прожить. И вообще, мне нельзя говорить с незнакомыми. Простите.

Стараясь не глядеть незнакомцу в глаза, чтобы не поддаться его открытости и дружескому расположению, Кирюша сделал шаг, но лебедь произнёс магические слова:

– Я куплю нож. Прямо сейчас. Он будет твоим, хочешь?

– Спасибо, мне ничего не надо, ― по-прежнему глядя под ноги, помотал головой птенец.

– Мне это ничего не стоит. Правда, ― заверил его лебедь. ― И я ничего у тебя за это не попрошу. Мы купим нож, и ты можешь сразу отправиться домой.

Подняв наконец взгляд, Кирилл посмотрел собеседнику в лицо.

– Но почему вы это делаете? ― спросил он. ― Я посторонний ребёнок. Зачем вам это?

Вернувшись домой, Кирюша передал Паулине Викторовне покупки, вынул из кармана сдачу и тут же направился к себе. Утка обратила внимание на его немногословность: он будто изменился.

– Кирюшенька, ― беспокоясь, спросила она, ― что с тобой?

– Ничего, ― ответил тот, невольно отводя взгляд.

– Ты, случайно, не простудился?

– Нет. Всё в порядке. Можно, я пойду в комнату? Отдохну и надо садиться за уроки.

– Конечно, мой птенчик. Иди, отдыхай.

После того, как Кирилл ушёл, утка задумалась. Но тут же решила, что её внезапное и необъяснимое беспокойство ни на чём не основано. Она придаёт значение пустякам. Глупо.

Что же касается Кирилла, то, войдя в комнату и увидев спящего в обнимку с учебником географии брата, он протиснул крыло в карман школьных брюк и… Ножик! У него был ножик! Новый, блестящий! А Виктор Сергеевич ― точнее, папа ― говорил, это прихоть. Это не прихоть, это ― вещь! Причём крайне необходимая. Почему об этом знает он, Кирилл, и совершенно не догадываются родители? Правильно: потому что приёмные. Родному сыну, небось, не пожалели бы. Но что он говорит! Неправда! Виктор Сергеевич и мама любят его наравне с Вилли, и брату не позволено делать то же, что ему. За всё время, что он живёт здесь, он ни разу не чувствовал себя обделённым. Ну, разве что один раз. Из-за этого самого ножика. Но теперь он у него есть, и всё остальное уже не важно. Да, но на завтра назначена встреча. Идти или нет? Не пойдёшь ― вроде как невежливо. Получается, заграбастал своё, и адьё, прощайте? А если пойдёт, то… То что? Страшновато. Кто этот лебедь, откуда? Но ведь именно это он и обещал рассказать. «Решено: иду! Была не была», ― подумал Кирилл и спрятал заветный ножик подальше, в нижний ящик стола ― туда, где хранились его личные вещи.

Лебедь обещал ждать там же, в Староречном переулке. В три пополудни. Он указал на чайную с загогулистым деревянным кренделем на цепях у входа. Договорились встретиться там.

На следующий день около трёх Кирюша сказал, что хочет пойти погулять. Отцу срочно понадобилось, чтобы он помог заполнить приходно-расходную книгу. «Пора потихоньку входить в дела, родной», ― внушительно сказал селезень. Кирюша попросил перенести это на другое время. Но Виктор Сергеевич дал понять: дела ― в первую очередь. Мальчик заупрямился. В его голосе слышались новые, требовательные нотки. «Что это с ним?» ― удивился селезень и решил настоять на своём.

Итак, встреча не состоялась. Кирюшу это расстроило, но не сильно. «Может, оно и к лучшему», ― подумал он.

Но в воскресенье, когда он и Вилли гоняли палками по переулку подраненную, однокрылую муху, Кирилл вдруг заметил между домами чёрную шляпу на белой голове. Спрятавшись, движением крыла лебедь поманил его.

– На что ты уставился? ― поинтересовался Вилли и поглядел туда же. Лебедя уже не было.

– Хватит заниматься ерундой, ― позволяя покалеченному насекомому сбежать, со скукой произнёс Кирилл. ― Надоело. Идём домой.

В двух шагах от мясного магазина, пошарив по карманам, Кирюша сказал, что, пока они баловались, он, по всей видимости, обронил шарик из стекла с прожилками, который собирался обменять на свисток. Он вернётся и поищет. Вилли хотел увязаться следом, но Кирюша посоветовал идти домой: он сам.

Выйдя из-за угла, лебедь повёл себя так, точно они незнакомы. Не останавливаясь и не дожидаясь Кирилла, он снова поманил его и пошёл впереди. Дошли до Староречного. Лебедь нырнул в дверь под деревянным кренделем. Кирилл ― следом.

Выбрав стол, незнакомец заказал у подошедшего официанта в фартуке чаю и первым делом поинтересовался: не станут ли Кирилла искать и найдётся ли у него полчасика?

– Видишь ли, в чём дело, ― начал он, ― я приглядываюсь к тебе примерно с месяц. Так случилось, что однажды я зашёл к вам в магазин. Нужно было кое-что взять к столу. Там я увидел, как ты разговариваешь с уткой и называешь её мамой. Нетрудно было догадаться, что ты приёмный. Ты ведь не утка, ты знаешь об этом?

– Конечно, я не маленький, ― ответил Кирюша. ― Но есть принадлежность к роду, а есть принадлежность к семье.

– Не пойму, чьи слова ты сейчас повторяешь, ― снисходительно улыбнулся лебедь. ― Тебя научил отец? Сможешь выслушать меня? Не бойся, постараюсь быть кратким.

И лебедь принялся рассказывать. О своём детстве. О том, как тоже остался сиротой… Как был взят в приёмную семью… О насмешках и издевательствах, которые пришлось терпеть…

– Не знаю, зачем это было нужно природе, ― задумчиво продолжал он, ― сделать так, чтобы в двенадцать или тринадцать лет лебедь стоял перед зеркалом и готов был плюнуть в своё отражение. Возможно, в этом какой-то хитроумный план. Но мне он не нравится. Я бы предпочёл сразу родиться белой величавой птицей.

После этого прозвучал рассказ о семье, в которой Кирюшиному собеседнику пришлось жить. Его усыновили куры.

– Грязная, нечистоплотная птица, ― размешивая чай ложечкой, поморщился этот взыскательный господин. ― Представляешь, приёмная мать учила меня рыть лапами навоз. Я и мои желтопёрые братцы отыскивали там червей. Я спрашивал: «Зачем? Ведь легче заработать денег и купить насекомых в магазине, в любом количестве». Ответ на это был таким же прямым и незамысловатым, как куриный ум: «В жизни всё пригодится». Что касается, моего приёмного папаши, то это был фрукт. Определённо. Отставной военный. Самый младший чин. Что-то вроде фельдфебеля. Проставляешь, у этого горе-вояки даже не хватило ума дослужиться до поручика. Учил меня кукарекать. Как сейчас помню. И ты знаешь, я старался. Искренне, добросовестно. Пока не надорвал себе связки и не охрип почти на месяц. И самое главное, совершенно некому было объяснить, что я не какой-то там идиот, у которого ноль способностей ― о чём мне всякий раз талдычил приёмный родитель… Просто я другой. Лебедь не обязан кукарекать. И вот однажды, когда моё терпение вот-вот готово было лопнуть… я задумал бежать.

– Вы сбежали из приёмной семьи?

– Слушай. На тот момент мне было тринадцать. Почти столько, как тебе. Я сказал себе: «Всё, хватит. Не хочу быть курицей. Дайте мне наконец возможность найти себя и стать тем, кем я изначально являюсь!»

Дальше лебедь рассказал о годах странствий. О том, как он скитался по городам, испробовал множество профессий… Пока однажды ему не улыбнулась удача и он не стал тем, кто он есть: уверенной в себе, всеми уважаемой птицей, обладающей надёжным капиталом.

– Не знаю, возможно, ты уже догадался, зачем я решил свести с тобой знакомство. Я вижу в тебе собрата. Понимаешь, о чём я? И я хочу тебе помочь. Искренне, от сердца.

– Но как и чем вы мне поможете?

– Многим. В первую очередь подбодрить, когда станет особенно тяжело. И потом, я мог бы давать советы. Я стану твоим тайным наставником, учителем жизни. Хочешь? Ты ведь никому не расскажешь обо мне? Умеешь хранить тайны?